Однако Смайли там был, и он помнил про очень важную вещь.

– Роберт! – выдохнула Настя на пороге его кабинета.

– Ты потеряла тапочку, – заметил гном.

– Я… Черт, действительно… Но дело не в этом, дело…

– Дай-ка угадаю, – сказал Смайли и развернул к Насте старомодный перекидной календарь с видами Лондона. – Это?

Настя присмотрелась. На сегодняшней странице рукой Смайли была дописана цифра 14, рядом с ней стоял восклицательный знак.

– Ты хочешь мне напомнить, что сегодня истекает двухнедельный ультиматум Леонарда?

– Да, – уже отдышавшись, сказала Настя, вышла в коридор, нашла тапочку, вернулась в кабинет Смайли и села на диван. – И что мы теперь будем делать?

– Ничего, – сказал Смайли и отпил из кружки с молоком. Рядом на тарелочке лежали несколько квадратных печений. Глава королевской службы безопасности излучал спокойствие и глубочайшую уверенность в том, что и через сутки, и через двое у него на столе все так же будет и молоко, и печенье, и что у него будет время на молоко и печенье.

– Как – ничего? – Настя привстала с дивана. – Если срок ультиматума вышел, то теперь Леонард…

– Да, да, да… Он перейдет к активным действиям.

– А мы…

– Мы будем ждать, когда он к ним перейдет. Анастасия, – Смайли сделал успокаивающий жест, – я понимаю твое беспокойство, твое нетерпение… Тебе хочется найти мерзавца и размазать его по стенке, прежде чем он причинит вред кому-нибудь еще, но…

– Я просто хочу ясности.

– То есть?

– У меня уже болит голова от всяких загадок и непонятностей. Я хочу, чтобы было видно – вот Леонард, а вот мы. Он делает вот что, а мы ему отвечаем вот чем. И еще я хочу, чтобы все, наконец, закончилось. Чтобы все успокоилось, и мы могли нормально жить, безо всяких тревог и…

– Этого не будет, – грустно улыбнулся Смайли.

– Как это?

– Когда закончится одно, начнется другое, а иногда это первое даже и не успевает толком закончиться, как начинается второе, а там и третье подтягивается… И так без конца. Честное слово.

– То есть ты думаешь, даже если мы разделаемся с Леонардом…

– Будет что-то другое. Новые проблемы и новые причины для беспокойства. И так всю жизнь. Поэтому выпейте молока, принцесса, съешьте печенье, почитайте перед сном хорошую книгу. Вы не в силах повлиять на то обстоятельство, что где-то в мире существует Леонард. Вы не в силах повлиять на те проблемы, которые возникнут после Леонарда. К чему тогда все время о них думать? Когда появится Леонард – мы им займемся. Когда появятся другие проблемы – мы займемся ими. А пока выгоните их и все ваши прочие кошмары в прихожую, закройте за ними дверь и подумайте о чем-нибудь приятном.

Настя некоторое время молча рассматривала гнома, словно давно его не видела и за это время Смайли сделал себе несколько пластических операций, в том числе имплантацию третьего глаза.

– А король знает, что у тебя такие вот… странные взгляды на Леонарда и прочее?

– Король все знает, – ответил Смайли. – И он полностью разделяет мою стратегию. Мы не смогли нейтрализовать Леонарда, когда у меня в подчинении было семьдесят агентов, мы тем более не можем этого сейчас, когда у меня их осталось… – он посмотрел на страницу календаря, – восемь.

– Восемь?

– Сегодня восемь, через три дня будет шесть. А через неделю… – Смайли пожал плечами. – Через неделю, наверное, я буду сам себе командир.

Он улыбнулся, и Настя, поддавшись этому странному настроению, улыбнулась тоже. Если Смайли не видел в происходящем особой трагедии, значит…

Значит, он полный болван.

– Роберт, но как же деньги? – она снова вскочила с дивана. – Черт с ним, с Леонардом, но что творится со счетами? Почему у короля нет денег? Именно сейчас!

– Фишер, – улыбка на мгновение исчезла с лица Смайли, когда он произносил эту фамилию. – Это он отвечает за финансовые потоки. Он говорит, что в течение двух недель все будет восстановлено.

