— Петр, а ты понимаешь, что бойцы такого уровня, как подразделение «Каскад» просто по определению не могли погибнуть в заурядном лесном пожаре? Тем более, все поголовно?

— Это был непростой пожар, — мотнул головой Дежнев. — Лес загорелся сразу со всех сторон. Я со своими людьми в это время находился в фургоне дистанционного наблюдения вместе с командиром отряда «Каскад» и техниками. На операцию я взял с собой не всю группу, а только двоих, Павлова и Сушкевича. Данные по ним можешь найти в деле. Свою аппаратуру мы, понятно, не могли развернуть при посторонних, поэтому я полагался на технику каскадовцев. Командир первого отделения как раз сообщил, что они вышли на визуальный контакт с избушкой, когда загорелся лес. Я со своими парнями был в спецкостюмах с силовым полем, поэтому пожар не мог нас остановить…

Фургон дистанционного наблюдения, установленный в «Урале» с усиленным двигателем, стоял на поляне буквально в десяти метрах от леса. Когда вспыхнул пожар и фургон заполнили дикие крики погибающих спецназовцев, бесстрастно переданные рациями, Дежнев сделал знак своим людям, и они втроем быстро вышли из на улицу. Густо пахло дымом, болью и страхом. В пятнадцати шагах впереди пылало и билось на ветру пламя. Быстро пройдя поляну, Дежнев и его бойцы включили силовые поля костюмов, когда в лица уже пахнуло жаром, и тут же скрылись в пламени и дыму.

Защитное поле было само по себе невидимым, но окружающее становилось чуть смазанным, расплывчатым и нереальным, и после его включения следовало немного постоять, привыкая к этому. Вот только времени привыкать у Дежнева не было. Они втроем сразу ринулись вглубь леса, сквозь полыхающие густые заросли.

Дежнев сразу обратил внимание на странности этого пожара. Огонь с гулом шел по ольшанику, сжимал в объятиях колючие деревца боярышника, с жадностью пожирал мох, толстым слоем покрывавший землю, а в тех местах, где не было мха, горела сама земля. Дежнев с напарниками не рисковали задохнуться, хотя дым висел густыми полотнищами, сквозь которые простреливали длинные, в десятки метров, языки пламени. Но сквозь защитное поле ни пламя, ни дым проникнуть не могли, а маленький баллон со сжатым кислородом, подававший воздушную смесь внутрь поля, был рассчитан на час для человека, занимающегося интенсивной работой. Заблудиться они тоже не рисковали. У каждого на левой руке был навигатор, исполненный в виде часов. Навигаторы были настроены на избушку в центре леса, и пульсирующая зеленая точка на циферблате указывала направление, подобно тому, как стрелка компаса всегда показывает на север.

Они шли быстро, напрямик, раздвигая полыхающие кусты защитными полями. И через восемь минут ходьбы в таком темпе им стали попадаться бойцы отряда «Каскад». Вернее, то, что от них осталось. Это были не люди, не трупы, даже не обгорелые трупы. Пепел и угли — вот что осталось от людей. Пепел и угли среди размягчившихся бронежилетов, смятых шлемов и десантных «калашей» с «потекшими» от жара стволами. Удивительно, что боеприпасы ни у кого не рванули: магазины автоматов и гранаты были на вид целехонькими, хотя их владельцы обратились в прах. И это тоже было загадкой, но Дежнев не стал обращать внимания на такие мелочи. Он стремился в центр леса, к избушке.

Еще минута, и они втроем вышли на поляну, куда и стремились. Вот только ни полуразвалившейся сторожки, ни самой поляны тут больше не было. Взору Дежнева открылось абсолютно пустое пространство диаметром около сотни метров, покрытое толстым слоем серого пепла. И не было здесь абсолютно ничего: ни деревьев, ни кустов, ни домишки, ни самого Лесника — цели их поисков. Встроенные в спецкостюмы приборы молчали, не отмечая ни радиации, ни полей, ни органики. Ничего. Пусто. Все, что было на этой поляне, аннигилировало, окончательно кануло в небытие.

