Что ж, и в такие слухи легко поверить, потому что понятен мотив: на все пойдешь, чтобы нажить себе политический капитал и досадить противнику, публично свалив на него ответственность.

Все чаще начинает казаться, что Путину не по плечу справиться с Лукашенко. Еще и потому, что Лукашенко постоянно везет.

Вот Россия хочет повысить цены на газ и идет на силовой прием. А заступается за Лукашенко Европа… Цены все-таки же повысили? Но тут же конъюнктура мирового нефтяного рынка складывается так, что в той же России оказывается много свободных денег, на которые российские потребители бросаются покупать белорусские товары… Громче всех Лукашенко выступал против бомбардировок Ирака, до последнего защищал своего друга Саддама Хусейна и даже поставлял ему технику. Но от этих бомбардировок он только выиграл, потому что цены на нефть из-за них-то и подскочили. Дело, конечно же, в привязке белорусской экономики к российской — это везение, но везение пиявки, когда тот, к кому она присосалась, становится полнокровнее.

В 2001 году «элегантная» победа Лукашенко на выборах граничила с такой наглой фальсификацией, что это не могло не вызвать возмущение в мире. Но выборы в Беларуси прошли 9 сентября, а 11 сентября всем было уже не до Лукашенко с его выборами. Когда рушатся небоскребы и гибнут десятки тысяч людей, кто вспоминает об автократах, правящих в маленьких странах.

Двадцать третьего октября 2002 года белорусские власти высылают из страны лидера парламентской фракции «Союз правых сил» Бориса Немцова и вице-спикера Государственной думы Ирину Хакамаду, прибывших на конференцию по вопросам российско-белорусской интеграции. Немцова обвиняют в попытке провезти в Беларусь фальшивую валюту. А вели его белорусские спецслужбы, как он утверждает, уже в Москве505.

Это неслыханно.

Поскольку речь шла не о рядовых гражданах, а об известнейших политиках и парламентариях России, скандал мог разрастись. Но и эта история была всеми забыта уже через два дня. Началась трагедия с заложниками, захваченными террористами во время представления мюзикла «Норд-Ост». Когда дула автоматов устремлены на ни в чем не повинных людей, кому и какое дело до высланных депутатов: они ведь остались живы!506

Повезло?

Впрочем, к теме его «везения» мы еще вернемся — в последней главе нашей книги.

Почему же, несмотря на все выходки Лукашенко, Путин никогда не критикует его политику? И даже вопросы журналистов по белорусским проблемам старательно отклоняет, переводя на нейтральные рельсы. Его спрашивают про то, как он относится к намерению Лукашенко избираться на третий срок, а Путин в ответ о том, что российскую Конституцию он лично менять не собирается… И так далее, но всегда без критики…

Ведь, как ни один другой глава европейского государства, он имел бы на это вполне законные права: ну, к примеру, Союзный договор предполагает равное соблюдение прав человека в Беларуси и России, а с этим в Беларуси проблем хватает…

Почему же никакой критики — никогда и ни словом?

Не потому ли, что как политик, стремящийся к полной, если не сказать — авторитарной — власти, Путин вынужден шаг за шагом повторять путь Лукашенко? Ведь где бы ни устанавливался авторитарный режим — хоть на Чукотке, хоть в пампасах, — он всегда подразумевает весь «джентльменский» набор: контроль над СМИ и вообще гражданским обществом, контроль над финансовыми потоками, контроль над территориальным самоуправлением или просто его отмену. Тут ни Лукашенко ничего не придумал, ни Путин, ни Дювалье на Гаити.

Вначале Путин отнял у олигархов средства массовой информации: не только заставил «Газпром» задавить НТВ, но и вообще уничтожил политический плюрализм на телевидении, да и в печати… В Беларуси мы это проходили.

