– Он восхитителен! – хрипло сказала Эрменгарда Катрин. – Он мог бы быть Михаилом Архангелом!

Но Сан-Реми с печальным лицом скептически покачал головой.

– Я хотел бы, чтобы это так было! – сказал он. – Королевские лилии не должны оказаться в грязи, иначе король будет обесчещен! И, взгляните, как побледнел монсеньор!

Это было правдой. Обернувшись к Филиппу, Катрин увидела, что он стал бледен, как привидение. Его лицо, оттененное черным капюшоном и воротником камзола, казалось серо – зеленым. Она поняла, как много бы отдал герцог, чтобы сразиться с Арно. Его немигающие серые глаза были прикованы к лилии на шлеме де Монсальви. Это был горький намек принцу Бургундскому, который пригласил англичан. Но Филипп должен был владеть собой.

Одновременно два рыцаря, разделенные канатами, склонили копья перед трибунами. Катрин охватила нервная дрожь. Она увидела, как красивая и изысканно одетая молодая женщина, находившаяся недалеко от Филиппа, перегнулась через перила ложи и прикрепила розовый, золотом вышитый шарф на копье Бастарда, отчего на лице герцога появилась первая улыбка. Жан де Сан-Реми прошептал:

– Это госпожа де Прель! Последняя фаворитка монсеньора. Преподнеся претенденту свои цвета, она показала, что надеется на любовь герцога. Она родила Филиппу сына и уже видит себя будущей герцогиней!

Катрин отдала бы все на свете, чтобы точно так же прикрепить муслиновую вуаль к копью Арно. Но ее внимание отвлекла ложа герцога, где, по-видимому, что-то происходило. Принцесса Маргарита встала и, глядя на де Ришмона, спросила:

– Прошу вашего разрешения, монсеньор! – ее чистый голос был услышан всеми присутствующими.

Де Ришмон кивнул с улыбкой, исказившей его изуродованное лицо.

Катрин вспомнила мольбы принцессы во дворце Сен-Поль и сквозь навернувшиеся слезы увидела, как Маргарита наклонилась вперед и прикрепила вуаль голубого цвета к копью Арно, с улыбкой произнеся:

– Пусть Господь придаст вам отваги, Арно де Монсальви. Ваш брат был моим другом. Ваше дело благородно. Я буду молиться за ваш успех!

Несмотря на доспехи, Арно поклонился, чуть коснувшись шеи лошади:

– Благодарю вас, милостивая госпожа! Я буду сражаться с любовью к вам и доблестному воину, которому посчастливилось стать вашим мужем. Я горжусь этой честью и скорее умру, чем изменю ей. Пусть Господь даст вам столько же счастья, сколько добра в вашем сердце!

Лицо Филиппа Бургундского нервно передернулось, казалось, он постарел на десять лет. Не глядя на брата, Маргарита вернулась на свое место. Противники повернулись спинами друг к другу и поскакали в разные концы арены, где оруженосцы подготовили их копья из ясеневого дерева с острыми железными наконечниками. Катрин по красным волосам узнала де Ксантрая, секунданта Арно. Он должен будет скрестить копье с копьем господина де Ребека, секунданта Вандома. Трубачи протрубили снова. После этого герольд громко выкрикнул:

– Перережьте веревки! Теперь сходитесь! Веревки под ударами ножей герольдов упали на землю. Арена очистилась, и бой мог теперь начаться. С копьями на изготове и поднятыми щитами бойцы устремились навстречу друг другу.

Катрин на секунду закрыла глаза. Она слышала сквозь тяжелый топот лошадиных копыт по жесткой земле, из-за огромного веса брони, как бьется ее сердце. Зрители на трибунах затаили дыхание. Эрменгарда предостерегающе положила на девушку свою руку.

– Смотри! На это стоит посмотреть. Благородная женщина должна учиться скрывать свои чувства! – затем она добавила тише:

– Открой глаза, ради Бога! Твой муж смотрит на тебя! – Катрин быстро открыла глаза.

Раздался сильный грохот, и громкий крик вырвался из груди присутствующих. Копья вонзились прямо в середину щитов. Это был неистовый удар, рыцари покачнулись, но удержались в седлах и рысью поскакали назад, чтобы взять новые копья.

– Я думаю, что увидим интересный поединок, – заметил де Сан-Реми. – Это был красивый удар!

Катрин взглянула в его сторону. Такой азарт в минуты, когда решалась жизнь людей, удивил ее.