– Двух недель! Но за эти две недели…

– Не продавать же нам предметы искусства из дворца. К тому же, и это требует времени, – Смайли развел руками. – Одно вам могу сказать: принцесса, через две недели все будет иначе. Хуже или лучше, но иначе.

– И ты предлагаешь просто ждать?

– Нет, – сказал Смайли, подумав. – Нет. Во-первых, ждать – это само по себе непросто, а во-вторых… Я хотел заняться этим завтра, но раз уж ты зашла ко мне сегодня, и ты настроена на активные действия…

– Настроена, – мрачно подтвердила Настя.

– …хотя могла бы уже и успокоиться, потому что после твоих активных действий дети ночи закрыли посольство и уехали из Лионеи. Ты не знала? Сегодня вечером. Вожди кланов так и так собирались уезжать, но после твоей выходки посол Дитрих отправился вместе с ними. Такого не было уже лет… Много. Много лет такого не было.

– Значит, я вошла в историю?

– Вляпалась.

– Так что там насчет некоего дела, которое ты решил не откладывать на завтра?

– Ах, да. Анастасия, как ты переносишь гипноз?

6

Только Настя стала привыкать к мысли, что она в общем и целом ознакомилась с расположением комнат, лестниц и подвалов королевского дворца, как Смайли все испортил.

– Я здесь никогда не была, – изумленно произнесла Настя, оглядываясь по сторонам, хотя разглядеть в этой темноте можно было разве лишь саму темноту, да и то поверхностно.

– Разумеется, – довольным тоном произнес Смайли. – Что же это за служба безопасности без тайных подземелий? И что же это за тайные подземелья, если про них все знают?

– И что у вас в тайных подземельях?

– Например, твоя подруга Елизавета Прекрасная. Давид Гарджели сдал ее сюда на временное хранение. Он не знает, что с ней делать, а я тем более не знаю. Поэтому она просто лежит в своем железном ящике…

– И ждет прекрасного принца.

– Да? Очень может быть.

– А ты чего ждешь, Роберт?

– Вот уж точно – не прекрасного принца.

– Я имею в виду – от гипноза.

– Я жду, что ты увидишь ее и узнаешь ее.

– Понятно.

Как оказалось, в тайных подземельях королевской службы безопасности помимо железного ящика с Елизаветой Прекрасной есть еще кресло навроде зубоврачебного. Насте захотелось спать сразу же, как только она в него села. А уж когда врач показал ей серебристый маятник и мягким шепотом стал считать от десяти до одного…

– Настя?

Голос становится легкомысленным стрекозьим треском и улетает в никуда. Вокруг становится темно, но я вижу приоткрытую дверь, там вроде бы играет музыка. Я подхожу, слегка толкаю эту дверь… И жмурюсь от яркого солнечного света. Музыка стихает.

Я переступаю порог и делаю несколько шагов по траве, ровной настолько, словно ее готовили для мирового чемпионата по красоте газонов. Потом я замечаю группу людей, стоящую на пригорке в полусотне метров от меня. Некоторые лица кажутся знакомыми, и я легко взбегаю к ним, машу рукой…

– Здравствуйте, – говорит король Утер и протягивает мне руку. – Я Утер Андерсон. Я – король.

– Меня зовут Армандо, – говорит Армандо. – Я постараюсь тебя защитить. Хотя гарантировать ничего не могу.

– Амбер Андерсон, – говорит Амбер и прячет в сумочку некую вещь. – Мне кажется, мы станем настоящими подругами, правда? Если успеем.

– Я записал тебе диск, – Тушкан дергает меня за подол платья. – Слышишь?

– Спасибо, конечно, – говорю я ему. – Но мне сейчас не на чем его слушать.

– Его не слушают, – обиженно говорит Тушкан. – Это талисман. Его вешают на шею. А где твой меч?

– Меч?

Только теперь я с изумлением замечаю, что все вокруг меня вооружены. Король Утер держит длинное копье, Армандо – меч, Давид Гарджели – круглый щит, Амбер – тонкий длинный кинжал, Монахова – маленький, словно игрушечный, пистолет. Рядом с Тушканом в траве лежит здоровенный многоствольный пулемет, размером, наверное, побольше самого Тушкана.