Окрестности Вавилона. Месяц Симану. Год 691 до Р.Х.

Персидское войско огромной змеей ползло в сторону Вавилона. Дорога от переправы до городских стен заняла две недели. Местные жители бежали в страхе, потому что помнили бесчинства ассирийцев, но потом поняли, что что-то идет не так. Войско равнодушно шло мимо, не обращая на полуголых крестьян никакого внимания. Грабежей тоже не было, да и что брать то у нищих хлебопашцев? Горшок глиняный или мотыгу? Тьфу!

Персы не спешили, и мелкие городки сдавались без боя. Их жители с пожитками помчали под защиту неприступных стен Вавилона, немало дивясь тому, что их и не трогает никто. Успели не все, потому что Вавилон затворил свои ворота, и более никого не впускал. Попытка изгнать из города чернь провалилась, потому что внутри города чуть не вспыхнула новая война. Умелые люди с языками, как у змей, распаляли кузнецов и кожевенников, и те почти с боем отстаивали свои кварталы от посягательств воинов, которые особым рвением тоже не отличались, получив взятку от жителей. Жрецы, которые лишились умного и жесткого вожака, еще ссорились и толкались локтями у трона Ашшур-надин-шуми, который пока не принял ничью сторону, затягивая процедуру под разными предлогами. Цвет вавилонского войска был в Сирии, а потому город защищало всего тысяч двенадцать воинов. Персов же у ворот Вавилона было больше раза в четыре, и они прямо сейчас готовили лагерь под его стенами. Беженцы из мелких городков разносили сплетни по городу, но больше удивляли, чем пугали, потому что и они сами, и их жены и дочери были целы и невредимы, а имущество в сохранности. И это еще больше раскачивало обстановку внутри города, который особой любовью к царю-ассирийцу не отличался, помня последний визит в город его отца. Кровью тогда умылся великий город. Не было семьи, где кто-нибудь в рабство не попал, или на чужбину угнан не был. Каково смотреть, как в доме твоего родного брата пришлый сириец живет, иудей из Самарии или филистимлянин из Ашдода?

Ассирийские гарнизоны стояли в покорных пока еще городах Шумера, но сколько их там было? Ну тысяча на город, ну две. В самом Уруке пять тысяч сидело, так это же великий и древний Урук, где правил когда-то богоподобный Гильгамеш. В Вавилоне тоже ассирийцев всего три тысячи было, и они сидели в центральном квартале, более охраняя царский дворец, нежели сам город.

Персидское войско разрезало Двуречье напополам, отсекая, как все и планировали, плодородный Шумер. Окружить Вавилон со всех сторон было невозможно, таких сил у великого царя не было, а форсировать Евфрат, ослабляя армию, он тоже не хотел. Подвоз зерна в город продолжался, потому что мост через великую реку был цел, да и навигацию по ней никто не останавливал. Персидских войск на правом берегу Евфрата не было, и там жизнь текла своим чередом. Решение нужно было совершенно нетривиальное, и это все понимали.

И вот в один из дней, когда ворота восточной части Вавилона были блокированы, в персидском лагере состоялся интересный разговор. Неприметный пожилой мужчина стоял перед высшими людьми Персидского царства, почтительно глядя на уровень их носов, не выше. Он и так прекрасно знал, кто перед ним, только борода Пророка, внезапно ставшая светлой, вызывала умеренное любопытство. Но лишь умеренное, не более. Про то, что Аншанский Демон- голубоглазый блондин, не знал только ленивый. Господин же, а это был он, ленивым глупцом не был. Скорее напротив.

— Мы предлагаем сделку, — сказал Пророк, — назови свое самое заветное желание.

— Величайший, мне нечего желать, — усмехнулся ночной хозяин Вавилона, — все, что я хотел, я добился сам. И даже жизнь вы мне уже подарили, — сказал он, поглаживая медную пластинку на шее.

— Тогда давай я попробую сделать тебе по-настоящему серьезное предложение, — не меняясь в лице, сказал Макс.

Господин превратился в слух. Что может предложить человек, который в своих землях был почти равен богу, которому служил? Да и деяния его были достойны богов. Господин был весьма умен, а потому не верил, что неграмотный наемник, пусть даже великий боец и толковый полководец, мог так изменить жизнь огромной страны. Нет, Господин все прекрасно понимал, и о сделках Пророка был наслышан. По какой-то странной причине довольны оставались все. Даже его преданный пес Сукайя, и тот стал служить Пророку, получив то, о чем не мог и мечтать. Ну, послушаем.

— У тебя есть две страсти- деньги и власть. Причем власть тебе интересна больше. Мы предлагаем тебе княжество Дайаэ с городом Укка, где ты станешь полновластным владыкой. Оно сейчас пустое, ты купишь людей, или просто пригласишь безземельных крестьян, нам это уже не интересно. Важно то, что ты, бывший разбойник, станешь князем и получишь имя, которое выберешь сам. Хоть то, что дал тебе отец при рождении. Теперь о деньгах. Я знаю, что ты весьма богат, и сможешь прожить остаток жизни в достатке и покое, но я в это не верю. Ты не таков. Я предлагаю тебе дело, достойное человека твоего масштаба. Ты снарядишь караван в Китай и привезёшь оттуда коконы тутового шелкопряда и мастеров, которые могут делать шелк. Если ты сумеешь наладить производство шелка в своем княжестве, то я даже затрудняюсь сказать, о каких деньгах пойдет речь. Я даже цифр таких не знаю. До конца твоей жизни мы даруем тебе исключительное право на торговлю шелком по всей империи — от Синда до Египта. После твоей смерти оно перейдет к казне.

