Чаще всего так себя ведут люди, обиженные жизнью, но наделенные толикой власти. Эту толику они используют для причинения неприятностей всем, кто подвернется. В собственных глазах они могут возвыситься только путем унижения окружающих. Во исполнение задуманного проявляют редкие упорство и изобретательность, причем препятствия только увеличивают их пыл, иногда вплоть до степени слепого остервенения. На Земле такие свойства личности давно признаны патологическими, их лечат. А вот в армии Поммерна, как оказалось, карьере они не слишком препятствуют, во всяком случае, до чина майора добраться позволяют. Но эти качества помогают только до тех пор, пока не применяются против собственного начальства. Иначе в армии далеко не уедешь. Вот на этом стоило сыграть.

— Герр майор! Если я не тот, за кого себя выдаю, вы заслужите поощрение командующего округом. Но командующий округом подчиняется курфюрстенштабу. Курфюрстенштаб не может быть довольным, если вы задерживаете офицера разведывательного управления и свое мнение выскажет командующему округом. После этого у командующего не останется повода поощрять вас, зато появится повод выразить недовольство. Кроме того, ваши многочисленные недоброжелатели, в существовании которых я ничуть не сомневаюсь, постараются бросить тень на ваши профессиональные способности.

— Я как-нибудь переживу, — проскрипел комендант, пламенея ушами.

Мартина порадовало то, что он вступил в полемику.

— Возможно. Но как вы объясните комиссии курфюрстенштаба свое упорное нежелание выполнить его прямое распоряжение?

— Не ваше дело.

— Помилуйте! Еще как мое. Вы мешаете выполнению моего задания.

— Плевать.

— На задание курфюрстенштаба?

Сделав неимоверное над собой усилие, комендант поправился:

— Нет. На вас.

Мартин понял, что на этом психопат исчерпал свои способности к компромиссу. Ситуация зашла в тупик.

— Назовите ваше истинное имя.

— Мартин Неедлы.

— Я это уже слышал.

— Другого имени у меня нет.

— Так, — с удовлетворением произнес комендант. — Упорствует. Кто дал вам право проводить через границу Поммерна ящера? — Имею полномочия курфюрстенштаба.

— Не верю.

— Это очень легко проверить.

— Так, — кивнул комендант. — Диктует. Ведет себя вызывающе. Конвой! Отвести нарушителя в камеру.

Стоявший у дверей капрал откашлялся.

— А куда деть ящера, герр майор?

— Туда же.

И вот тут Мартин испугался. Хзюка этого не потерпит! Следовало действовать, и действовать решительно, иначе пострадают люди.

Опередив конвойных, Мартин упал на пол, ухватил блестящие сапоги и сильным рывком продернул герра майора между тумбами стола. Потом вскочил, одной рукой поставил коменданта на ноги, а другой выхватил из ножен комендантскую саблю. Лезвие описало полукруг и замерло над самым воротником мундира, тревожа отвисшие щеки.

— С-стоять! — рявкнул Мартин.

Впрочем, солдаты и без того остолбенели. Мартин их вполне понимал. Видимо, герр комендант Шторцена по совместительству успел сделаться еще и кем-то вроде адъютанта бога, а тут вот как с ним обошлись... Это кто ж мог себе такое позволить?! Да, было над чем поразмыслить гарнизонным головушкам. Только вот времени для этого давать не следовало.

— Откройте двери, — приказал Мартин.

Солдаты нерешительно мялись. Мартин ткнул коменданта коленом.

— Отхры... откры... — прохрипел тот, скосив глаза на саблю.

Хамы редко бывают храбрецами. Давно установлено.

— Хо! — сказал Хзюка в приемной. — Уже не скучно.

К нему было потянули руки, но Мартин строго нахмурился и руки исчезли

— Мне охранять твою спину? — спокойно спросил Хзюка.

— Еэ. Постарайся никого не убить. Эй, там, вахмистр! Подогнать наш экипаж к крыльцу!

Прибежавший из караулки вахмистр медленно пятился и трясущимися пальцами пытался застегнуть пуговицу. Глаза его занимали чуть ли не половину довольно большого лица.

— Каки... эки? Вы-вы соображаете, что делаете?

— Ну да, — сказал Мартин. — Поумнели.

На отвислой щеке коменданта показалась капля крови.

