— Очень хорошо, Руперт, я обещаю тебе это. — Лили с улыбкой погладила его по щеке мыльной ладошкой. — Если я не смогу стать фермером, я вернусь домой.

Брат кивнул, хотя на самом деле его это мало успокоило. Покончив с уборкой, они заперли столовую, и Руперт пошел проводить Лили до дома миссис Макаллистер.

Почтенная леди поджидала их, стоя на крыльце. В одной руке у нее была керосиновая лампа, а в другой ковровый саквояж с пожитками Лили.

— Ага, — грозно воскликнула она, увидев свою постоялицу, — явилась наконец! А я-то думала, какая ты милая да невинная…

Лили от неожиданности открыла рот.

— Видите ли, вы не совсем поняли… — смущенно начал было Руперт.

— Вот уж не ожидала, что именно вы приметесь ее выгораживать! — рявкнула миссис Макаллистер, шествуя вниз по ступенькам и водружая на перила вещи Лили. — Несчастный, покинутый супруг! Да еще к тому же эти невинные малютки, которые без конца плачут о бросившей их маме…

— Да нет у меня никакого мужа! — вскричала Лили, подхватывая свой саквояж.

— Произошло ужасное недоразумение, — начал было Руперт.

— Да уж произошло, — не унималась миссис Макаллистер. — Вы только подождите, что будет, когда до ушей майора Холидея дойдет весть, что он ухаживал за потаскушкой!

Лили в отчаянии топнула ногой.

— Вот, полюбуйся, что ты натворил, Руперт Соммерс, — едва не плача, воскликнула она. — Ты же все порушил!

— Мадам, — как можно убедительнее произнес Руперт, — эта молодая особа вовсе не моя жена, она моя сестра. Естественно, нет никаких брошенных детей.

— Так у нее нет мужа? — опешила миссис Макаллистер.

Руперт отрицательно покачал головой.

— Ну и ну, — только и нашлась в ответ хозяйка, невольно отступая.

— Полагаю, моя комната остается за мной? — спросила Лили, шествуя мимо нее с гордо задранным носом.

— Да, конечно. До поры до времени, — со вздохом отвечала миссис Макаллистер. — И все-таки я бы хотела понять, откуда пошла эта сплетня.

— Мой брат будет счастлив иметь возможность все вам объяснить, — заявила Лили, наградив Руперта таким взглядом, который сразил бы наповал даже медведя. На сем она промаршировала в дом, поднялась по лестнице и заперлась у себя в комнате.

Когда утром следующего дня она спустилась в кухню, то застала там Руперта, сидевшего за чашкой кофе.

— Что ты здесь делаешь? — не очень-то приветливо поинтересовалась она.

— Я пришел попрощаться.

— То есть ты уезжаешь? — Лили не смогла сдержать радости. — Просто уезжаешь — и все?

— Я ведь должен явиться на занятия в школу, если ты не забыла. А ты не забудь про обещание: явишься домой немедленно, как только тебе станет плохо.

Лили покоробила такая уверенность брата в том, что ее предприятие обречено на провал, но она предпочла не спорить. Главное — что он позволяет ей остаться и воплотить в жизнь свою мечту.

— Я обещаю, — тихо произнесла она. — И я буду писать тебе как можно чаще.

— Это было бы прекрасно, — сказал Руперт, пожав ей руку.

— Но как тебе удалось меня отыскать? — задала Лили мучивший ее всю ночь вопрос.

— Почтмейстер сказал мне, что ты здесь.

Лили кивнула. Ну конечно. Часть из ее писем, адресованных шерифам на территории Вашингтона, должны были пройти через почтовое отделение в Спокане.

— Я так рада, что ты понял меня, — призналась она.

— Я просто желаю тебе счастья, — с улыбкой промолвил брат. — Счастья и благополучия.

Лили подумала о предстоящих ей одиноких зимних ночах на своей ферме, когда одни волки будут завывать в округе, и невольно вздрогнула.

— Что с тобой? — встревожился Руперт.

— Ничего, — мягко улыбнулась Лили.

Руперт уехал с утренним дилижансом в Спокан, и Лили почувствовала себя ужасно одинокой. Лишь мысль о предстоящем офицерском бале не позволила ей впасть в отчаяние. О, этот бал обещал стать приключением, которое она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Чарли, еще не простивший Лили недавнюю выходку, весь день ворчал на нее и придирался к каждому пустяку.