У Господина округлились глаза — империя от Синда до Египта? Или вместе с Египтом? Или вместе с Синдом? Или с ними обоими? Тут как-то непонятно прозвучало. Значит, они уже не рассматривают великого царя Синаххериба как противника? Царь еще крепок, Вавилон не взят, а они уже дают ему права на торговлю в землях, которые еще не завоевали. Неужели все уже решено, и для них это всего лишь вопрос времени? Бессмертные боги, да что же это за люди? Но каков масштаб, а? Парни явно не мелочатся. Дарят княжества, как богатая баба надоевшее колечко. Княжество у них ненужное завалялось, ишь ты. Вся его прошлая жизнь в этот момент ему бессмысленной вознёй показалась. Как драка нищих из-за куска лепешки. Но ведь и задача невероятно трудна. Сухопутного пути в Китай никто не знал, только слухи шли про эти земли, один другого чуднее. Если он такое сделает, то самого Гильгамеша посрамит, тот до Китая не доходил.

— Не отрицаю, мне интересно то, что вы предлагаете. Да что там врать-то. Князем стать, да еще и денег столько, сколько я и потратить не смогу в своей жизни. Я о таком даже мечтать не мог, — честно признался Господин. — Но! У меня есть сын, о нем никто не знает. Как быть с ним?

— Он унаследует твой титул, но уже не будет полновластным властителем. Он будет подчиняться главе четвертой сатрапии, как и другие мидийские князья, — честно сказал Пророк.

— Я согласен! Что вы хотите за это, Величайшие? — сказал Господин

— Мы хотим Вавилон, — просто сказал Великий Царь, — и ты нам его дашь.

В то же самое время. Ниневия. Ассирия.

Великий царь четырех сторон света был мрачен, как туча. Даже вид великого города с идеально прямыми улицами не успокаивал его более. На юге все шло по плану. Города Шумера были неприступны, полны зерна и воинов. Вавилон персы блокировать не смогли. Да и как окружить город, где только длина стен два фарсанга, не считая пригородов? Они даже на правый берег Евфрата переправиться не смогли, так и топтались на восточном берегу, разглядывая неприступные стены. А вот в сердце страны, в землях Ашшура, все было очень скверно. Армия безуспешно гонялась за мелкими бандами кочевников, но успехи были скромны. Его воины смогли уничтожить лишь четыре отряда, остальные даже в бой не вступали, уходя от прямого столкновения. Его собственная страна полыхала, жители бежали в города, причем звероподобные всадники их не трогали, утверждая, что такова воля Персидского царя. Если и было большее унижение для царя Синаххериба, то он не знал, каково оно. Его родную землю разоряли, а жителей оставляли в живых волей милостивого завоевателя. То есть, его собственные подданные теперь были благодарны не ему, который не смог защитить их, а пастуху из персидского кочевья, который уже считал эти земли своими, и запретил губить податное население. Это просто немыслимо! Пехотные отряды были неповоротливы и не поспевали за всадниками. Кавалерия была малочисленна, цвет ее погиб под Тарьяной в том злосчастном походе на Аншан, а колесницы были гораздо слабее легкой конницы, и куда менее маневренны. Они превосходно себя показывали в боях против бездоспешной пехоты, но против конных лучников были абсолютно бесполезны. Отряды наемной кавалерии делали свое дело, но их было немного, и земли, дававшие великим царям самых стойких и неприхотливых воинов, постепенно превращались в пепелище. Синаххерибу даже пришлось посадить свою пехоту по главным городам, чтобы не допустить потери войска. Он уже лишился нескольких кисиров, которые были просто сметены ливнем стрел кочевников, неожиданно налетевших на его солдат. Никто не пытался дать сражение, никто не соблюдал законов войны, его землю просто методично разоряли. И он, Великий Царь, ничего не мог с этим сделать. Владыка мира отчетливо понимал, что если падет Вавилон, то ему конец. Его страна, разрезанная пополам, лишится главной житницы, а города Приморья будут взяты по одному. В этом случае земли Ашшура будут зажаты в клещи с севера и юга, и сам персидский царь придет под стены Ниневии, Львиного логова, как гордо его называли. Младший сын только и радует, смог удержать Финикию и Сирию, но если падет столица, то на него накинутся финикийские царьки и разорвут в клочья. Много столетий не сталкивалась Ассирия с таким хитрым и умелым врагом, и только чудо могло спасти царя четырех стран света от мечей убийц. Потому что старые львы редко умирают своей смертью. Их изгоняют молодые и более сильные, а потом гиены рвут на куски того, от чьего запаха забивались раньше в свои норы.