— Карету, остолопы! Вы что, оглохли? Живо! — просипел он. — Не видите?! Меня уже режут!

Складывалась ситуация, при которой никому не надо давать опомниться. Внизу Мартин пнул пирамиду штуцеров; оружие с грохотом посыпалось. Потом кивнул на вахмистра.

— Хзюка, возьми у этого саблю.

Хзюка тут же ухватился за эфес. Вахмистр было дернулся, но заметив перед самым носом пять когтей дюймовой длины, успокоился. Хзюка квакнул, похлопал его по плечу и довольно внятно сказал:

— Умнисса. Тебе другую дадут. Есе луцсе. Красивую. Один из солдат хихикнул. Вахмистр отвесил ему тумака.

— Что вы собираетесь делать? — спросил офицер с усиками.

— Сопровождать герра майора в курфюрстенштаб.

— В курфюрстенштаб? — Офицер недоуменно разглядывал лезвие у горла своего начальника.

— Да. Там ему предстоит объяснить, почему он препятствовал выполнению важного разведывательного задания.

— Следовательно, вы его арестовали?

— Разумеется.

— О-о. Позвольте, но по закону...

— Не позволю! — полным голосом рявкнул Мартин. В окнах задребезжали стекла.

— Законами в здешней комендатуре и не пахнет! Назовите вашу фамилию, лейтенант! — Фо... фон Руссиш-Мишке.

— Как старшему по званию вам придется исполнять обязанности коменданта города Шторцен. Приказ ясен?

— Слушаюсь... герр гауптман, — ошеломленно пробормотал Руссиш-Мишке.

Ушки герра майора яростно запылали. Что ж, любому начальнику рано или поздно приходится пожинать плоды собственной кадровой политики. Результаты бывают самыми разными, но полного счастья наследники обычно не дарят. Не больше, чем получали.

Мартин вывел бывшего коменданта во двор. У крыльца стояла коляска. Сидевший на козлах пожилой егерь смачно плюнул.

— Тьфу ты, господи. Срамота.

Мартин схватил майора под мышки, забросил его в карету и приказал Хзюке присматривать. Сам встал на подножку и повернулся к провожающим. Нужно было сказать что-нибудь ободряющее. Не важно — что, главное — уверенно.

— Кстати. Совсем забыл. А как фамилия этого? — Он небрежно махнул рукой за спину.

— Есниц. Майор фон Есниц, — оторопело сообщил вахмистр.

— Плохой он майор.

— Но все-таки майор, — вдруг возразил Руссиш-Мишке. Это настораживало. Публика начинала приходить в себя.

— Пошел, — сказал Мартин егерю.

— А куда ехать-то?

— Да в Бауцен.

— В Ба-ауцен. Сто двадцать километров, сударь.

— Сто тридцать. Пошевеливайся, служивый.

Егерь пожал плечами, еще раз сплюнул и щелкнул кнутом.

За Шторценом долина расширяется, а Текла, вобрав в себя бурные горные ручьи, превращается в настоящую реку. Дорога идет под уклон, лошади бегут легко. С двух сторон то приближаясь к берегам, то удаляясь, тянутся густые хвойные леса. Через каждые километр-полтора попадаются фермы в окружении начинающих желтеть полей. Местность живописная, а при хорошей погоде еще и веселая, радующая глаз. Для Хзюки эти пейзажи были к тому же и внове, поэтому он буквально прилип к окну.

— Хорошо живете, мягкотелые! Есть где поохотиться. А вот жары нет, приятно.

Ему не ответили. Пленный майор Есниц мрачно молчал, уставившись в одну точку. Он не знал схайссу, а кроме того, вероятно, вынашивал планы самой ужасной мести, а Мартин был занят тем, что старался придумать способы расстроить эти планы.

То, что лейтенант Руссиш-Мишке не отличается быстротой соображения, сомнений не вызывало. Но рано или поздно он опомнится и бросится в погоню. Хотя бы для того, чтобы поддержать честь мундира. И что тогда? Мартин глянул на майора. Не убивать же в самом деле красноухого. Проще всего связать его и незаметно выпрыгнуть из кареты. Потом скрыться в лесу, выиграть время. Но тогда они с Хзюкой точно перейдут на нелегальное положение, превратятся в разыскиваемых и опасных беглецов. Даже курфюрстенштабу будет нелегко объяснить их поведение. Таким образом, время не столько приобретается, сколько теряется.