— Возможно, — прошептал он, причем его губы оказались в каком-то дюйме от ее губ, — но не от боли или страха.

Лили застонала, когда он припал к ее губам в поцелуе. По ее жилам пробежал огонь.

— Калеб, — задыхаясь, прошептала она, когда он поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Это только начало, — пообещал он, унося ее вверх по лестнице.

— Я не разрешаю тебе этого, — сопротивлялась Лили.

— Вот как? — Он уже шел с нею по коридору второго этажа. Лили извернулась, ее руки обвились вокруг его шеи, и она услышала, как со стуком распахнулась дверь в комнату.

Лили прислонилась к кровати и попыталась бороться, но добилась лишь того, что Калеб опрокинул ее спиною на тюфяк. Ноги ее свисали через край, и были раздвинуты, поскольку между ними встал Калеб.

Он зажег лампу на столике возле кровати, и ее неяркое пламя немного разогнало тьму, осветив решительное лицо Калеба и завитушки резьбы, украшавшей спинку кровати.

Он ухватил Лили за щиколотку и начал развязывать шнурки ботинок.

— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться она.

— Я же сказал тебе, — отвечал Калеб, сняв ботинок и стаскивая взодранный чулок.

— Калеб, это безумие, — снова попыталась она вразумить его.

Оя расправлялся уже со вторым ботинком и чулком. Снова она затрепетала от накатившейся волны возбуждения.

— А что такое любовь, если не безумие? — спросил он. Теперь оба ее бедра были обнажены, а его пальцы скользнули легонько по мягкому пушку, укрытому под трусами.

Лили вздрогнула, но, когда попыталась прошептать его имя, у нее перехватило горло. Она вскинула руки над головой и вытянула их что есть силы, но не смогла бы произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Калеб освободил ее от белья так же томительно возбуждающе, как это было с чулками, а потом встал перед нею на колени.

— Ты лгунья, — едва слышно произнес он.

— Да, — выдохнула она, начиная извиваться на скрипучих грубых пружинах кроватной сетки.

Он раздвинул Лили ноги и нежно поцеловал как раз там, где она хотела, и ее тело содрогнулось, требуя более полного слияния с ним. Он положил ладони на шелковистую нежную кожу у нее на ягодицах и провел по ним так, словно на ощупь проверял зрелость некоего сказочного плода.

— Тебе совершенно необходимо обзавестись мужем, — поддразнил он ее лукаво.

Лили смогла ответить только хриплым «О!..», когда почувствовала на себе его дыхание. Она жаждала, и лишь Калеб мог утолить эту жажду.

— Заботливый муж присмотрел бы за твоей собственностью, — продолжал Калеб. И даже само движение его губ, произносивших эти слова, превращалось в восхитительную ласку.

— Калеб… — прошептала Лили, судорожно цепляясь за простыни. — Калеб….

Он рассмеялся ее готовности и легонько поддразнил языком. Она вскрикнула в ответ, а затем застонала.

— Что ты обещаешь мне в награду за то, чего хочешь?

Лили испустила странный крик — смесь мольбы и гнева, и Калеб рассмеялся. Она почувствовала, что он отстранился, и застонала в отчаянии, но потом успокоилась, снова почувствовав прикосновение его пальцев.

— Ничего! — прошептала она. — Я… не обещаю… ничего!

Калеб подержал ее в ожидании несколько ужасных мгновений, а потом снова стал ласкать.

— О Боже!.. — вскрикнула Лили. Обхватив голову Калеба руками, она попыталась сильнее прижать его к себе, но он не поддался.

— Я жду, Лили.

Она оставалась вся в его власти, пока он не смягчился и не дал ей столь желанного удовлетворения. Даже самое легкое его дыхание, касаясь ее кожи, вызывало в ней бурю чувственности.

— Да, — простонала Лили. — Да!.. О Боже… я выйду за тебя…

— И это не просто слова? — голос Калеба едва не сводил ее с ума, она вздрагивала при каждом движении его губ, касавшихся самого интимного места.

— Нет… это правда… я клянусь тебе!

— Мерзавка, — резюмировал Калеб, но потом снизошел до ее желаний.

Он уложил ее как следует на кровать и не спеша раздевался.

