— Расскажи мне о нем, — попросила Ясмин, отличающаяся неуемным любопытством.

— Госпожа, этот прием заключается в том, что вы в присутствии людей говорите о возможности заработать много денег. Неважно как, это может быть награда, или поиск клада, или выгодная торговая экспедиция. Главным здесь является то, что в людях должна проснуться алчность. И тогда та сумма, которая казалась им огромной еще недавно, будет казаться им маленькой, и даже оскорбительной. А идущий рядом товарищ, который помогал идти к общей цели, будет казаться почти вором. Или другой вариант, когда жадность или страх пробуждается в одном человеке, и он убивает более стойкого и преданного долгу.

Ясмин слушала, раскрыв рот. Ей, чистой и простой девчонке, было даже противно слушать, что такое возможно среди близких людей. В такие моменты Сукайя казался ей просто отвратительным, и она хотела прогнать его. Но разум брал верх, а она, получив от мужа подтверждение услышанному, работала дальше. Мужу она доверяла безоговорочно.

— Прежде всего, госпожа, этот прием лучше всего работает в связке со «свинцовыми ушами». Когда человек чувствует себя загнанным в угол, он легче идет на подлость. Потому что не он в этом виноват, а воля богов, или властей, да всё, что угодно, но только не он сам. И он пойдет на всё, чтобы выбраться из смертельной западни. В этом случае толкнуть на подлость можно даже того человека, кто и подумать о таком раньше не мог. Простой горшечник, которого вчера лупила жена за лишний кувшин пива, завтра прирежет своего соседа, и глазом не моргнет. Поверьте мне, госпожа. Качественно запугать человека, а потом толкнуть его на преступление — это настоящее мастерство. Ведь люди все разные, и к каждому нужен свой подход. Кто-то любит своих детей, кто-то красивую жизнь, а кто-то грубую лесть. Вам нужно понять, какое из чувств для жертвы главное в этот момент, и давить на него. Вы можете нести абсолютную чушь, главное, чтобы она была тем, что боится или хочет услышать этот человек. А вот когда вы прижмете его так, что он потеряет покой и сон, то он ваш. Лучше всего, если он уже готов утопиться, и остановить его в этот момент, но это рискованно, можно не успеть. Не доводите до этого. Так вот, именно в тот момент, когда у него в голове полный мрак, и он не знает, что делать, нужно отработать прием «кошелек на улице». Вы даете ему не просто надежду, вы обещаете ему абсолютное счастье, решение всех его проблем в один миг. Ему нужно всего лишь решиться и сделать шаг. И поверьте, госпожа, большинство этот шаг делает. И при этом без сомнения убивает тех, кто им мешает.

— Светлый Ахурамазда, как же страшно, — на глазах Ясмин были слезы.

— Такова жизнь, госпожа. И удел высших понимать это. Вот ваш муж это понимает. Я все знаю о том, как был захвачен Аншан, как заманили в ловушку эламское войско, как разбили киммерийцев. Это высокое искусство, госпожа. Ваш супруг — настоящий мастер.

— Но разве подлость может быть угодна светлому богу? — спросила Ясмин.

— А если в результате этой подлости на эту землю не пришли ассирийцы и тысячи людей не погибли и не стали рабами? Что более угодно светлому богу, одна маленькая подлость или тысячи спасенных жизней? Ответьте себе на этот вопрос, госпожа? Пошли бы вы на подлость, чтобы спасти детей? Или свою честь?

— Пошла бы, — сказала побледневшая Ясмин, твердо сжав губы. — Продолжай, Сукайя.

На следующее утро после прибытия Ясмин домой.

— Открывайте, — великий царь молотил в дверь спальни огромным кулаком. Он бы ее сломал, но Пророк сделал выводы, и для этого нужен был таран.

Макс, протирая глаза, открыл дверь в спальню и был буквально сметен Ахеменом и Камбисом, которые кинулись обнимать сестру.

— Ясмин, сестра, цела?

— Цела! Задушишь, бык здоровый!

— Мы тут чуть с ума не сошли! — ревели братья.

— Слушай, может, поедим сначала, а то прямо из постели вытащили, — сказал Макс, зевая.

— Да полдень уже!

— Кому полдень, а кто и всю ночь трудился, — резонно заявил Пророк.

— Да я уже сказал слугам, суетятся, — успокоил Камбис.

