Уэкей хлопнул себя по колену.

— Ты хорошо изучил нас, машиш Неедлы. Даже пословицы знаешь. Скажи тогда, почему схаи должны ценить мир? Мир выгоден вам, мягкотелым, потому что вас мало. А схаям только дай вырваться из этих тесных гор — и никакое оружие вас не спасет. Вот тогда вы точно на нас не нападете, поскольку вас не будет. Разве не так?

— Нет. Мягкотелые живут не только здесь. Мы умеем строить большие лодки и переплывать моря. У нас есть много каменных крепостей. Схаи могут причинить нам много горя и все же никогда не уничтожат всех мягкотелых. Но главное в другом. Воевать с нами невыгодно, а торговать выгодно. Мы можем дать вам то, чего у вас нет.

— Громобои?

— Если станем друзьями, то и громобои. Но есть много других полезных вещей. Вот, смотри, машиш. Дарю тебе эти бусинки.

— Я не беру подарков от мягкотелых, — сказал Уэкей. — Бусинки — это вообще подарок для уффики, а не для воина.

— Терпение, машиш! Самая быстрая стрела не всегда самая точная.

— Это верно. Мудрость из тебя так и сыплется. Слушаю.

— В ущелье ты потерял сына. Бусинки, которые я предлагаю, его не вернут. Зато они могут спасти десять других жизней.

— Спасти? От чего?

— От черного мора, машиш.

— От черного мора нет спасения.

— А ты проверь. На первом же рабе

Ящер замолк. Он явно колебался.

— Подумай, Уэкей. Я дарю тебе десять жизней. Самых дорогих тебе жизней. Понимаешь?

— Не понимаю. Зачем ты это делаешь? Хочешь, чтобы я стал твоим должником?

— Нет. Хочу, чтобы схаи знали: от мира с мягкотелыми может быть польза.

— Хорошо, мягкотелый. Я принимаю твой дар. Уэкей снял с пальца перстень.

— Вот, возьми. Его носил еще мой дед. Если твои шарики спасут хоть одного моего родича, пусть твой человек покажет мне перстень, и я сделаю для него все, что смогу. А теперь пора расставаться.

— Прощай, Уэкей. Запомни, шарики боятся воды и лучей Хассара.

— Хог.

Ящер поднялся на ноги.

— Прощай, Мартин. Было интересно с тобой говорить. Но если встречу на поле боя, я тебя убью.

— Я не люблю убивать, — сказал Мартин. — Поэтому сегодня убил войну.

Ящер насмешливо квакнул.

— Красиво сказал. Говоришь ты, наверное, лучше, чем воюешь.

Мартин тоже встал и протянул руку.

— Взгляни на этот браслет, Уэкей. Ты видел когда-нибудь такой?

— Еэ...

— Знаешь, кто их носит?

— Знаю, — медленно отозвался схай. — Хачичеи совсем не плохие вояки. А уж их отборная сотня... Как к тебе попала эта вещь, мягкотелый?

— А ты догадайся, машиш.

Уэкей с размаху хлопнул себя по животу. Так, что кольчуга звякнула

— Шо ишигу! Я должен был понять это сразу. Так вот, значит, ты какой... Ну конечно, кого же еще мягкотелые могут отправить на переговоры с нами! Ты побил меня, Уохофаху Фахах...

Со стены сбросили веревочную лестницу, но воспользоваться ею почти не пришлось. Стоило Мартину подняться на пару перекладин, как его подхватили крепкие солдатские руки.

— Ну что, ну как там, герр майор?

— Нормально, ребята.

— Неужто получилось?

— Да. В общем — да.

Мартин отряхнулся, поправил мундир и пошел к пригорку, где располагалась корпусная батарея. Там перед низкой каменной флешью его дожидались оберсты Кранке и Ольховски, генерал Шамбертен и сам курфюрст со своей свитой.

Пройдя мимо расступившихся адъютантов, Мартин поднял руку к козырьку.

— Ваше высочество! Су Мафусафай, великий машиш Схайссов, согласен на перемирие сроком в девяносто восемь дней.

— Девяносто восемь? — переспросил курфюрст.

— Так точно. Начиная с сегодняшнего дня.

— Насколько я помню, снег в здешних местах ляжет дней через восемьдесят. Следовательно, наступать ящеры смогут не раньше, чем следующей весной?

— Думаю, что так.

— А будут ли ящеры выполнять соглашение? — спросил генерал Шамбертен.

