– На сегодня довольно слез и красивых речей! Я голоден. И поскольку мы теперь одна большая семья, давайте устроим семейный ужин. Я стащил несколько печений у Изабо – Сладкоежки. Они для тебя, моя прелесть, – добавил Барнаби, вынимая из кармана несколько аппетитных золотых коржиков. Прошло много времени с тех пор, как Катрин, любившая поесть не менее прославленной Изабо, видела что-либо подобное. Она с жадностью откусила кусочек лакомства и прильнула пахнущими медом губками к небритой щеке Барнаби.

– Спасибо, Барнаби…

Старик был так удивлен этим проявлением чувств, что чуть не выронил Катрин. Он опустил ее на пол и заспешил в темный угол, где хранил фальшивые мощи. Было слышно только его частое шмыгание…

– Завтра они поведут бывшего прево Парижа, Пьера Дезэссара, на виселицу. Весь город пойдет на Монфокон. Это будет подходящий момент…

Косматая голова Машфера без фальшивых фурункулов просунулась в дверь Барнаби. Ракушечник был занят заворачиванием обломков костей и укладыванием кусочков бумаги с несколькими готическими буквами на них в маленькие медные коробочки.

– Входи, – сказал он.

Катрин стояла позади него, зачарованно следя за его работой. Было слишком поздно прятать ее. Машфер увидел девочку.

– Кто это? – спросил он, указывая на нее большим грязным пальцем.

– Сестра Лоиз, которую забрал Кабош. Убери руки, Машфер! Можешь считать ее моей приемной дочерью!

Король Нищих взглянул на девочку, прижавшуюся к плечу Барнаби, с удивлением, в котором был оттенок гнева. Сара только что закончила приводить в порядок волосы Катрин, и в свете камина они светились, как нимб из чистого золота. Ее глаза сияли, она стояла гордо, как петушок, откинув назад голову, не желая показать Машферу, что испугалась. Он неуверенно протянул руку, коснулся одной из кос и проворчал:

– Старая лиса! Я подозревал, что ты обманываешь меня. Если старшая сестра похожа на младшую, то она, по-видимому, удивительно красива.

Узловатая рука Барнаби отодвинула руку Машфера.

– Они не похожи, – коротко сказал он. – А эта слишком молода. Давай оставим это, Машфер. У тебя есть новости для меня? Не хочешь ли выпить?

– Не откажусь, – сказал его собеседник, тяжело опускаясь на скамейку. – Тебе повезло, что ты член банды Жако де ЛА-МЕРА. Иначе я без раздумий перерезал бы тебе глотку, чтобы достать этих двух цыплят. Я люблю молоденьких, они такие нежные…

Его руки играли кинжалом, висящим на поясе. Свет камина, отражавшийся в его налитых кровью глазах, делал его похожим на демона в человеческом облике. Катрин в ужасе отступила и перекрестилась. Барнаби пожал плечами и продолжил работу.

– Так ты пришел, чтобы попугать цыплят? Успокойся, Машфер. Нам предстоят более важные дела, и ты знаешь, что ты не такой уж плохой, каким хочешь казаться. Дай ему вина, малышка.

Ни на мгновение не отрывая глаз от устрашающей фигуры, Катрин наполнила кубок вином из бочонка в углу. Это было замечательное бургундское вино, один из тех бочонков, которые Жан Бесстрашный в демагогическом азарте роздал своим друзьям-мясникам и другим союзникам. Этот бочонок предназначался главному мяснику прихода Святого Ионы, но попал в руки хитрого Барнаби, который берег его, используя для особых случаев. Машфер сразу же осушил пару кубков и оценивающе прокудахтал:

– Превосходно… У меня нет ничего, что бы сравнилось с ним!

– Завтра получишь остальное, если мы к тому времени выберемся из Парижа. Тебе даже не придется красть его. Я подарю его тебе, а также и мой дом в счет сделки. Теперь расскажи твою новость.

Перспектива свести близкое знакомство с бочонком вина улучшила настроение Машфера, и он охотно перешел к рассказу. Успокоившись, Катрин села на землю между мужчинами.

