Тот сморщился на мгновение. Явно мои слова не пришлись ему по вкусу.

— Глупо спорить в вещах, в которых вы лучше моего разбираетесь, товарищ Киррлис, — ответил он мне. — Я согласен, пусть так и будет.

*****

В кабинете главы СССР находились двое. Это был сам хозяин кабинета и его правая рука — нарком внутренних дел. Оба были заняты внимательным изучением бумаг, хранящихся в нескольких толстых папках с пометками, сообщающими про их исключительную важность. Спустя некоторое время Сталин оторвался от чтения, медленно набил трубку, раскурил её, сделал несколько затяжек, после чего задумчиво сказал:

— А не поторопились мы с расстрелом товарища Агранова? Как считаешь, Лаврентий?

Тот данный вопрос ждал с того самого момента, как принёс сюда из архива документацию по двум экспедициям на Тибет, которые организовал ныне покойный Яков Саулович, некогда второй человек в наркомате внутренних дел, а многими считавшийся первым, практически серым кардиналом НКВД.

— Нет, Иосиф Виссарионович, не поторопились, — твёрдо произнёс Берия. Ему хотелось лишь добавить, что с расстрелом жены Агранова Сталин поторопился, но не стал. Женщину это не вернёт, а вот сам Берия мог заработать недовольство собеседника.

— Он мог спрятать часть документации? — задал новый вопрос Сталин.

— Мог. Я уже создал группу, которая занялась поиском свидетелей и участников тех походов.

— Сколько шансов, что между поисками Агранова и Киррлисом есть связь?

На этот раз Лаврентий ответил не сразу, взяв пару минут на обдумывание и ещё раз прогоняя в голове те данные, что он помнил сам и недавно узнал из архивных документов.

— Я считаю, что никаких, — наконец, он сказал. — Есть вероятность, что этот монгольский, — он выделил тоном слово, — шаман связан с немцами. Недаром он их так ненавидит.

— Ты считаешь? — Сталин внимательно посмотрел на него.

— Это одна из версий. Основная на данный момент считается та, по которой Киррлис обычный беглец из, — тут нарком грозного ведомства запнулся, так как до сих пор не мог внутренне принять данный факт, — другого мира. На эту версию работает факт появления на базе шамана более чем двух сотен людей, которые выглядят чужими у нас. По словам моих людей, они будто из средневековья пришли. Их язык не похож ни на один из самых распространённых в Европе, Азии и обеих Америках. Одежда грубая, явно пошитая ручным способом, для них в диковинку многие вещи, которые просто не могут не быть даже в самом глухом уголке на планете. Взгляд на отношения между окружающими натуральный феодальный, для них подобное абсолютно нормально.

— Что ж, шаман решил выполнить договорённости и не брать на службу граждан СССР. Сумел найти другой источник, — не то пошутил, не то подвёл итог Сталин. И вдруг резко сменил тему. — А что по поводу амулетов?

И хотя главе государства уже минимум дважды докладывали о результатах учебной и боевой проверки волшебных вещей, Берия принялся ещё раз рассказывать.

— Лучше всех себя показали амулеты ночного взора в паре с амулетами усиления чувств у лётчиков. Эффективность эскадрильи ночных штурмовиков и истребителей, которым передали амулеты, возросла минимум в десять раз! Считаю, что ими нужно насытить самые боеспособные подразделения в авиации, вручить воздушным асам и сделать акцент именно на ночных ударах с воздуха по позициям гитлеровцев.

— И мы так считаем, — усмехнулся Сталин, в привычной для себя манере используя не «я», а «мы». — А что по поводу врачебных?

— Они отлично борются с сепсисом, ускоряют заживление ран. Легкораненые возвращаются в строй уже через пять-семь дней полностью здоровые. Тяжелораненые успевают дождаться своей очереди и не перейти в категорию критических. По словам моего человека, Киррлис считает эти амулеты примитивными и наиболее простыми из самых доступных. Исцеляющие амулеты более высокого ранга способны даже инвалиду вернуть здоровье.

— Это очень интересно. Для нас сейчас очень важно быстро возвращать в строй раненых бойцов. К тому же, они будут яростнее сражаться, зная, что даже тяжелое ранение и увечье наши врачи вылечат полностью. Передай ему, чтобы он сделал всё возможное для получения этих амулетов.

— Сделаю.

Сталин сделал затяжку, несколько секунд молчал, затем спросил:

— Кажется, сегодня доставили новую партию амулетов?