Следующим шагом Путина стал передел собственности, разумеется, в интересах государства, как он это понимал. «Неправильные» владельцы собственности лишились, а «правильные» (то есть государство, руководителем которого является Путин и те, кто его поддерживает) ее получили. А чтобы никому не повадно было забываться, самого сопротивлявшегося — Ходорковского — посадили в тюрьму. Так сказать, показательный процесс, а на деле — установление полного контроля над финансовыми потоками… И это мы проходили в Беларуси.

Следующим шагом стало превращение оппозиционной Думы в Думу управляемую, почти однопартийную. Правда, Конституцию пока не меняли. Зачем, если правящая партия и без того обладает конституционным большинством? Де-юре — разделение властей, де-факто — принцип разделения властей уничтожен.

Затем Путин задался вопросом о том, насколько управляемы регионы, не распадается ли Россия на части. И он предложил ликвидировать выборный институт губернаторов, заменив их губернаторами назначаемыми. Мол, раз народ доверил президенту всю полноту власти, будьте добры, доверьте ему назначать и власть на местах. С этим, правда, он опоздал: этот вопрос Лукашенко решил в самом начале своего первого срока, а не второго, как Путин.

Такое сходство путей даже породило в рядах белорусской оппозиции подозрения несколько параноидального характера: не ставленник ли Лукашенко российских спецслужб, которые специально навязали его Беларуси, чтобы использовать «братскую республику» как полигон для своих управленческих экспериментов?

Нет, Лукашенко — слишком самостоятельная фигура, чтобы служить кому-либо, кроме себя. Другое дело, что ему как первопроходцу это обидно. Ведь все, что делает Путин, Лукашенко осуществил в Беларуси гораздо раньше. И осуществлял он это откровенно, не играя в какие-то там либеральные игры, не заискивая перед гражданским обществом. Так зачем он вообще тогда был нужен, этот самый Путин? Почему тот же Ельцин не понял, что он, Лукашенко, мог реализовать программу быстрее, качественней, надежней!

Публичные и довольно часто звучащие сопоставления Путина и Лукашенко, похоже, обоим неприятны.

Лукашенко ведь не может не задаваться вопросом:

— Почему этот Запад все прощает Путину, если он делает то же, что и я?

Но и Путин вправе спросить:

— Почему они все время упрекают меня, будто я подражаю Лукашенко? Я ведь не собираюсь узурпировать власть!

Так иной раз тянет разбить зеркало, если тебе не нравится собственное отражение.

Вообще в отношениях с Лукашенко российский президент оказался заложником обстоятельств. Он уже не может окончательно отказаться от лукашенковской идеи союза двух государств, но и не решается публично отмежеваться от своего визави, очевидно, надеясь: все не вечно, и рано или поздно Лукашенко уйдет. В 2006 году заканчивается второй и последний (по Конституции) срок президентства Александра Лукашенко. Проще всего этого дождаться…

Но и Лукашенко понимает, что все временно. С той лишь разницей, что он совсем не намерен уходить. И тем более — сдавать позиции Путину.

Мы уже отмечали, что Лукашенко постоянно и намеренно «проговаривается», думая о перспективах. Из всех его «проговорок» на тему своего будущего президентства легко выделить три идеи: «уход на заслуженный отдых» при преемнике, переизбрание на следующий (и до бесконечности) срок и «уход на повышение», то есть в Союзное государство. Или даже в Россию…

Начнем с того, что уйти на отдых для Лукашенко просто невозможно… Трудно представить, как он будет жить после того, как лишится власти. И в эту ловушку, которая ждет рано или поздно каждого диктатора, он загнал себя сам.

Говорит Эдуард Эйдин:

«Если бы Лукашенко думал об уходе, он бы инициировал принятие Закона о гарантиях президенту — не для себя персонально, а для президента вообще507. Рано или поздно такой закон все равно должен быть принят. Но Лукашенко этого не делает. И таких "косвенных" свидетельств того, что он намеревается править еще очень долго, — полно».