Для Джоли стало ясно, что Верена видит Дани-еля совершенно в ином свете, чем она. А если бы Джоли нужно было что-то предсказать, то она предсказала бы, что он юдождет, пока она отработает те пятьсот долларов которые он внес за ее освобождение, затем отвезет ее в Спокан и спокойно с ней разведется.

Верена поставила чашку с кофе на перила веранды и легонько дотронулась до руки Джоли.

— Дай ему время, — сказала она. — Даниель всего лишь простой фермер. Он понимает вещи постепенно и очень медленно. — С этими словами Верена поднялась и объявила, что пробыла в гостях достаточно долго i теперь ей пора домой. Она только простится с Даниелем и тотчас отправится обратно. Верена дошла кофе и вошла в дом.

Джоли продолжит сидеть на веранде, покусывая губы, затем вылиа остатки кофе под куст розовых петуний и снощ вернулась к своему шитью. Когда она убедилась, что Даниель все еще занят своей работой, Джоли быстро положила остатки ветчины и фасоль m сковороду и поставила ее на печь. Она высчитала, что если ее муж предпочитает очень плотный завтрак, то все последующие приемы пищи будут значительно уменьшены.

К тому времени как мужчины почти закончили свои сегодняшние дела, Джоли в соседней комнате тоже заканчивала свою работу над платьем. В дорожном сундуке она нашла люрекс и ленты и украсила ими платье, как посоветовала ей сделать Верена.

Услышав за дверью приближающиеся шаги, она затаила дыхание. УДотера была своя комнатушка в сарае, и ему не быю ровно никакой нужды подниматься по лестнице на второй этаж, значит, это мог быть только Даниель.

Дверная ручка легко повернулась, и дверь открылась. Муж Джоли остановился в дверном проеме, с головы до пят покрытый густой дорожной пылью. Его попытка смыть грязь только ухудшили дело.

— Ты разве не собираешься обедать? — нетерпеливо спросил Даниель.

Джоли поднесла руку ко рту, чтобы подавить смешок, затем решила побить Даниеля его же оружием. Окинув его суровым взглядом, строго сказала:

— Вы очень грязны, мистер Бекэм. Я была бы вам крайне признательна, если бы вы не заходили в дом в таком виде.

Пораженный, Даниель ретировался, не проронив ни слова, а Джоли ликовала: наконец-то она поняла, как с ним обращаться. Однако всего лишь час спустя она не была так уж в этом уверена. Джоли прошла на кухню, чтобы убрать со стола и помыть посуду после того, как Даниель и Дотер пообедали, а также поставить на огонь кастрюлю с фасолью. Однако на кухне был Даниель, который сидел в металлической бочке посреди кухни и мылся.

Джоли застыла на месте, не в силах отвести взгляд или просто повернуться и уйти. Она, конечно же, видела обнаженный мужской торс, когда жарким летом отец увозил ее в фургоне на Запад. Видела она это и когда работала в качестве прислуги в доме, где жили двое молодых людей. Но такого, что предстало сейчас перед ее глазами, она еще не видела. Она почувствовала себя так, словно кто-то выдернул пол у нее из-под ног и она падает в бездну.

Даниель же, напротив, казался абсолютно невозмутимым. Откинувшись в бочке, вздохнул и сказал, закрывая глаза:

— Не поскользнись: на полу вода.

Эти простые слова дали Джоли толчок, в котором она так нуждалась. С трудом оторвавшись от созерцания курчавых мокрых волос, густо росших на его крепкой груди, она пошла в кладовую за шваброй.

— Вы могли бы предупредить меня о том, что собираетесь принять ванну, — проговорила Джоли, вытирая мокрый пол и стараясь не смотреть на Даниеля, плескавшегося в бочке.

— Сегодня суббота, — заметил Даниель таким тоном, как будто это объяснило все. — Не принесешь ли мне еще горячей воды?

Джоли обреченно вздохнула и поставила швабру в угол, затем наполнила чайник кипятком и не глядя вылила его в бочку. Даниель издал протестующий вопль и высоко подпрыгнул, разбрызгивая воду.

— Черт тебя побери, женщина! — вопил Даниель. — Я не просил тебя выливать кипяток мне на живот и ошпаривать меня, словно петуха, которого собираются ощипать.

