- Не в обиду тебе будь сказано, дружок, а возможности свои ты рассчитал неверно, - говорил день спустя Роману господин де Роскоф на следующем биваке. - Меж Бретанью и Бельгией еще Нормандия, а оная первое вся занята врагом, а второе - лесной обширный край. В нормандских лесах ребенку твоих лет сгинуть - плевое дело. К тому ж осень началась, холода. С каждым днем теперь хуже путешественнику. Нет, до благополучных пределов ты б не добрался. Воистину чудо, что пересеклись пути твои и сестры.

- Ну, дедушка Антуан, я не хотел зряшно доверяться незнакомым людям! - обиженно заспорил мальчик. - Который уж раз объясняю! Ну как открылся б я какому крестьянину, а он бы меня и воротил к синим? Из образованных тож многие глядят не тем, чем взаправду. На человеке не написано, что он не предатель!

- Тут ты прав, не поспорю, - господину де Роскофу, казалось, доставляет изрядное удовольствие общенье с маленьким свойственником. - Только бежать тебе не надлежало вовсе. Надобно было набраться терпенья и ждать, когда взрослые тебя вызволят. Помни, врагу не свойственно милосердие. Коли тебя не убили, а украли, значит ты надобен живым. Не трудно вить было догадаться? Бывают случаи, когда выдержка и разум маленького мальчика заключаются как раз в том, чтоб понять, что без взрослых он не справится.

Да, поступи Роман так, как теперь учит ее свекор, он был бы с нею двумя месяцами раньше. Никогда тебе того не скажу, а ты, братец, дедушку-то своего спас!

Дедушкою Роман начал называть господина де Роскофа почти сразу, да и вообще разом прикипел к старику, куда только делась обыкновенная его независимость! Когда господину де Роскофу было не до него, мальчик делил время свое меж Ан Анку и Катей, мало что оставляя сестре. Отца же Модеста мальчик напротив несколько дичился.

Что же до Левелес, несколько часов тому их покинувшей, то с нею Роман не перемолвился ни словечком. Так и оставалось непонятным, верна ль догадка Нелли. Да, умею дети хранить секреты друг дружки - неважно, будь то зарытый во дворе клад из бусинок и стекляшек либо вопрос жизни и смерти. Ну и пусть их.

- Ох, дедушка, ну не мог я иначе! - горячо воскликнул Роман. - Ну мыслимое ли дело не управиться с врагом, ежели я знаю, как надобно сие сделать! Ну не умею я не искать случая, а нашед им не воспользоваться! Право не умею, дедушка Антуан!

- Да, дитя, это твоя изрядная проблема. В будущем она причинит тебе хлопот, но слава Богу, что теперь все обошлось.

В воздухе вновь пахло морем, хотя самого моря еще не показалось. Но не придумывает же она сей соленый привкус свежего ветра, столь сладостный и бодрящий?

«Раньше горы Святого Михаила будет ждать нас судно, - сказал накануне Ан Анку. - В Нормандию и соваться теперь не стоит. Мы пойдем морем».

Морем так морем, оно и лучше. А лучше всего то, что теперь нет нужды расставаться с отцом Модестом и со святым королем. Их путь теперь - вместе в Россию.

Невольно платя брату тою же монетой, Нелли проводила теперь немало времени с давним своим духовным наставником.

- Давно уж хочу спросить, отче, что за несуразный Вы мне прислали подарок, ну, пятнадцать годов мне было тогда, - взаправду Нелли впервой о подарке и вспомнила, но обрадовалась не шутя: уж расстанешься в России, так вдогонку не спросишь, вот бы досада вышла! - Какой-то камень некрасивый, на коготь похож.

- Коготь он и есть.

- Шутите, он же каменный!

- Видишь ли, Нелли, те дни коротал я в пустыне, что зовется у местных тартар Гоби. Не чаял я задержаться вдали от России и Белой Крепости надолго, да вдогон одному порученью прилетело другое. Три года пришлось мне обследовать огромную, но малолюдную и бесплодную страну.

- Империя Российская растет, - какая-то мысль мелькнула в глазах господина де Роскофа. - Двойственные чувства, я чаю, должен вызывать у Вас сей рост.

- Радости больше, горечь - на самом дне чаши.

Ну вот, опять эти двое о чем-то своем!

