Удвоив усилия, я погружаю язык в ее жар, облизывая и изучая каждый дюйм. Что заставляет ее сжимать бедра. Что заставляет ее вздыхать. Что заставляет ее мурлыкать. Я сосу каждую губу и сначала покусываю, а затем ласкаю каждую длинными кругами языка, избегая тугого пучка нервов, я знаю, что она умирает от желания, чтобы я прикоснулся. Будучи настолько внимательным, насколько я знаю, я работаю над ней, поднимая ее все выше и выше.

— Малыш…

— Ты так чертовски хороша на вкус. Я мог бы есть тебя каждый день и никогда не насытиться.

Наконец, я провожу языком по тугому кругу вокруг ее клитора, и она вскрикивает, ее пальцы сжимают мои корни волос, когда волна за волной ее оргазм проносится через нее.

Как только ее конвульсии замедляются, я улыбаюсь, прежде чем погрузить два пальца глубоко, обыскивая ее переднюю стенку в поисках того неуловимого места, которое заставит мою женщину потерять рассудок. Я сгибаю пальцы, и она дергает бедрами, когда я нахожу именно то, что ищу.

Ее глаза расширяются.

— Я не могу два раза подряд.

Она выглядит почти испуганной, как будто если она не сможет, то каким— то образом подведет меня. Но одна вещь, которую моя девочка собирается узнать обо мне, — это то, что я безжалостен, когда преследую то, чего хочу. И я хочу этого. Плохо.

— О да, можешь, — заявляю я. И это обещание.

Скользя пальцами по стенке ее лона, я сосредотачиваю внимание на ее тугом маленьком клиторе. Он такой опухший и красный. Как крепкая маленькая вишенка, только что сорванная с дерева, я сосу этот фрукт, дергая вверх и вниз, трахая пальцами жестко и глубоко.

Ее тело содрогается от моих усилий.

— Ты такая мокрая, что аж стекаешь по моему подбородку, — говорю я, облизывая вверх— вниз и глядя на ее ангельское личико.

— Я не знаю… Я не понимаю. — Она смотрит, как я целую, а затем сосу ее клитор.

Она закрывает глаза, запрокидывает голову и сдается. Просто позволяет своим рукам упасть по бокам, ее тело становится вялым, когда я физически воздействую на нее. Контролируя каждую унцию своего удовольствия. Этот оргазм кажется гораздо сильнее, когда он прокатывается по ее телу. Ее грудь дергается к потолку, выгибаясь дугой. Она обхватывает меня ногами и упирается руками в спинку дивана. Она блестяще справляется со своей задачей. Я трогаю ее пальцами сильно, почти жестко, когда ее тело дергается взад и вперед под силой моей хватки.

— Господи, Эван, нет, не могу. Это уже слишком. — Она задыхается, ее дыхание входит и выходит быстрыми рывками.

Я держу крепко, сосу сильнее и слегка прикусываю ее сочный маленький клитор.

Она кричит, и на нее обрушивается лавина экстаза по ее венам.

Желая, чтобы это было лучшее, что у нее когда— либо было, я остаюсь на ней, сосу, лижу, ем, пока оргазмы не накатывают на нее, один за другим. Слезы мерцают в ее глазах, когда она задыхается, эти соленые капли падают по бокам ее щек прекрасными реками, которые я хочу поцеловать. Ее бедра все еще толкаются, жадные до каждой последней крупинки удовольствия, которую она может принять, и я держусь, отдавая ей всю любовь и желание, которые у меня есть внутри.

В конце концов она пытается оттолкнуть мою голову.

— Больше нет. Пожалуйста, не надо больше. Я слишком чувствительна, — говорит она.

Но когда я не останавливаюсь, потому что я животное, безмозглое в своей погоне за ее удовольствием, она хватает меня за волосы и дергает.

Я знаю, что сошел с ума. Дымка похоти в моей крови, каждый мускул в моем теле пульсирует, болит, чтобы слиться с ней, взять, и трахнуть.

— Ты нужна мне, — рычу я сквозь стиснутые зубы, мое тело натянуто так туго, что я могу порваться, как перетянутая резинка, в любой момент.

— Я прямо здесь.

Она тянется ко мне, когда я встаю и полностью стягиваю штаны. Мой член, обтянутый бархатом титан, головка опухшая и фиолетовая, на кончике течет.

Сэди наклоняется вперед и берет мой член в жар своего рта, постанывая вокруг чувствительной плоти. Я почти кончаю прямо тогда, но она обхватывает меня кулаком, похожим на тиски.