Лили могла разглядеть себя в большом зеркале, висевшем на противоположной стене спальни, и хотя это зрелище весьма рассердило ее, даже не пошевелила пальцем. В той древней, как мир, игре, в которую она сейчас играла со своим мужчиной, женщина могла руководствоваться только велениями инстинкта.

Калеб не позаботился о том, чтобы погасить лампу, не вспомнила об этом и Лили. Она погрузила пальцы в волосы, покрывавшие его грудь, но не для того чтобы оттолкнуть его, а чтобы гладить и ласкать.

Она чувствовала, как загорается кровь в каждой клеточке ее тела, как даже ее глаза начинают полыхать огнем сладострастия. Она протянула руку, прикоснулась к его члену и, наслаждаясь вырвавшимся у него стоном, начала ту же возбуждающую игру, в которую только что с ней играл Калеб.

Ее ладони гладили его мускулистое тело, и теперь Калеб превратился в возлюбленного пленника, а Лили дарила ему свои чувственные ласки. Он громко застонал и вскоре стал умолять ее остановиться.

Но она не отпустила его, так как хотела получить от него то, чего он добился только что от нее. Это была ее сладкая любовная месть.

Голос Калеба хрипел и прерывался, он бормотал что-то невнятное. Лили различала отдельные слова мольбы и еще больше торжествовала. В эти восхитительные минуты он принадлежал лишь ей, ей одной, и она вольна была поступать с ним так, как ей угодно.

Но вот он издал дикий вскрик и судорожно дернулся всем телом, и Лили отпрянула, продолжая гладить его бедра. Она продержала его в этом сладостном плену еще несколько долгих мгновений, прежде чем позволила расслабиться в полном изнеможении и улечься рядом.

Калеб лежал, запрокинув руку за голову, все еще вздрагивая от всплесков утоленной страсти.

— Если ты еще когда-нибудь сделаешь так же, — шутливо пожаловался он, клянусь Господом, я брошу все и буду бегать за тобой на поводке, как комнатная собачка.

— Ваши слова приняты к сведению, сэр, — отвечала Лили, водя пальцем вокруг его соска.

— Мошенница, — рассмеялся Калеб.

— Око за око, говоря твоим языком, — съязвила она.

Он рассмеялся снова и погрузил пальцы в ее буйные, распушившиеся локоны. Одним сильным и даже болезненным движением он заставил ее улечься на себя, нос к носу. Повернув ее голову, Калеб поцеловал Лили в висок.

Через несколько секунд его поцелуи стали более требовательными, и Лили с удивлением почувствовала, что он сейчас снова овладеет ею.

— В этот раз, — сказал он, — я пленных не беру.

Лили почувствовала, как погружается в пучину чувственности, а он лишь дразнил ее, войдя в нее не более чем на дюйм. Она закинула руки за голову и сжала их в кулаки.

— Скажи это, Лили, — прошептал Калеб. — Я вижу это в твоих глазах, но хочу услышать, как ты это говоришь.

Лили замотала головой из стороны в сторону.

— Я хочу тебя, — прошептала она.

— И… — не унимался Калеб.

— Ты нужен мне, негодяй!

— И это все?

— Я люблю тебя, — простонала Лили.

Калеб удовлетворился этим и наградил ее сильным, глубоким ударом. Оттого, что Калеб так затянул эту игру, окончательная вспышка страсти превратилась у Лили в некий чудесный медленный взрыв, потрясший все ее тело. В горле у нее пересохло, и она испустила пронзительный, протяжный вопль, и казалось, что эти мгновения длятся целую вечность.

Когда она успокоилась и лежала в полном изнеможении, Калеб положил руку ей на живот и медленными, нежными движениями пальцев дал понять, что этот раз — не последний в нынешнюю ночь.

— Позволь мне заснуть, — взмолилась она.

— И прервать укрощение Лили Чалмерс на самом интересном месте? Да ни за что.

— Я укрощена, — настаивала Лили, в то время как движения его руки не прекращались, и вот уже что-то внутри нее начало просыпаться.

— До этого еще далеко.

— Калеб, уже поздно, я и так провела трудный вечер.

— Но ночь еще не начиналась, — возразил Калеб, ласкавший теперь ее грудь.

Лили предприняла героическую попытку подняться с кровати, и ее слабое сопротивление было сломлено серией быстрых поцелуев, покрывших ее грудь. Ее колено невольно согнулось, а правая рука запуталась в его волосах, словно в жесте протеста.