— Полной гарантии дать нельзя, ваше превосходительство. Но Су Мафусафаю мир сейчас нужен больше, чем нам. Нельзя бесконечно посылать на бесполезную гибель даже фанатиков. Рано или поздно они взбунтуются. А наше предложение позволяет великому машишу найти выход из тупика, не теряя при этом лица, с минимальным ущербом для престижа

— Что от перемирия выигрывает Мафусафай, понятно, — заметил де Шамбертен. — А вот наша выгода в чем?

— Во-первых, мы перестанем нести потери. Во-вторых, имеются угрозы на восточной и западной границах Поммерна. Благодаря сегодняшнему перемирию мы получаем пусть временную, но все же передышку на юге. Берусь предсказать, что уже завтра егерские посты доложат об отходе главных сил ящеров. Тогда через неделю-другую две из трех наших дивизий вполне можно отправить отсюда к границам Покаяны или в Джангу. Там эти войска могут оказаться кстати.

— Очень кстати, — сказал курфюрст. — И невероятно вовремя. Дорогой наш майор Неедлы! Вы только что подарили Поммерну две отлично обученные и уже побывавшие в деле дивизии.

— Одну, ваше высочество.

— Одну? Почему только одну?

— Вторую подарил мой друг офсамаш Хзюка. Курфюрст рассмеялся.

— А ведь верно. Но как бы там ни было, господа, приглашаю всех в свою палатку. Есть повод открыть бутылочку кавальяка, как вы считаете?

— Мартин, я все же не понимаю, почему ты так много рисковал собой ради Поммерна.

— Извини, я рисковал не ради Поммерна. Курфюрст где-то по дороге простудился и теперь зябко

кутался в роскошный джангарский халат.

— А ради кого? — спросил он.

— Ради террян вообще. Невесть за что вы, как нерадивые школьники, были вынуждены повторить изрядный урок социальной эволюции заново, почти с чистого листа. Вы ошибались, творили да и продолжаете еще творить зло, но в целом доказали, что законы исторического развития объективны и что действуют они в любой Вселенной. А еще то, что в человеке рано или поздно побеждает человек. Где бы ни находился, нормальный человек создан для доброты. Без этого никто не может быть по-настоящему счастлив, и это с неизбежностью осознается, как только достигаются минимально необходимые условия существования. И если есть возможность хоть чем-то помочь, каждый нормальный землянин...

— Каждый нормальный землянин? — с живостью переспросил курфюрст. — Тогда почему твои товарищи с корабля «Фламинго» предпочли замуровать себя в Замковой горе?

— Они это сделали не потому, что не хотели помочь. «Фламинго» был всего лишь обычным пассажирским лайнером. Команда составлена из самых обыкновенных людей, которые не имеют даже минимальной подготовки для миссионерской деятельности. Их обучали совсем другому. Не обижайся, Бернар, но очень многое из вашей обыденной жизни у нормального землянина способно вызвать настоящий шок. Мы вовсе не боги. Тем не менее учти, ребята с «Фламинго» еще пригодятся. Просто их время пока не пришло.

— А почему же не погрузился в спячку ты, Мартин?

— Потому, что служил в Космофлоте. Там все проходят жесткий курс выживания при экстремальных обстоятельствах. В экипаже «Фламинго» я оказался в общем-то случайно.

— Случайно? — удивился курфюрст.

— Да. Очереди на участие в полете к неисследованной звезде предстояло ждать почти тридцать геолет. Скука! Вот я и решил побывать у Эпсилона Эридана. Практика, как-никак. Мне и в голову не могло прийти, чем все закончится.

— Хорошо, что не пришло, — грустно сказал курфюрст. — Знаешь, какое это унылое дело — двигать прогресс в одиночестве.

Мартин укоризненно покачал головой.

— Э, ваше высочество, не прибедняйтесь. Толковых помощников у вас достаточно. Герцог вот мне очень нравится. Скряга Мамулер вполне на своем месте. Чрезвычайно мил архиепископ Бауценский. А Джон чем плох? А гроссадмирал? Лучшего начальника разведки, чем Ольховски, и не сыскать. Да народу, который тебе служит не за страх, а за совесть, очень много. Например, безвестный егер-капрал Тиргурд с заставы Грюнграссе. Так что, монсеньор...

— Все правильно, сейчас эти люди есть. Но скольких хлопот стоило их всех отыскать, а потом еще довести до нужных постов, не слишком уклоняясь от демократических процедур!