Выронив чайник, Джоли опрометью выскочила в ночь. Всякий раз, когда отец вот так же орал на нее, он всегда тут же прекращал, как только на глазах у нее появлялись слезы. Сейчас Джоли забилась под защиту колодезного домика, забравшись в самую его глубину, и рыдала, не сознавая этого, пока не заметила, что ее юбка насквозь промокла от слез. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Наконец она выплакалась и в последний раз промокнула почти сухие глаза.

Через некоторое время она услышала, что Даниель зовет ее. Страх ее улетучился, уступив место упрямству, и она не ответила. Она просто сидела в углу на глиняном корытце с водой, в котором охлаждались куриные яйца, и думала, как бы было хорошо, если бы ее жизнь сложилась по-иному.

Она представляла себя замужем за богатым, красивым, добрым и мягким человеком, который любил бы ее и выполнял любое ее желание. Ей представлялись шелковые платья, блестящие драгоценности, красивые экипажи, дворцы с колоннами, словно сошедшие с картинок из книг по истории Древней Греции, которые она видела. У нее была бы дюжина детей, и все они были бы одеты в бархат и говорили бы с ней только по-французски.

— Джоли! — Даниель был где-то поблизости, и по его голосу Джоли стало ясно, что терпение его на исходе.

Она вскрикнула, когда Даниель внезапно распахнул дверь колодезного домика, и внутрь ворвался лунный свет, заливая все вокруг чистым серебром.

— Не надо… — забормотала она, тщетно пытаясь прикрыть руками голову и грудь. — Пожалуйста… не бейте меня!

Даниель издал низкий горловой звук, и его большие руки сомкнулись у нее на талии, но он только притянул к себе Джоли и стоял так, прижавшись подбородком к ее прическе в виде короны.

— Никто здесь до тебя пальцем не дотронется, Джоли, — хриплым голосом пообещал Даниель. — Ни сейчас, ни потом.

Джоли повисла у него на руках, у этого сводящего ее с ума, сбивающего с толку человека. Она больше не могла козырять своим гордым пренебрежением, которое пыталась сохранить, сопротивляясь его натиску. Она прижалась лбом к его груди и взвыла от горя и отчаяния.

Даниель легко поднял ее на руки, вынес из ее укрытия и пошел к дому.

— Я никого не убивала, — жалобно рыдала Джоли, потеряв надежду, что этот человек поверит ей. — О, Даниель, клянусь, я не уб…бивала этого несчастного старика, и я ничего не знала о том, что Роуди и Блейк собирались ограбить банк»

— А теперь помолчи, — ответил на это Даниель, когда они поднялись по ступеням и прошли на кухню. Там Даниель притушил огонек керосиновой лампы и остановился посреди кухни, все еще держа Джоли на руках.

А ее причитания потихоньку перешли в едва слышные всхлипывания и шмыганье носом. Даниель чуть подумал и направился вверх по лестнице. Джоли поняла, что оказалась в его спальне, а не в той, по соседству, где провела вчера бессонную ночь. Даниель осторожно опустил девушку на залитую лунным светом кровать и стоял, глядя на нее, казалось, целую вечность.

Потом очень медленно начал расшнуровывать ее платье. И его пальцы уже не казались такими толстыми и неуклюжими…

То, как Даниель раздевал Джоли, порождало в лей чуть ли не болезненную чувственность. Не в ее натуре было так легко подчиняться, однако в душе своей Джоли не могла обнаружить и тени сопротивления. А Даниель медленно, немыслимо легко касаясь ее пальцами, снял с ног туфельки, скатал ее длинные чулки, которые доходили до середины бедра.

Джоли издала какой-то тихий хныкающий звук и тут же закусила указательный палец.

Затем настал черед ее ситцевого платьица. Джоли увидела, как плотно сжались, а потом расслабились его челюсти, когда Даниель рассматривал ее. И впервые за всю свою жизнь Джоли почувствовала себя прекрасной, вызывающей восторг у мужчины, несмотря на довольно высокий рост, некоторую угловатость, ну и, конечно, бедность. Возможно, потом она вспомнит об этом и испугается, но в данный момент она могла только удивляться, как это неожиданно сладко ощущать себя просто женщиной.