Калеб поставил винтовку в угол за дверь, потом снял шляпу и рывком скинул перчатки, после чего освободился от промокшего дождевика и осторожно повесил его на спинку стула.

— Мне уже давно хотелось это сделать, — с грозной решимостью продолжил он. — И вот наконец ты дала мне для этого повод.

— Что… о чем ты говоришь? — спросила Лили, невольно отступая, так что вода, сочившаяся сквозь потолок, попала как раз ей на макушку.

— Я говорю, — отвечал Калеб, расстегивая манжеты и засучивая рукава, — о наведении глянца на твоей маленькой соблазнительной попке.

— Ну же, Калеб, это совершенно неразумие, — протестовала Лили, предусмотрительно перебравшись на противоположную сторону стола.

— О, это, несомненно, будет одним из самых разумных моих деяний, — отвечал Калеб, делая шаг в ее сторону.

— Возможно, я беременна, — сказала Лили, отступая вокруг стола.

— Ну вот, опять, — произнес Калеб. — Нет, это неправда. — И он протянул к ней мускулистую, покрытую золотистыми волосами руку.

— Я вовсе не хотела попасть в тебя, я просто старалась отогнать тебя подальше, — заверила Лили, пытаясь по-прежнему держаться по другую сторону стола. — Калеб, ну будь же благоразумным. Я не могла убить тебя — я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, — гневно отвечал Калеб, — однако не вижу лучшего выхода, как пристрелить тебя на месте!

Лили схватила стул и взяла его наперевес — приблизительно так, как это было изображено на картинке в одной из ее любимых дешевых книжек, если память ей не изменяет, под названием «Хелга из цирка», про отважную укротительницу диких львов.

— А ну, стой, не двигаясь, Калеб Холидей. Попробуй только коснуться меня! Клянусь, ты пожалеешь!

— А вот в этом я сильно сомневаюсь, — сообщил Калеб. А затем ухватился за ножку стула, и Лили тут же поняла, какая это была ненадежная защита. Стул полетел на пол, а Калеб одним ловким движением обхватил ее поперек талии.

Словно некий джентльмен, вкушающий послеобеденный отдых с сигарой и бокалом портвейна, Калеб с комфортом устроился на стуле. Не прилагая особых усилий, он ловко уложил Лили лицом вниз у себя на коленях. Молниеносно он задрал ее юбки вверх, а панталоны спустил вниз, а когда она попыталась вырываться, зажал ее между своих железных бедер.

— Калеб Холидей, — пропищала она, извиваясь между его ногами, — отпусти меня, сию же минуту!

— Или что? — невозмутимо осведомился он. Лили почувствовала, как его ладонь прошлась сначала по одной ее ягодице, а затем по другой, словно подготавливая их к экзекуции.

— Я так закричу, что сюда сию минуту прибежит Хэнк Роббинс и пристрелит тебя, потому что ты негодяй!

Калеб лишь раскатисто расхохотался в ответ.

— Ну ладно, ты уже достаточно пошутил, — пыхтела Лили, — отпусти же меня наконец.

— Нет, — последовал ответ.

Тогда Лили запрокинула голову и издала душераздирающий визг.

— Тебе следует вложить в это побольше души, — заметил Калеб. — Черта с два кто-то услышит твой писк в такую грозу.

Лили набрала в грудь побольше воздуха и заверещала снова.

В итоге она удивилась не меньше Калеба, когда Велвит пинком распахнула дверь и ворвалась в каморку, готовая к бою. Ее физиономия покрылась краской, когда до нее дошло, что здесь происходит.

Не совсем уважительным пинком Калеб отпустил Лили, и она тут же вскочила на ноги, пылая, как маков цвет, торопливо приводя в порядок трусы и юбку.

Калеб не мог удержаться от смеха при виде ее встрепанного вида и вежливо приподнялся со стула:

— Хелло, Велвит.

У последней смущение перешло в веселье, и ей стоило немалого труда это скрыть. Ее губы так и кривились от ухмылки при виде Лили, не сводившей с Калеба горящего взгляда, но все же нашедшей в себе силы сказать:

— Велвит, ты не выпьешь со мной чашку кофе?

— Боже милостивый, — наконец обрела дар речи Велвит, прижав руки к груди и плюхнувшись на стул. С ее волос и платья капала вода. — А я-то подумала, что на тебя напали индейцы и режут тебя на куски — так ты верещала.