Дежнев ковырнул носком сапога пепел. Под ним лежал ровный слой шлака — все, что осталось от выгоревшей, очевидно, до базальтового основания, почвы. Финита. Приплыли. Ловить здесь больше было нечего. Искать — тоже некого. И зеленая точка на циферблате коммуникатора больше не горела и не пульсировала. Она погасла за полминуты до того, как Дежнев вышел к поляне. Лесник, на биополе которого коммуникатор, собственно, и был настроен, больше не существовал. Ушел в небытие вместе со всем остальным. И теперь уже Дежневу было окончательно ясно, что именно он и был искомым Оракулом, так что «Дело» можно было закрывать.

А те твари, которые управляли Оракулом, направляли его или просто помогали ему, больше сюда не сунутся. Капитан Дежнев, работавший в «Консультации» с самых первых дней ее основания, был убежден, что Оракул был связан с какими-то инопланетянами. Но вот с какими, и каковы были их совместные цели, теперь уже не узнать.

Дежнев пожал плечами. Ловить здесь было некого, спасать — тоже. Жалко было ребятишек из «Каскада», влипнувших в эту заваруху по его, капитана Дежнева, полной вине, но ничего изменить уже было нельзя. Оставалось уйти тихо, по-английски, не прощаясь. Что Дежнев и сделал, запросив по спецсвязи у Центра телепорт прямо из леса.

Так вот и получилось, что трое неизвестных подложными документами втравили целую роту «Каскада» в непонятные разборки в лесу, где почти все бойцы и полегли. А неизвестные, прямо на глазах ошалевшего командира отряда майора Головина, спокойно вошли в пылающий лес, в самое пламя, и бесследно исчезли. Прилетевшие позже спасатели и гэбисты, которым осталось собирать по лесу горячие еще угли, бывшие совсем недавно живыми людьми, не обнаружили никаких следов странной троицы. Головину оставалось поверить в невозможное. В то, что Заказчик с двумя подчиненными, сознательно и добровольно совершили самосожжение, что никак не вязалось с теми впечатлениями, которые они оставили по себе…

— Я был убежден, что Лесник был Оракулом и погиб в том лесу, — повторил Дежнев. — Убежден стопроцентно. Поэтому я закрыл «Дело» Оракула, подвел неутешительные итоги по так кроваво провалившейся операции «Невод» и стал ждать результатов внутреннего расследования. От работы меня временно отстранили. Месяц спустя следствие пришло к выводу, что в моих действиях не содержится ошибок или нарушений. Я все сделал правильно. Всё.

Дежнев повысил голос. Полуденное солнце едва пробивалось сквозь запущенный сад и давно немытые окна, так что на лице отставного оперативника лежали тени.

— Петр Степанович, я и не думаю тебя ни в чем обвинять, — негромко сказал Вольфрам. — Но почему же ты тогда не остался в «Консультации»?

— Я ушел на пенсию. Сам. Добровольно, — отрывисто сказал Дежнев. — Благо, возраст мой давно уже это позволял. «Консультация» ведь все же спецслужба, тайная, но официальная, и, как любая спецслужба, попадает под действие закона о военных подразделениях, в первую очередь, в разделе о пенсиях. А военный любого ранга может уйти на пенсию после двадцати пяти лет служения Родине. У меня к тому времени намотало уже тридцать семь таких годков, так что я просто воспользовался своим правом.

— Я все это знаю, — кивнул Вольфрам. — Но ПОЧЕМУ?

— В первую очередь, потому, что я ошибся, — голос Дежнева скрипел, как нож по сковородке. — Лесник вовсе не был Оракулом. Оракул просто подставил его вместо себя, а сам затаился. И два месяца спустя возобновил свою рассылку предсказаний. А я к тому времени уже закрыл его «Дело» и сдал в архив. Из архива его, конечно, вытащили и вновь открыли, но это уже без меня. Я понял, что окончательно постарел и неспособен адекватно оценивать события. Это конец оперативной работе. А подшивать бумажки в Центре — это не для меня.

— Я все это прекрасно понимаю, — сказал Вольфрам. — Сам такой. Но все-таки, что-то ты мне не сказал. Не зря ведь Куратор объявил, что именно во время проведения «Невода» был упущен какой-то артефакт. Кураторы зря говорить не станут. Значит, у них есть такая информация.

— Ну, Кураторы тоже не все знают, — проворчал Дежнев, — иначе не было необходимости в «Консультации». Они не боги. Впрочем, даже боги способны на ошибки, если верить мифологиям.