Когда она еле живая от усталости добралась до своей комнаты, то обнаружила лежавшую на кровати посылку. Обратный адрес был очень простой: «Тиббет. Форт Деверо, территория Вашингтон».

Сгорая от любопытства, Лили тут же сорвала обертку и развернула пакет.

В нем оказалась коробка, а в ней прелестное платье лавандового оттенка. Пышные рукава, лиф и подол платья были отделаны тончайшею тесьмой.

Лили подбежала к стоявшему на бюро мутному зеркалу и приложила платье к себе. Этот бледно-аметистовый цвет удивительно ей шел — по крайней мере, так казалось в сумраке комнаты.

Девушка мигом скинула свое обычное ситцевое платье и, едва дыша, надела вечерний туалет. Ей придется лишь слегка ушить платье в талии да укоротить подол, а в остальном присланный наряд идеально подходил к ее фигуре.

Лили закружилась но комнате, представляя себе, что танцует в объятиях майора Холидея, что без конца смотрит в его чудесные, завораживающие, неотразимые глаза…

Тут Лили застыла на месте. Как же она могла забыть о том, что намерения Калеба никак не назовешь достойными. Для него Лили лишь игрушка, очередной способ развлечься. Совершенно так же, как когда-то для Исидоры.

Грустно вздохнув, девушка сняла с себя платье и села на край кровати. Как бы то ни было, но образ Калеба преследовал ее и во сне, и наяву. К примеру, не далее как нынче после обеда, помогая Чарли извлекать пироги из духовки, она думала о том, что испытает женщина, оказавшаяся в одной постели с майором Холидеем.

От одного воспоминания об этом Лили раскраснелась. Пристыженная, она сбежала вниз, чтобы воспользоваться корзинкой со швейными принадлежностями миссис Макаллистер, и трудилась над одолженным ей лавандовым платьем до тех пор, пока от усталости у нее не начали слипаться глаза. Тогда она забралась в постель и заснула, и ей приснилось, что она работает у себя на ферме.

Лили двигалась во сне вдоль грядки с капустой, и мотыжила и мотыжила, пока не наткнулась на пугало. А когда девушка подняла на него глаза, то обнаружила, что это Калеб стоит над ней, одетый как пугало, и улыбается. Он заключил ее в объятия и поцеловал, и она не в силах была не отвечать ему.

И тут Лили проснулась, тяжело дыша и чувствуя пламя, разбуженное в ней этими объятиями. Ее жгло, жгло до боли, и она ничего не понимала, кроме того, что только Калеб в состоянии облегчить ей эту боль.

Лили уселась в кровати, обхватив руками колени и упершись в них подбородком. Ее комната была залита лунным светом, и платье, аккуратно повешенное возле двери, выглядело просто обворожительно. Если бы оно сейчас само по себе соскочило с плечиков и пустилось вальсировать, Лили ничуть бы не удивилась.

Вздохнув, девушка выбралась из-под одеяла и подошла к окну. Ее взору представились соседние дома, замершие в ожидании близкого рассвета, и небеса, усеянные звездами, которые, казалось, состязались в яркости одна с другой.

Тогда Лили достала коробку с шоколадом, которую спрятала в ящике своего бюро, и сняла с нее крышку. Положив в рот кусочек, она вернулась к себе в кровать.

Сладкая ароматная масса окутала ее язык, и Лили почувствовала некоторое облегчение. Ей до сих пор было невдомек, отчего Калеб так волновался, когда она впервые при нем попробовала его шоколад. Может быть, он подарил ей его вовсе не для того, чтобы она его съела?

Пожав плечами, Лили взяла из коробки еще один кусочек и принялась не спеша его сосать. Под конец она оставила его прямо посредине языка, чтобы восхитительный вкус подольше сохранился. Мужчины такие странные, непонятные создания. Стоит вспомнить хотя бы то, что они дарят даме шоколад, а потом пыхтят и ерзают на стуле, глядя, как она его ест.

Когда она снова увидит в субботу Калеба, она непременно потребует у него разъяснений. Мечтательно улыбаясь, Лили наконец нашла в себе силы отложить коробку в сторону и забылась сладким сном.