— Деревенских половина, семеро из лагеря, остальные из мира Гая.

— Деревенские? — нахмурился я, не сразу поняв, о ком идёт речь. — А-а, односельчане Силантия, так?

— Они самые.

— Да там одни старики с бабами и малые, — сообщил Прохор.

— А сам ты кто? — хмыкнул Илья, посмотрев на беролака.

— Да я… да ты… — поперхнулся Прохор.

Рядом с ним прыснула в кулачок Маша, чем вызвала раздражённое сопение своего деда, чьё негодование разделилось пополам, на неё и вредного сокола.

— Решать лорду, — привёл самый главный аргумент Паша, — не мне и не вам.

Взгляды собравшихся скрестились на мне.

— Идея мне нравится, но её ещё стоит как следует обдумать и доработать. То, что тут нужна скорость — это не обсуждается. Я сам летаю и знаю, насколько мобильны соколы. Но они же и ограничены в грузе. Так что, повторюсь, предложение нужно дорабатывать. К тому же, сейчас я не смогу провести через Башню оборотней столько народа. Максимум четверых, может, пятерых.

На этом обсуждение идеи Струкова на сегодня завершилось. Дальше мы перешли к другим вопросам.

Уже после того, как все ушли и я остался один, то ещё раз покрутил в голове предложение Струкова. Как я ему и сказал, предложение парня мне пришлось по вкусу. Вот только проблема была в его реализации. Даже тридцать новых соколов-оборотней её не решат и на половину. А ещё где-то нужно найти гору ресурсов на перерождение. На такой размах — отстрел сотен немецких офицеров — я пока не готов ни морально, ни физически. Тем более, тут под боком немцы строят такую оборону, что как бы не пришлось намертво закрываться в своих лесах с болотами и пускать всё в защиту. Я просто уверен, что немцы обязательно решат отыграться на мне, когда не сумеют выбить русских из Витебска. А те так просто не уйдут, ведь этот город позволяет им контактировать со мной, без особых проблем и затрат по времени получать мои товары, в том числе и редкие ресурсы, как вольфрам. Но самое главное, почему я не хочу распылять свои силы, заключается в том, что я боюсь всплеска инициации магов-землян. Всё-таки, вокруг моего района уже много энергоканалов очистились от «корки». Их энергию забирает Очаг. Но кое-что успевает выплеснуться вовне. А так как магов, колдунов и прочих владельцев Дара нет, то и эту лишнюю ману некому забирать. В итоге она накапливается в телах тех, кто родился с магическими способностями, но не смогли их раскрыть. Такие, как Силантий. Что, если где-то здесь окажется некто с силой архимага? После инициации, даже не имея никаких знаний, подобная личность одной силой воли способна пробить ко мне путь через рунные камни. Или нанести удар прямо по Цитадели. Это в случае появления такого таланта у немцев. Впрочем, среди местных жителей подобное происшествие может принести мне неприятностей не меньше.

Хорошо ещё, что моим подчинённым не пришла в голову мысль предложить слетать до Берлина и прикончить всех глав третьего Рейха. Ну, или хотя бы одного Гитлера. А вот мне такое совсем не нравится. Реши подобное все проблемы, то или глава Германии, или глава СССР обязательно бы бросил все силы на ликвидацию своего, так сказать, коллеги во вражьем лагере. И я просто уверен, что такое по силам государственным спецслужбам. Просто по каким-то причинам ликвидация невозможна или отложена в долгий ящик. Показательная подготовка или даже неудачная акция — это может быть. Мало ли для чего это нужно. Но не настоящее убийство. Плюс, я сам никогда (точнее, сейчас, а там жизнь по-всякому может вывернуть) не возьмусь за подобное. Не считаю себя тем, кто может брать на себя право убивать правителей стран. Именно потому я не показываю всех своих возможностей и ещё долго не покажу, чтобы меня не решили убрать с игровой доски, испугавшись того, что в будущем смогу диктовать свою волю и Сталину, и Гитлеру, и Рузвельту с Черчиллем и его принцем и королевой. И Сталин, и Гитлер сейчас могут смести с лица земли мою Цитадель с Очагом, если решат не считаться с потерями и бросить на меня воздушную армаду. Несколько сотен самолётов превратят местные леса и болота в пустыню, уничтожив всё то, чего я успел добиться за полгода с небольшим.

