— Вряд ли их много. Холодновато еще. Но ты прав, осторожность не помешает. Вот что. Поднимайтесь-ка вы наверх да хорошенько осмотритесь. Если ничего страшного не заметите, ты, Иржи, пойдешь в деревню. Расскажешь о ящере, но ничего более. Не стоит говорить, кого ты нашел да почему у меня оказался. Согласен?

— Ясен перец, — ответил Иржи.

— Иначе колдуном тебя объявят, — усмехнулась Промеха.

— Это запросто, — со снисходительным видом кивнул Иржи.

Уже успел забыть, что полчаса назад сам считал Промеху ведьмой.

На втором этаже мельницы оказалось поуютнее, чем на первом. Стены обеих комнат были обшиты досками, на одной даже висело зеркало. Полы устилали шкуры — плата за врачевание, как догадался Иржи.

Еще там находились шкафы с большим количеством книг, кресла, две кровати, буфет со множеством причудливых склянок.

Камея задула фонарь и открыла ставни. Став рядом, Иржи понял, что томный запах исходит от нее. Это его взволновало, и он долго не решался заговорить с ней. Камея была очень не похожа на девушек, которых ему доводилось видеть раньше. В ней сочетались противоположности — мужская одежда с женским изяществом, открытость с недоговоренностью, простонародное ойканье с правильной, несколько книжной речью, утонченность феи с уверенностью опытного фельдшера; все это складывалось в загадку.

— Наверное, вы живете в городе, мадемуазель? — наконец спросил Иржи.

— Иногда, — подумав, сказала Камея.

— В Юмме?

— Нет, несколько дальше. Знаете, ящеров вроде не видно. Окно, у которого они стояли, выходило на деревню. Там

горели редкие огни, слышались отдаленные голоса людей лай собак, мычание коров. Со стороны трактира даже рыдания шарманки доносились.

От этих столь знакомых звуков, от запаха свежего хлеба, принесенного ветром, от самого ветра, прохладного, но приятного, происшествие в лесу показалось Иржи странной, не с ним случившейся и не столь уж страшной сказкой. Уже много лет жители Поммерна не знали ни войн, ни голода, ни мора, попривыкли к сытой, размеренной жизни. Не хотелось верить, что лихие времена возвращаются. Хотя ящер и был, но что с того? В Поммерне очень сильная армия, а штуцеры это вам не луки.

— Все спокойно, — сказала Камея.

На крыльце ближней избы Иржи различил Иоганна, высматривающего Рыжуху. Корова в этот момент шла по плотине и, наверное, здорово удивляла хозяина.

— Здесь спокойно, — осторожно уточнил Иржи.

Они перешли в другую комнату. Камея открыла окно со стороны Замковой горы и тут же попятилась, невольно прижавшись к Иржи, потому что на плотине шевелились тени. Иржи почувствовал, что она дрожит.

— Ну-ну, — небрежно сказал он. — Это не ящеры.

— А вы хорошо запомнили их внешний вид? Иржи вспомнил свое страшилище.

— Да уж. Захочешь — не забудешь. Но дело не в этом. Смотрите, там лошадей ведут, а не драконов.

Камея радостно подпрыгнула.

— Это де Нанж! Они вернулись.

— Кто — они?

— Да гвардейцы.

— Гвардейцы его высочества? Здесь?

— Ну да.

— Здорово! Ни разу не видел.

— Что ж, сейчас увидите. Пойдемте открывать!

Она сбежала по лестнице до того, как Иржи успел задать вопрос

Первым вошел офицер с погонами лейтенанта. Невысокий, но широкоплечий, с щегольскими усиками и холодным взглядом. Даже в насквозь промокшем мундире он умудрялся сохранять непринужденную изысканность движений. Вместе с ним в мельнице появился целый букет новых запахов — лошадиного пота, горьковатых духов, дорогого табака и чуть-чуть, едва уловимо, — вина.

Прямо с порога де Нанж отвесил два поклона — Камее и Промехе, чем порядком удивил Иржи. Промеха — еще ладно, ее все побаиваются, уж такая она есть. Но кто эта девушка, иногда живущая в городе, если даже такой аристократ перед ней шею гнет? Непонятно.

Вслед за командиром вошли солдаты. Иржи сразу узнал фиолетовые мундиры замковой стражи, личной гвардии курфюрста. Их было десять, считая зверского вида капрала с сабельным шрамом на лице.