— Я действительно в некотором роде подверглась нападению, — подтвердила Лили, бросая уничижительный взгляд на Калеба. — И спасибо тебе за то, что ты пришла на помощь, пока этот ненормальный не успел причинить мне вреда.

— Велвит не сможет остаться здесь навсегда, — осклабившись, напомнил Калеб.

— Равно как и ты, — отрезала Лили.

— А это еще неизвестно.

— Может, мне не стоило приходить, — прокашлявшись, вмешалась Велвит. — Я просто чуток заскучала — ведь Хэнк ушел куда-то на охоту, вот и решила, что надо поспособствовать, коли зовут, и не важно там, дождь или нет.

Не оставляло никаких сомнений, что Велвит прибежала, потому что сама тряслась от страха в одиночестве.

— И не вздумай оставлять меня наедине с этим мерзавцем, — отчеканила Лили, наполняя для Велвит чашку кофе и стараясь абсолютно не замечать присутствия Калеба.

Он вышел из-за стола и запрокинул голову, разглядывая потолок, сквозь который продолжали сочиться потоки воды.

— Я смотрю, потолок-то так и не сменили, — заметила Велвит, громогласно прихлебывая кофе, — а он и у меня еще был весь в дырах, ровно сито.

— Через несколько дней это будет беспокоить не меня, а цыплят, — со вздохом отвечала Лили, усевшись на стул, освобожденный Калебом, и грея руки на чашке с кофе.

— Дождь кончается, — сообщил Калеб, подняв с пола оброненный в ходе их борьбы дождевик и накинув его на плечи. — Полагаю, что я уже могу пойти и заняться своей палаткой.

Лили вела себя так, словно он ничего не сказал — да и был ли он здесь вообще? Но стоило закрыться за ним двери, и Велвит так и покатилась от смеха:

— Ни в жисть ничего такого не видывала! — с трудом простонала она между взрывами хохота.

— Он не стал бы по-настоящему бить меня, — заверила Лили, снова запылав при мысли об этом. — Он бы не посмел.

— Я как вошла, а у него рука вот на столечко над твоей задницей. — Смех Велвит перешел в булькающие всхлипы, и, не в силах говорить, она показала расстояние около дюйма между большим и указательным пальцами. — Так точно, сэр, появись я секундой позже, и он бы приложил свою лапу.

— Я не желаю об этом говорить, — отрезала Лили. — И я не желаю даже думать об этом мужчине. -

Но как только дождь прекратился, она не смогла устоять перед искушением посмотреть через щелку в стене.

По другую сторону границы ее владений была раскинута палатка, но Калеба видно не было.

Ей оставалось только уповать на то, что он поскользнулся на размытой дождем земле, упал своей мерзкой рожей прямо в лужу, захлебнулся и утонул.

Когда Лили проснулась на следующее утро, палатка по-прежнему вызывающе маячила прямо у задней стены ее нового дома, и поломанный фургон находился тут же, тогда как лошади видно не было.

Ее губы скривились в ехидной ухмылке. Это будет ему по заслугам, если его жеребец сорвался с привязи и убежал.

Умывшись, одевшись и приведя в порядок волосы, Лили направилась в лес, чтобы проведать Танцора. После дождя воздух казался на диво прозрачным и свежим, а трава сверкала каплями росы. Разлившийся ручей сиял под солнцем, словно жидкое серебро, распевая незамысловатую песенку.

Лили привязала Танцора поближе к воде, чтобы он мог пить вдоволь, и направилась ко входу в палатку.

— Хелло, — несмело окликнула она. Ответа не последовало.

— Твоя лошадь сбежала, — не без злорадства повторила попытку Лили.

Нет ответа.

Удивленная, Лили откинула полог и заглянула в душный полумрак. Походная постель лежала неразвернутой и даже перевязанной шнурком. Рядом стояла лампа и разворошенный армейский ранец.

Лили отпустила полог и отступила, нахмурившись. Она гадала, куда это унесло Калеба ни свет ни заря — ведь солнце поднялось всего полчаса назад, — но ее гордость ни за что бы не позволила ей самой выспрашивать об этом майора, если он сам не соизволит ей рассказать. А этого, судя по всему, ожидать не приходилось.