— А чего она до сих пор ревет? — удивился я. — Это ж давно было.

— Так мы ее пообещали на хор поставить. Я уже и попробовал эту Любку, — Штырь плотоядно облизнулся. — Ничего такая, упругая. Если хочешь, тоже сходи, с нее не убудет.

— Группового изнасилования мне тут только не хватало, — я чуть ли не упал со стула. Ну и дела!

— Какое еще изнасилование? — радостно оскалился Штырь. — У нас все по любви было. Знаешь, как она старалась? Боится, сука, что мы ее братве отдадим. Сам ведь в курсах, как на зоне с крысами поступают. Мне что, талоны на усиленное питание надо было ей выписать?

— Когда стрелка?

Штырь посмотрел на циферблат.

— Через час.

— Архип⁈ — несказанно удивился я, увидев знакомые уши, сломанные на борцовском ковре.

Памятуя нефартовые Химки, в этот раз назначили стрелку в одной из заброшенных московских промзон.

— Хлыст? — в свою очередь удивился бугор шадринских. — Ваc, что-ли эта тварь кинуть хотела?

— Получается, нас, — хмыкнул я и повернулся в братве, стоявшей сзади с самым решительным видом. — Отбой, стрельбы не будет. Это свои! Просто непонятка вышла.

— Предъявлять не будешь? — на всякий случай уточнил Архип, а когда я помотал головой, махнул рукой, и его братва тоже расселась по машинам.

— Да вот еще, — усмехнулся я. — Из-за дурной бабы дела рушить и пацанов класть… И было бы с кем цепляться.

Мы пожали руки в знак того, что претензий нет. Архип закурил.

— Слушай, я и так вам собирался звонить. У нас все по плану. Пару зданий присмотрели. Через месяц мой человек улетит тему изучать. Думаю, после Нового года начнем ремонт. Красный октябрь — там какая-то фабрика сдохла, возьмем недорого тысячу или две квадратов. Есть еще вариант на Ямского поля. Дом культуры.

— Не хило!

— Меньше нет смысла брать. Зона охраны, гардероб, ресторан со сценой, три зала под рулетку, карты и слот-машины. Пять-шесть вип-комнат для приватной игры. Вот и считай.

— Лады. Тогда встретимся, перетрем.

— Я хочу спецов из Штатов привезти. Смотри, как в Найт Флайте шведы круто все устроили. Бабло лопатой гребут.

— Добро, — кивнул Архип, для которого все это было сложновато. Он все же за силовую часть отвечал. — Что с бабой будешь делать? Отдай нам, и мы закроем тему.

— Сам накажу, — ответил я. — Все, братан, расходимся. Я без претензий. Готовьте лавэ. Не меньше пол-лимона зелени уйдет.

— Сколько? — широко раскрыл глаза Архип. — Пол-ляма зелени? Я и не видел никогда таких бабок! В смысле сразу не видел…

— Не меньше, — кивнул я. — Знаешь, сколько игровые автоматы стоят? А профессиональные столы для рулетки? А ремонт в стиле «пошлая роскошь»? Мы, братан, взорвем этот город. Сделаем залы для простых людей, которые придут получку в автомате спускать, и для тех, кто готов косарь за вечер спустить в вип-зоне. Или десять… Самые дорогие шлюхи Москвы у нас пастись будут. И со всего этого ваша половина.

— Ну-ну, — как-то странно посмотрел на меня Архип, явно не очень веря, но ничего больше не сказал. Он пожал мне руку, и мы разошлись.

Я вернулся в офис и спустился в подвал. Любка уже почти пришла в себя и сидела на своем матрасе, ни жива ни мертва. На ее симпатичном личике появилось выражение усталой обреченности. Тушь расплылась, а распухшие искусанные губы превратились в бесформенное пятно. Дрожь в пальцах она унять так и не смогла, а потому то и дело сцепляла руки в замок. Кассирша уже даже плакать не могла. Отбоялась и поняла, что ее ждет.

— Ну что, — я сел перед ней на стул и посмотрел прямо в молящие глаза. Нет, не смирилась, все еще надеется выжить. — Поговорил я, Люба, с твоими нанимателями. Они мечтают о встрече.

— Нет! — она встала на колени и уставилась на меня налитыми слезами глазищами. — Пожалуйста, не отдавайте! Они же меня убьют! У меня мама старенькая! Она не перенесет! Умоля-ю-ю…, — и она заревела снова.

И откуда в ней столько жидкости берется?