— Да, — подтвердил Берия. — Но слишком мало. Всего сорок семь амулетов. Из них лишь двадцать семь ночных. Прочие лечебные и для обострения чувств.

— Пока их никому не отдавай. Нужно подумать, как правильно ими распорядиться.

— Да, Иосиф Виссарионович.

— И не говори о них никому. Понятно тебе, Лаврентий? — Сталин пристально посмотрел в глаза собеседнику, будто хотел заглянуть в саму душу.

— Да, Иосиф Виссарионович, — повторил нарком.

— Ты куда нас завёз? — фельдфебель с такой злостью посмотрел на Яна Бейца, что тот съёжился, ожидая удара. — Где склады?

— Я ехал по дороге, господин фельдфебель, — стал оправдываться шутце.

— Только куда?! — рявкнул фельдфебель и занёс руку над головой Яна. Тот вжал голову в плечи и зажмурился. От экзекуции его спас подошедший лейтенант, едущий в третьей машине.

— Что здесь происходит? Почему мы развернулись назад? И где, дьявол вас побери, склады?

Солдаты вытянулись по струнке, а фельдфебель быстро доложил:

— Господин лейтенант, я как раз с этим разбираюсь!

— Он трезв?

— Трезвый я, трезвый, — торопливо ответил Ян, почувствовав, что запахло жареным. В текущих условиях за нахождение в нетрезвом состоянии могли отдать под трибунал.

— Тихо, — ожёг его взглядом фельдфебель, после чего отрапортовал. — Трезвый он, господин лейтенант. От меня не укрыться даже с малейшим запахом.

— У нас нет времени на разбирательства. Ваша машина теперь замыкающая.

— Яволь! — Бейц и фельдфебель вытянулись ещё сильнее, хотя казалось, что они и так готовы поспорить в стройности с натянутой гитарной струной.

Но даже рокировка водителей не спасла ситуацию. Головной грузовик проезжал мимо всем известных ориентиров, мимо деревни, а потом вдруг до всех доходило, что нужный путь находится в стороне, после чего первая машина поворачивала, за ней сворачивали другие и… спустя не более пяти минут до немцев в очередной раз доходило: они вновь едут не туда. Старший автоколонны в порыве чувств чуть не расстрелял несчастного ефрейтора, который сидел за «баранкой» головного транспорта. После третьей замены ведущего водителя, до лейтенанта дошло, что дело тут нечисто и проблема вовсе не в ротозеях в кабинах. И как бы ему не было страшно, но пришлось связываться с вышестоящим командованием и докладывать о срыве поставок боеприпасов для фронта. Его сообщение вызвало эффект, близкий к взрыву авиабомбы в центре Берлина. Ещё бы, ведь исчезла немаленькая территория с несколькими крупными постройками и огромным запасом боеприпасов в тех!

Когда на полковника Месснера свалилось это известие, он почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Лишь огромное самообладание помогло ему не опозориться перед подчинёнными. Через пятнадцать минут он отдал несколько приказов, и когда его кабинет опустел, то он практически рухнул в кресло. Ему не было так страшно в Верденской мясорубке, из которой он вышел без царапины, в отличие от тысяч соотечественников. Впрочем, тогда он не имел ничего, кроме жизни. Да и жизнь та была на порядок хуже нынешней. Сейчас же появилась угроза потерять буквально всё.

Немного придя в себя, он встал, дошёл до шкафа, открыл его дверцу и полминуты смотрел на кобуру с пистолетом. Возможно, уже сегодня ему придётся воспользоваться им. Полковнику всё равно не жить, если склады не найдутся. Так лучше будет пустить пулю в висок. И позора избежит, и семья не пострадает.

Спустя час он получил результаты разведки. И они оказались неутешительными. На том месте, где раньше располагался тщательно охраняемый и замаскированный объект, сейчас находилось заснеженное поле. Никакая маскировка не способна настолько качественно скрыть склад боеприпасов… и тут в груди полковника кольнуло. Он вдруг вспомнил, что сравнительно недалеко, к юго-западу от Витебска в лесах прячется крупный отряд русских диверсантов, которые нанесли урона немецким войскам больше, чем пара советских танковых дивизий. Его местоположение так и не смогли вычислить, лишь примерный квадрат. И немалую роль в этом сыграла великолепная маскировка русского лагеря, полностью копирующая природные картины.