- Так воротимся к камню.

- Да, прости. Нужды нет рассказывать, сколь драгоценна в песках вода. Особые тропы ведут к родникам, воистину источающим жизнь. Частенько бывает и так - следуешь к роднику, а находишь лишь влажный песок. Тогда надлежит браться за лопатку, исправляя злодеяние недавней бури. Сперва раскопаешь самое выемку, после долго таскаешь из нее всяких нападавших в воду тушканчиков, надобно сказать, решительно дохлых, а после уж можно пить… Понятное дело, глоток воды на глоток водки, дабы тушканчики не опечалили… Так вот единожды, орудуя лопаткою, я наткнулся на странного вида каменную кость, да именно так - кость из камня. Я озадачился размышлять, какому зверю из известных не только в здешней местности, но и в науке, могла бы оная принадлежать, даже будучи настоящей…

- И не нашли дельного предположения? - с азартом спросил господин де Роскоф. - Только самое фантастическое, каковое положено почитать за предрассудок?

- Вот именно! - лицо отца Модеста сделалось вовсе юным, глаза сверкнули мальчишеским огнем. - Делать-то мне все одно было нечего, я ждал письма. За день я выкопал зверя не стану врать, что целиком, но заняться невообразимою мозаикой сделалось уже вполне можно. Кости не идеально входили друг в дружку, все ж я боялся неуклюжим своим раченьем причинить им вред. Однако ж на кошме моего шатра возникла часть остова чудовища - голова, а также передняя и задняя лапа. Некоторые кости не имели компанионов. Целый день мне выпало эдак развлекаться: с утра началася буря. Лютая, доложу я, вещь в тех краях: наружу и думать нельзя высунуться, можно только молить Господа о том, чтоб колышки, их тартары тешут чрезвычайно долгими, удержали опоры шатра. Темно было, как ночью, я зажег светильник на бараньем сале, какие в ходу у местных. Так я и развлекался диковинными костями, то перекладывая их получше, то подшлифовывая пилкою для ногтей. Решивши же отпраздновать находку, я добыл из дорожного погребца бутылку ямайского рома. Надо сказать, пить сие молоко солдата просто так, не вдогон тушканчикам, было изрядным мотовством. Но я чуял, что имею на то право! Наливши полчашки, я вдруг нашел, как погрязнуть в эпикурействе еще пуще. Буря та была не песчаною, но ледяной: по парусине лупило как картечью. Осторожно приподнявши полу шатра, чуть-чуть, с самого низу, я высунул сосуд наружу. Через полминуты я воротил чашку полною доверху невообразимым напитком: ром, казалось, кипел, разбавленный чистейшим ледяным градом. Назвавши полученное «градобоевкой», я понемногу наслаждался до вечера среди диковинных костей.

- Так чьи ж то, наконец, были кости?!

- Дракона, маленькая Нелли.

- …Дракона?!

- Самого что ни на есть настоящего. Даже в очерке черепа было заметно сходство с теми чудовищами, коих малевали древние наши иконописцы. Драконы вправду жили на свете в давни дни, хоть на великое наше облегчение едва ли живут теперь.

- Дорого б я дала, чтоб оказались сии кости в Академии Наук, на посрамленье некоторым просвещенным соседям нашим!

- Увы тебе, оне туда не попали. Есть у нас в Крепости и свои мужи Науки, не в обиду столицам будь сказано, поосновательнее академиков.

- Но с тех пор, я чаю, первые заключения сделаны? - тут же спросил господин де Роскоф, нагнавший их в поле, как ни странно, без Романа. Верно мальчик учится у Ан Анку прыгать с шестом.

- Сделаны, - отец Модест нахмурился. - Но, верно, оные не окончательны. Нашим ученым покуда кажется, что дракон выходит куда древней рода человеческого.

- Откуда ж тогда живописцы его знали?

- Бог весть. Настоящая наука всегда ставит человека перед все новыми и новыми загадками, представляющимися непостижными. Чем больше мы узнаем, тем острей понимаем свое неведенье о замысле миростороя. Мы невежды, маленькая Нелли, мы, по сути сказать, выходим грамотней только тех дурачин, кто полагает, будто сможет разложить тайны Натуры по полочкам, стоит ему только изобрести для того оптический телескопический прибор покрупнее.