– Как же так, вы не поддерживаете короля Франции, хотя родились в Абервиле? – спросила она, пытаясь уязвить его. Но он не ответил на ее выпад.

– Я поддерживал раньше, – . ответил он спокойно. – Но двор Изабеллы настолько испорчен, что совершенно не ясно, является ли так называемый Карл VII законным королем Франции. Я предпочитаю герцога Бургундского.

– Хотя, как видно, вы поддерживаете Арно де Монсальви.

– Потому что он мне нравится. Будь он не за Карла VII, не было бы большего удовольствия, чем сражаться рядом с ним.

– То, что он поддерживает короля, должно быть достаточным для вас, – сказала Катрин строго. Эрменгарда подала ей знак замолчать. Оба рыцаря опять помчались галопом навстречу друг другу с таким азартом, что немного не рассчитали. Лошадь Бастарда вильнула в сторону как раз в тот момент, когда должна была поравняться с боевым конем Арно. Копья прошли мимо целей, и кони разнесли бойцов в разные стороны. Прежде чем вновь сойтись, они вернулись к своим шатрам. Арно поднял забрале и вдохнул свежего воздуха.

Катрин следила за ним, страстно желая поймать его взгляд, когда он медленно рысью проезжал мимо передних рядов трибуны. Она заметила, как дрогнуло мужественное, красивое лицо юноши, и улыбнулась, вложив в улыбку всю свою любовь. Ее лицо так светилось, что Арно непроизвольно подался вперед и нагнулся, как будто собираясь туже завязать голубой шарф на копье. Он задержался всего лишь на долю секунды, но этот миг наполнил ее радостью. Впервые в их встретившихся взглядах не было ни презрения, ни холодности. В них раскрылось такое теплое чувство, на которое Катрин и не рассчитывала. Но миг прошел. Бой призвал рыцарей.

Соперники без особого успеха сломали несколько копий. Несколько раз Арно сгибался под могучими ударами Бастарда, но оставался в седле. В пятой схватке копье Лионе-ля все же угодило в шлем молодого человека, как раз в месте соединения с забралом. Катрин подумала, что такой удар может стоить головы. Но пока все обошлось: из-за забрала, которое было сорвано с одной стороны и открывало лицо Арно, лишь струились два ручейка крови.

– Он ранен! – закричала Катрин, приподнявшись со своего места. – Ужасно, Господи! – Она почувствовала удушье. Вопль сорвался с ее губ, таких же белых, как платье. Чтобы заставить ее сесть, Эрменгарда буквально повисла у нее на плече.

– Тебе не следует так близко к сердцу принимать поединок, дитя, – спокойно сказала она. – Успокойся, моя дорогая, успокойся сейчас же! На нас смотрят!

– Ничего серьезного! – сказал де Сан-Реми, не оборачиваясь к ним. – Только царапина, вызванная сломанной петлей забрала.

– Но он был недавно ранен в голову! – воскликнула Катрин таким срывающимся от огорчения и сильного страдания голосом, что сосед взглянул на нее с любопытством и улыбнулся.

– Кажется, я не единственный сторонник Бургундии, надеющийся на успех рыцаря короля Карла? – заметил он небрежно. – Я должен напомнить вам, как это сделала графиня Эрменгарда: не страдайте так. Рыцарь – крепкий орешек. Он прошел и не через такие переделки.

Арно нетерпеливо отломал висевшее забрало, схватил кувшин воды, который де Ксантрай поднес ему, и жадно большими глотками стал пить. Катрин заметила, что так же поступил Бастард. Тотчас же мужчины схватили свои последние копья. Если оба соперника и после этого по-прежнему останутся в седлах, то бой продолжится также верхом на лошадях, но боевыми топорами. Лицо Арно больше не закрывалось забралом, и это увеличивало опасность. Чтобы особо подчеркнуть это, Лионель с победным щелчком закрыл свое. Оба всадника устремились навстречу друг другу, оставляя куски дерна от копыт лошадей. Катрин быстро перекрестилась. Удар был настолько сильным, что копье сломалось. Бастард вложил всю свою грозную силу в эту последнюю схватку. Арно, получив удар в плечо, вылетел из седла. Его отбросило на один из барьеров в нескольких шагах от лошади, которая, фыркая, отбежала в сторону. Но удар копья был настолько сильным, что и сам Лионель потерял равновесие. Он не удержался в стременах и тяжело, с металлическим лязгом рухнул на землю.