— Сама откуда будешь? — спросил я.

— С Капотни, — с готовностью ответила она, глотая слезы. — Я не знаю, что со мной случилось! Правда! Я никогда раньше чужое не брала! Просто такую кучу денег увидела, и как будто голова отключилась! Я в себя пришла уже тут… Как во сне все было…

— Вернули тебе, значит, разум? — усмехнулся я, вспоминая слова Штыря. Она покраснела и отвела глаза в сторону.

— Пожалуйста! — снова взмолилась она. — Не отдавайте меня им! Они же звери! Вы их просто не знаете! Мне сменщица рассказывала…

— Почему не знаю? — удивился я. — Еще как знаю. Вот и пришел на тебя посмотреть. Никогда таких отважных баб не видел. Ладно, Люба, так и быть. Отдавать им я тебя не стану. Но теперь ты моя! Моя с потрохами! Прикажу жареные гвозди съесть, ты попросишь перца. Один косяк — я тебя пакую и везу к шадринским. Поняла?

— Да! — она смотрела на меня по-собачьи преданным взглядом. — Я все сделаю, что скажете! Могу прямо сейчас!

— Этого не нужно, — поморщился я. — Но отработать свой долг, Любаня, придется. Он у тебя неподъемный.

Из Шарика улетали 1-го сентября ровно в полдень. Только, чтобы добраться до аэропорта мы арендовали специальную инкасаторскую машину, сделали ей кортеж из двух волг и двух девяток, набитых братвой со стволами. Не дай бог, кто-то напрыгнет по дороге — будем отстреливаться и прорываться. Иначе никак — ведь Йосик в специальных сумках на замках вез валюты аж на три с половиной миллиона долларов. Около тридцати кило денег. Заоблачная сумма, которую собрать во второй раз нам не светит. По банкам прошло строгое ЦУ от ЦБ, в котором схему с авизо, увы, прикрыли целиком и полностью. Просто запретив выдавать наличные в день прихода средств на счет. Мы даже не успели подготовить гоп-стоп чеченских денег, так быстро и оперативно Геращенко прикрыл дыру в финансовой системе. Впрочем, нам грех было жаловаться — мы вовремя успели убить наш проект с «помойками», изъять доверенности из банков и сплавить оставшихся в живых нариков-директоров по дальним деревням с большим запасом хмурого. Которого им должно было хватить, чтобы гарантированно сдохнуть от передоза, похоронив схему окончательно и бесповоротно.

В аэропорту мы припарковались возле зала государственных делегаций, начали выгружаться. Братва встала вокруг нас кордоном, распугав в зоне вылета почти всех пассажиров. Наконец, деньги и багаж были выгружены, а мы зашли внутрь. Там нас встречал директор аэропорта и Андреич. Мы поручкались и обменялись парой ничего не значащих фраз. Меня попытались загрузить какими-то текущими вопросами, но я, не слушая, прошел к накрытым столами. В зал делегаций заранее выехали Юля, Рыжик и Любка-крыска, чтобы подготовить небольшой фуршет. Братву нужно было угостить и слегка отблагодарить за кипиш, который поднялся с нашим трансфером в Шарик. Да и в целом пиры — это верный способ еще с древних времен узнавать настроения в окружении.

Дамы уже меня ждали, выстроившись в короткую шеренгу возле главного стола. Я с удовольствием оглядел девушек. Все трое были одеты словно школьные учительницы — белый верх в виде блузок с двумя расстегнутыми пуговками, черный низ из коротких юбок. Туфли на высоком каблуке, темные чулки. Макияжа по минимуму, прически в пучки, никаких распущенных волос. У Юли на шее — нитка жемчуга, я сам выбирал. Рыжик надела бриллиантовые сережки, что подарил на прошлой неделе. Одна Любаша была без подарков. Ну еще не заслужила.

— Как тут все? — поинтересовался я — Без проблем?

— Нам Андреич очень помог, — тихо произнесла Юля, кося глазам на шумную братву, что рассаживалась за столами.

— Это его работа, — пожал плечами я, взял рюмку, которую наполнил Карась. — Ну что, бродяги! Давайте выпьем за то, чтобы все ровно у нас прошло на Кипре. Чтобы местные мусора не лютовали, а погода не подгадила…

Пацаны заулыбались, чокнулись и тут же набросились на черную икру, красную рыбу и французские багеты. Девки явно постарались, поэтому я указал пальцем на Юлю и Настю: