Корри ошеломленно моргнула, не в силах понять, стара незнакомка или молода. Высокая, стройная блондинка, почти неестественно светлая, той ослепительной белизной, которой невозможно добиться искусственными средствами и которая отчего-то кажется ненастоящей. Корона точно покрытых снегом волос обрамляла лицо с идеально классическими чертами, аристократически прямым носом и светло-серыми, сверкающими, как бриллианты, глазами. И кожа, такая бледная, что Корри почти видела ту голубую кровь, что течет под ней. Если, правда, в жилах этой женщины действительно текла кровь, а не ледяная вода. Она чем-то напоминала огромную куклу.

Но это не сон. Она слышала голоса внизу. И несмотря на то что Корри еще не очнулась, все-таки ощутила, что собирается гроза. И неожиданно почувствовала себя ребенком, без спросу вторгшимся в мир взрослых.

– Ну, где она? – прозвенел женский голос. Каждое слово падало в тишине хрустальной капелью. – Просто не могу дождаться, пока увижу ее, твое новое открытие.

– Придется потерпеть, дорогая Бланш. Сейчас немного поздновато… для визитов, – ответил Гай незнакомым, чуть хрипловатым голосом.

– А мне все равно. Я желаю видеть ее сейчас, сию же минуту. Я настаиваю. Это мое право.

Гай устало вздохнул, словно ему все бесконечно надоело.

– Мы с ней не любовники, Бланш.

Женщина с любопытством уставилась на него прищуренными глазами:

– Неужели? Стареешь, мой маленький Гай? Силы уже не те? В таком случае почему ты поселил ее здесь?

– А почему нет? В Париже у нее нет ни друзей, ни родственников. Мне стало ее жаль.

– Какое благородство, – саркастически заметила Бланш. – Я этому поверю, лишь когда увижу ее.

И тут Корри потрясение сообразила, о ком идет речь. Сна не осталось ни в одном глазу! Ярость полыхала в ней, не находя выхода. Да как они смеют! В ушах звенел небрежный, полупрезрительный голос Гая:

– Мне стало ее жаль…

– Гай! – с деланным спокойствием окликнула она, стараясь не выдать владевшего ею бешенства. Разговор велся по-французски. Они не должны догадаться, что Корри подслушивала и все поняла.

– Корри?

Гай выступил из-под лестницы и поднял голову. Корри с удивлением заметила, что он переоделся в элегантный белоснежный костюм, который надевал на обед в «Бельведере». Но это единственное, что было ей знакомым. Перед ней стоял чужак с бесстрастной маской вместо лица и потухшими глазами.

Гай повернулся к Бланш.

– Позволь мне представить Корри, – вежливо, но несколько предостерегающе начал он. – Мою приятельницу из Англии, которая остановилась в моем доме. Она не говорит по-французски.

И снова этот глухой, бесстрастный, как у робота, голос.

В напряженной тишине Бланш окинула Корри пренебрежительным взглядом, будто некое странное насекомое.

– Корри, – перешел на английский Гай, – познакомьтесь с моей невестой, Мари-Бланш де Шардонне.

Корри от удивления лишилась дара речи. Неужели это та самая сельская кузина? Однако, вглядевшись пристальнее, она заметила несомненное фамильное сходство: такие же прозрачные, почти бесцветные, как подтаявший снег, глаза, тот же наклон головы, овал лица.

Воцарившееся молчание вдруг расколол резкий женский смех.

– Что это тебе взбрело в голову, ангел мой? – осведомилась Бланш у Гая, не обращая ни малейшего внимания на Корри. – Да мне просто стыдно за тебя. Куда девались твой безупречный вкус, твоя разборчивость наконец? Посмотри только на нее…

Корри, наткнувшись на острый, как кинжал, взгляд, неожиданно осознала, что ее волосы растрепаны, а глаза совсем сонные. Она потуже стянула пояском поношенный халатик, словно боясь, что Бланш видит ее насквозь.

– Бедняжка! – покачала головой Бланш, подойдя поближе к Гаю. – Ты скучал без меня?

– Возможно, – резко ответил тот. – А может быть, и нуждался в… менее требовательном обществе.

Глаза Бланш неестественно ярко блеснули.

– Оставь эти игры, дорогой. Я слишком хорошо их знаю. К чему притворяться?

– Только не это, – невесело усмехнулся Гай. Бланш пожала плечами:

– Что ж, развлекайся, дорогой. – В ответной улыбке сквозили вызов и угроза. – Но советую не забывать: кто платит, тот и заказывает музыку.

Неспешно подняв руку, она коснулась его губ длинным белым пальцем. Корри, застывшая на ступеньках, едва не сгорела от стыда при виде такого интимного, и все же странно театрального жеста, точно Бланш играла на публику. А публикой в этот миг была она, Корри. Гай с силой сжал запястье женщины.

– Assez[12] , – грубо буркнул он. – Мы не одни.

Уши Корри загорелись. Бланш снова улыбнулась, на этот раз торжествующе, и отвернулась, шелестя белым шелком. Корри на миг позавидовала неосознанной грации ее движений. Бланш казалась недосягаемой, заключенной в непробиваемую броню света, излучающей победное сияние женщиной, всегда получавшей все, чего хотела.

– Tu viens?[13]

Бланш с непередаваемо утонченным пренебрежением, поистине царственным безразличием повернулась спиной к Корри и нагловато-собственническим жестом взяла Гая под руку.

На какое-то мгновение, пока оба стояли на пороге, Корри почудилось, что их силуэты слились. Оба были почти одного роста , в белом, глаза совершенно одинаковые, но сходство на этом не кончалось. Было нечто еще, что связывало их, какая-то невидимая цепь, непонятное притяжение. Они могли и не касаться друг друга, но вечно будут кружить по соседним орбитам, как Земля и Луна.

Взгляды Корри и Гая на миг встретились, но дверь тут же захлопнулась. Послышались рев мотора, скрип гравия под колесами, и все стихло.

Корри трясло, но не от холода. Гай сказал как-то, что предпочитает блондинок. Однако забыл упомянуть, что Бланш де Шардонне – королева всех блондинок, истинный шедевр. Оригинал, созданный рукою мастера. Все остальные могли считаться лишь жалкими копиями.

Но он не объяснил ей кое-что еще, вероятно, намеренно, а такое простить нельзя. Жестокое и подлое предательство. Иначе это назвать невозможно. Как, должно быть, смеялись за ее спиной друзья Гая, когда он выставлял ее напоказ, словно циркового клоуна на потеху публике! Они-то знали Бланш и прекрасно понимали, что фонарь волен попытаться затмить луну, но вряд ли ему это удастся. Ведь Бланш – именно та деревенская девчонка, которую Корри так снисходительно жалела, – оказалась самой красивой женщиной из тех, что Корри приходилось встречать.