Составив оружие в угол, гвардейцы принялись раздувать камин. Капрал шевельнул бровями. Двое молча повернулись и вышли. Часовые, догадался Иржи. Ясен перец.

— Нашли? — спросила Промеха.

Лейтенант снял перчатки, небрежно бросил их на стол и протянул руки к огню.

— Нет, сударыня. Темно очень. Кто это у вас на лавке?

— Один из тех, кого вы искали. Офицер удивленно обернулся.

— Вы и в самом деле ведьма, мадам?

— А вы верите в ведьм, Виктор?

— Как прикажут, — усмехнулся лейтенант.

— Сказано откровенно.

— Человек не должен скрывать отсутствие убеждений. Военному же человеку они просто вредны.

Промеха дважды хлопнула ладонями.

— Браво. Его высочество большой коллекционер характеров

— О нет. Он коллекционирует специалистов. Характеры только терпит. Скажите, где вы нашли герра небесника?

— Его нашли не мы, а вот этот юноша. Его зовут Иржи. Он пас коров западнее деревни.

Лейтенант изволил заметить Иржи.

— Ну и где ты его нашел? Иржи объяснил.

— Прав, значит, его высочество, — сказал офицер. — После землетрясений они и появляются. Но... коровы, пастух, землетрясение. Какая связь?

— Это еще не все, — сказала Промеха. — Взгляните. Только осторожно, там яд.

Лейтенант взял стрелу и присвистнул.

— Хорошо ковать научились. Откуда?

— Иржи принес.

Лейтенант посмотрел на Иржи с некоторым интересом.

— Следовательно, в тебя стреляли, пастух? — Да.

— Сколько их было?

— Пока только один.

— А ты парень ловкий, — сказал де Нанж. — Не каждый и от одного ящера уйдет.

— Война будет? — тревожно спросила Камея.

— Пренепременно, мадемуазель. Вопрос лишь — когда. Ясно, что летом. Холода ящеры не выносят. М-да. Вот чего я не пойму. Как они прошли? На перевалах ведь вечный снег лежит.

Лейтенант повертел в руках стрелу.

— Если бы не эта вещица, не поверил бы я тебе, пастух.

— Осторожно, де Нанж, — сказала Камея. — Тубокурарин.

— Благодарю, ва... мадемуазель. Я помню.

— Виктор, помолчите, пожалуйста, — вдруг сказала Промеха.

Она сидела у камина и сосредоточенно глядела на язычки пламени

— Ничего не слышу, — сказал лейтенант. — Быть может, почудилось?

Старуха качнула головой.

— Ну-ка, ребята, откройте дверь. Один из солдат выполнил ее просьбу.

Сначала слышалось лишь позвякивание уздечек, журчание воды у плотины да мирные вечерние шумы близкой деревни. Де Нанж пожал плечами, собираясь что-то сказать, но в этот момент с гор долетел слабый, необычный звук — полусвист-полурев.

В деревне, словно по мановению чьей-то могущественной руки, стихли все вечерние звуки. Потом к ночному небу взлетел одинокий, до жути тоскливый вой. Вероятно, Бернгардт вложил в него всю свою собачью душу.

— Умный пес у Иоганна, — заметила Промеха. — Хотя и суеверный.

Офицер протянул стрелу капралу.

— Люка, я беру двух человек в сопровождение. Остальные остаются здесь. Забаррикадируйтесь. За безопасность дам отвечаете головой. Подкрепление прибудет через два дня. Ты, пастух, поедешь со мной. Эй, кто-нибудь, дайте ему плащ.

— Я тоже отправляюсь с вами, — сказала Камея. Лейтенант поморщился.

— Несу за вас ответственность, мадемуазель. Здесь безопаснее.

— Вы не можете решать за меня, сударь.

— А я? — рассеянно спросила Промеха.

— Вы? Вы можете, — с досадой сказала Камея. — Но выросла я уже!

— Все выросли, — улыбнулась Промеха. — Иржи вырос, ты выросла. Ну... я ведь тоже не детка.

Девушка вздохнула и покорно уселась на лавку. Иржи никак не мог разобраться в отношениях между этими людьми. Почему лейтенант гвардии самого курфюрста не может решать за Камею, которая повинуется какой-то деревенской Промехе, пусть и небеснице? — Идем, пастух, — сказал де Нанж. Камея встрепенулась.

— Одну минуту, маркиз.

Она нырнула в темный угол. Послышался скрип дверцы.