— Черт! — Я реву, чувствуя себя королем, когда женщина, которую я люблю, ублажает меня своим ртом.

И она талантлива. Идет прямо на глубокий минет, как чертов эксперт, волоча свой скользкий язык по всей моей длине, а затем доставая до задней части горла.

— Черт побери, женщина. — Мои яйца тянутся, чувствуя себя пятифунтовыми грузами между моими напряженными бедрами, когда я пытаюсь не трахать ее рот. — Нужно кончить, — выдавливаю я.

Она улыбается вокруг моего члена и смотрит на меня самыми красивыми голубыми глазами, ее красный рот выглядит непристойно вокруг моего обхвата. Я провожу большим пальцем вокруг ее губ, растянутых вокруг моего члена. Я дразню ее рот.

Одна из ее рук обхватывает мои яйца и ласкает нежные драгоценности между пальцами. Мои глаза закатываются, и я не могу удержаться, чтобы не войти и не выйти из ее рта. Она делает каждый шаг охотно, взволнованно, углубляясь с каждым движением. Она спускается вниз по моей длине, подталкивая маленькую щель наверху только кончиком своего небесного языка. Это грязно и именно то, что мне нужно.

— Твой рот… Господи… Я сейчас взорвусь, Сэди.

Мой член болит, мои яйца пульсируют, и мое сердце колотится, когда Сэди берет меня глубоко, проводя руками вокруг моих бедер, чтобы впиться ногтями своих пальцев прямо в мясо моих ягодиц.

Я рычу и трахаю ее рот, теряя контроль. Я хватаю ее за затылок и сжимаю в кулак ее шелковистые волосы у корней, моя рука сгибается на ее голове, когда она принимает каждый толчок, нетерпеливо подпрыгивая от усилия, пока удовольствие не поднимается внутри меня до вершины эйфории. Восторг от ее теплого горячего рта, бесконечное всасывание, дразнение ее языка заставляют меня извергать толчок за толчком моей сущности в ее ждущее горло. Она хнычет и стонет, проглатывая меня, пока я не превращаюсь в дрожащую кашу из сырых эмоций, жидких костей и мышц.

Сэди тянет меня на диван. Я сажусь, она садится мне на колени и снимает футболку. Я даже не могу мыслить достаточно ясно, чтобы прокомментировать ее впечатляющие сиськи, потому что она наклоняется вперед к моей груди.

Кожа к коже.

Она прижимается лбом к моей шее и целует мою грудь. Я обнимаю ее, позволяя ее теплу успокоить мое измученное тело и душу.

— Я люблю тебя, Сэди. Я не уверен, что когда— нибудь смогу выразить, как сильно, но это близко, — бормочу я, целуя ее в макушку и прижимаясь к ней губами, вдыхая ее аромат лаванды вместе с нашим общим запахом.

Она вздыхает у меня на груди и прижимается еще крепче.

— Теперь я, похоже, знаю, что такое настоящая любовь и счастье. И это страшно, Эван.

— Почему? — Я крепко обнимаю ее.

— Потому что теперь, когда я знаю, как это хорошо, я никогда не захочу это потерять.

СЭДИ

Глория долго и роскошно принимает ванну на ковре в гостиной Джейка, а мы с Эваном сидим рядом бок о бок на диване с нашими ноутбуками. Она восхитительное создание, но я до сих пор сдерживал себя от того, чтобы целоваться с ней. Превратиться в опухшее красное зудящее нечто не так, как вы думаете. До сих пор лекарства от аллергии работают, слава богу. А раньше Эван бегал по квартире с пылесосом, стараясь свести шерсть к минимуму. Пушистая малышка пришла в ужас от шума и все время храбро пряталась в шкафу.

В общем, мы втроем — картина домашнего блаженства. Куриные грудки маринуются на ужин, и мне также угрожали салатом. Честно говоря, я не против, чтобы Эван пытался улучшить мое общее состояние здоровья за счет лучшего выбора продуктов питания. Особенно с угрозой болезни, нависшей над всеми нашими головами. Пока он не связывается с моими закусками, мы в порядке.

Я работаю над своим присутствием в социальных сетях, размещаю посты в своей фан— группе, спрашиваю, как у всех дела. Пара медсестер и другие люди, у которых есть семья, работающая в сфере здравоохранения, переживают трудные времена. Они напуганы и расстроены, и я ни капельки их не виню. Моя группа мгновенно сплачивается вокруг женщин, публикуя сообщения о любви и поддержке. Сообщество романтиков действительно прекрасная вещь.