Ещё один нюанс в таком громком и показательном процессе, как уничтожение вражеских офицеров — это слишком громко и показательно. Тут даже русские могут выставить иглы и начать подумывать про устранение такого опасного противника, как я. Вдруг посчитают намёком в свой адрес. Так что, пока у меня нет твёрдых союзных договорённостей, то я буду сидеть тише воды, ниже травы, как говорят аборигены. Может, это и паранойя в очередной раз разыгралась, но лучше пусть она, чем одного излишне возомнившего о себе недомага смешают с землёй.

— В общем, с террором фашистов от Минска до Пскова пока стоить погодить, — вслух сказал я.

Собственно, я не верил, что немцы возьмутся за ум и перестанут заниматься геноцидом гражданского населения, даже после такой акции, которую предложил Паша Струков. Я дважды вычищал немецкое руководство в Витебске, но особого результата не получил. Да, оккупанты чуть-чуть притихли. Но как только их клюнул жареный петух в одно место, то опять вернулись к казням и уничтожению посёлков и деревень со всеми жителями. Тут мирному населению поможет только быстрая и разгромная победа над оккупантами, чтобы они бежали с территории СССР со всех ног, позабыв про террор.

— Герои, настоящие герои! — с воодушевлением произнёс немолодой мужчина в гражданском френче, под которым пряталась чёрная «двойка». Он стоял перед строем солдат. Сорок семь человек в новой отглаженной униформе без оружия застыли навытяжку перед двумя гражданскими и тремя офицерами. Смотр проводился в ангаре, подходы к которому охранялись лучше, чем любой армейский штаб. — Воины, вас лично после победы примет фюрер и вручит награды. Сейчас же вы получите серебряные кинжалы, освящённые в водах Рейна. Прошу, — он протянул руку в сторону большого стола, накрытого чёрным бархатом, на котором лежали несколько десятков кожаных ножек со стандартными эсэсовскими клинками. От тех, которыми владели другие, эти отличались тем, что лезвия покрывало серебро и руны, должные по мнению глав Аненербе защитить владельцев холодного оружия и сделать их сильнее против потусторонней силы.

Солдаты подходили к столу, брали кинжал, обнажали его до середины, прикладывали ко лбу и произносили несколько фраз на давно забытом языке, которые они выучили перед церемонией. К слову, отбор кандидатов проводился во время этой зубрёжки. Все, кому она давалась с трудом, произносил с сильным акцентом или не мог выговорить тот или иной звук, все они забраковывались сотрудниками Наследия предков. До этого солдаты прошли через нескольких гипнотизёров. В итоге в специальную группу попали только те, кто не поддался внушению. Изначально солдат набралось несколько сотен. Это были лучшие охотники и следопыты, мастера в стрельбе и бою без оружия, умельцы маскировки, которые в чистом поле прятались так, что не всегда их находили с собаками. Никого не было старше тридцати семи лет. Все члены НСДАП и военнослужащие СС. У всех огромный военный опыт и не одна специальная операция или диверсия за линией фронта, где можно было рассчитывать только на свои силы. Все прошли десятки проверок на верность.

Награждение происходило недалеко от советского Полоцка, попавшего в руки вермахта в прошлом году. Здесь была построена небольшая секретная база. Строилась силами СС и ими же охранялась. Верховодили на базе люди из Наследия предков, имевшее к армии и спецслужбам самое отдалённое отношение. С другой стороны, следил за данной службой Гиммлер, будучи одним из её создателей.

После получения пафосного оружия, неполных пять десятков солдат, унтеров и офицеров отправили в казарму. Она оказалась тесной и проблему расселения командование решили за счёт трёхъярусных кроватей.

— Для будущих героев могли бы и получше казарму обустроить, — недовольно заметил один из унтеров.