После сытного завтрака, объединенного с обедом, Макс сыто откинулся на подушки и уставился на братьев.

— А из чего это у тебя рубаха, брат? — удивился Макс, узнав переливы шелка.

— Слушай, забыл тебе сказать. Ты не в себе был, мы к тебе не лезли. У нас через Бандар корабли из Синда поплыли, вот такую ткань привезли. Дорогая, сил нет. Два веса в золоте, хорошо хоть легкая очень.

— А как же то, что персы презирают роскошь?

— А где ты роскошь увидел? — резонно возразил царь. — Рубаха, как рубаха. Я ее вообще купил из-за того, что в ней блохи не заводятся. Могу я, как царь, себе позволить, чтобы меня блохи не кусали? Я может, об этом всю жизнь мечтал.

— А мыться чаще? — намекнул Пророк.

— Это для баб, — отмахнулся царь. — Рассказывайте все от начала до конца.

За десять дней до этого. Вавилон.

— Представляешь, еще одного наемника нашли. Говорят, его к столбу привязали, живот распороли и туда живую крысу зашили. — Голос стражника слегка подрагивал.

— Ой, конец нам, — запричитал второй, — да куда же мы вляпались с тобой?

— Да не ной, как баба, может, и не доберется он сюда, — звучал рассудительный голос.

— Наемники тоже так думали, — ныл второй. — По кабакам, небось, награду пропивали, хвалились, сколько на одном похищении денег подняли.

— Господа стражники, — сказала в смотровое окошко Ясмин. — А если бы у вас три таланта золота было, что бы вы сделали?

За дверью воцарилось молчание.

— Какие три таланта, ты о чем, глупая баба?

— Но ведь вы сами, господа стражники, рассказывали, что за мое освобождение три таланта дают. Палач ведь тоже человек, у него детки маленькие, деньги очень нужны. Ему три таланта очень пригодятся. У него мама старенькая и жена такая противная, я ее, если честно, терпеть не могу. Как он с ней живет, я не понимаю, право…

— Да что ты несешь? — заорали за дверью. — Какая жена, какая мама? Ты чего нам голову морочишь?

— Да не морочу я вам голову, господа стражники. Я просто говорю, что палачу три таланта очень нужны. У него мама старенькая и жена… ну вы поняли…

— Так он скоро прямо сюда заявится! Ты что, не понимаешь? — завопил тот, что потрусливее.

— Ну да, я же вам пытаюсь сказать! — щебетала Ясмин. — Ведь мужу все равно, кому три таланта давать. Разбойник меня спасет, значит разбойник получит. Стражник спасет — значит стражник. Ну а если палач расстарается, то он ему заплатит. Он же священным огнем клялся, а за нарушение такой клятвы сразу молния с небес убивает. А вы боитесь молнии, господа стражники? Я вот очень боюсь…

Ее монолог прервал хрип и глухой стук. Дверь со скрипом отворилась, и стражник затащил своего товарища, у которого на тунике спереди расплывалось кровавое пятно. Охранник бросил труп на пол и прохрипел, выпучив совершенно дурные глаза.

— Ну говори, баба, как мне три таланта получить.

— Госпожа!

— Что госпожа? — тупо переспросил стражник.

— Меня теперь называть — госпожа! И никак иначе, понял?

— Ты чего это? — стражник был туповат. И перевоплощение страхолюдной замарашки в гордую и довольно симпатичную даму стало для него довольно неожиданным.

— Значит так, дубина. Говорю один раз. Нам отсюда надо бежать прямо сейчас. Когда десятник придет?

— Через час… госпожа…

— Молодец, начал понимать. Так вот, если нас поймают, я пойду назад под замок, а ты на кол. Это понятно? — отчеканила Ясмин.

— Да, госпожа. — Стражник был белее снега.

— Ну так чего стоим? Неси мне тунику, как у служанок, и с чем они там на рынок ходят.

— С корзиной госпожа, уже скоро выйдут.

— Ну так пошел, пошел, пошел. Работай, три таланта просто так не платят.

Через четверть часа стражник пришел с туникой и корзиной, а еще через пару минут в хвост процессии храмовой прислуги пристроилась новая рабыня, которая еще не понимала местное наречие. Протолкавшись через толпу паломников, она оказалась на улице и пошла к восточным воротам, чтобы выйти из города. Стражник шел рядом.