В тот день, когда чернь атаковала особняк де Гиэнь и схватила сторонников дофина, была также осаждена и Бастилия, где Пьер Дезэссар, бывший прево Парижа, скрывался вместе с пятью сотнями тяжеловооруженных всадников, служивших под его началом в Шербуре. Хотя крепость была крепкой и хорошо защищенной, ее атаковали с яростью. В конце концов герцог Бургундский приказал открыть ворота и выдать Дезэссара. Под усиленной охраной его отправили в Гран – Шатле, где он с тех пор и ждал приговора. Он был последним в этом деле. Кабош установил в Париже страшный террор. Посещение им какого-либо дома всегда сопровождалось арестами, грабежами и насилием. Он боялся партии арманьяков, войска которых заняли позиции вокруг Парижа, и этот страх вел к новым кровопролитиям. Один из людей, захваченных 28 апреля, был убит 10 июня в тюрьме и обезглавлен на Главной рыночной площади, и его тело было вздернуто на Монфоконе. В тот же день молодой Симон де Мениль, конюший принца Людовика, был отправлен под охраной на рыночную площадь, обезглавлен там, и его тело было повешено за подмышки. 15 июня пришла очередь Томлина де Бри, который пытался защищать Шарантонский мост. А теперь добрались и до самого прево. На следующий день, 1 июля, он будет доставлен на рыночную площадь, и ему отрубят голову.

– Весь Париж будет там, – заключил Машфер. – Кроме мамаши Кабош, которую сын заставил остаться дома, чтобы присмотреть за девушкой. Ее лавчонка закрыта, и она беспробудно пьянствует. Подходящее время для нашего дела – ближе к четырем часам пополудни. С моей стороны все готово. Ты же веди наблюдение и подготовь своих людей. Мы пойдем через Круа-дю – Труа и Свиной рынок, а затем вдоль берега реки. На улице Сен-Дени будут наши люди. У тебя есть судно?

– Я собираюсь пойти поискать…

Барнаби встал и собрал свои реликвии, сложив кусочки костей в один мешочек, а маленькие коробочки в другой. Машфер с удивлением следил за ним.

– Кого из великих святых ты сейчас разложил по коробочкам? – спросил он.

– Святого Якова. Господи, прости меня! Ты же знаешь, я пилигрим из Компостелы…

Машфер разразился громовым смехом и хлопнул себя по бедрам.

– Ты так давно продаешь кусочки Святого Якова, что он должен быть таким же большим, как один из слонов Карла Великого! Почему бы тебе не выбрать нового святого?

Веселье компаньона не заразило Барнаби. Он посмотрел на него с искренним огорчением хорошего купца, который не любит, когда критикуют его товар.

– Святого Якова покупают очень хорошо, – произнес он мрачно. – У меня нет причин его менять.

Он надел плащ, окликнул Сару, которая вместе с Жакетт занялась починкой одежды в соседней комнате, и потрепал по щеке Катрин.

– Иди, малышка, помоги женщинам. Я ненадолго. Катрин хотела участвовать в поисках судна, но Барнаби не взял ее.

На следующий день в воздухе чувствовалось возбуждение. Оно ощущалось даже в тихих и зловещих проулках, ведущих ко Двору Чудес. Все были на улицах, толпились вокруг Гран-Шатле, ожидая, когда выведут осужденного. Гул тысяч голосов, извергавших проклятья, походил на раскаты отдаленной грозы и перекрывал церковные колокола, с восхода солнца звонившие за упокой. С самого рассвета дом Барнаби был охвачен бурной деятельностью. Прежде чем покинуть дом, Барнаби упаковал наиболее ценные пожитки в несколько узлов, к которым добавил вещи отправляющихся вместе с ним женщин. Ландри доверили отнести их на Епископскую набережную, где могущественная гильдия речников имела несколько складов. Барнаби заранее договорился о местах на барже, следующей вверх по реке в Монтеро с грузом гончарных изделий. Такой груз не мог. привлечь внимание солдат графа Арманьяка, которые контролировали реку у Корбейля. Единственное, что было нужно – это разрешение… Ландри должен был доставить Жакетт к складу и там ждать подхода остальных. С большой неохотой она разрешила Катрин присоединиться к набегу на дом торговки требухой, и то только потому, что она была единственным человеком, кого Лоиз знала среди своих спасителей. Она сказала, что, если ее попытаются задержать, она убежит. Напряженные нервы Жакетт не позволяли ей самой участвовать в этом деле. Она легко поддавалась панике и могла испортить все.

– С девочкой ничего не случится, – пообещал Барнаби. – Но ни в коем случае не покидайте склад. Если все.. пойдет хорошо, мы будем там к шести. Судно отчалит, когда колокола зазвонят к вечерне.