— Можно еще в кровь бессмертных окунуть, — напомнила Катерина, — или если сильный маг умрет, — она задумалась, — да, пожалуй, в этом случае будет достаточный выброс энергии, чтобы порвать нити. Только маг должен быть сильной крови, хорошо бы… Эй!

Последние варианты выглядели еще менее реальными, чем уже озвученные. Неизвестно, сколько еще их могла придумать Катерина, но Феликс от повышенной кровожадности напарницы споткнулся на совершенно ровной парковой дорожке и уютно устроившуюся у него за пазухой кошку здорово тряхнуло.

— Мы на месте, вылезайте.

Катерина с некоторым сожалением покинула теплую куртку и осмотрелась: знакомая лавочка поблескивала на солнце свежим лаком, из-за неё задорно выглядывал муляж мухомора-переростка.

— Уже?

Кошка прищурила свои сияющие глаза и неспешно потрусила на водную тропинку — беседовать с «потенциальными свидетелями».

В этот раз обошлось без драк: кошка, осторожно переступая через узкие перемычки лежащих на воде кругляшей, добралась до компании пестреньких уточек.

Те оказались птицами нервными и, не дожидаясь, пока опасный белый хищник подберется поближе, захлопали крыльями и, гогоча, плюхнулись в воду, оставив Катерину растерянно перебирать лапками на краю мостика и смотреть на их вихляющие пернатые зады.

— Сбежали, — печально поделилась она, возвратясь к Феликсу, — несли какой-то бессвязный бред. Прямо как ты обычно.

Он остался на берегу, у кромки воды, и слышал только наглое гоготание, возмущенное фырчащие и раздраженное мяукание. Каким образом Катерина ведет беседу с птицами, ему так до конца и не было понятно.

Феликсу, оставшемуся у кромки воды, слышно не было.

Над озером пронеслась большая серая тень, вода забеспокоилась, вздыбленная воздушными потоками. Большой серый журавль несколькими махами мощных крыльев разогнал стайку пестрых уточек в тихой заводи, опустил в болотистый берег изящные черные ноги и печально склонил эффектную голову: черную с белой полосой и яркой красной шапочкой.

— Только утки, журавль и черно-белый кот, — вспомнил Феликс слова бессмертного, — журавль.

Кошка фыркнула и направилась в сторону ничего не подозревающего свидетеля. Феликс поспешил за ней — пушистая агентша на пути к цели развила поразительную скорость, которая, по мере приближения к одиноко стоящей у берега птице только увеличивалась.

— Ррррр-мя! — с ходу выдала Катерина, затормозив у самого края воды.

Журавль повернул в сторону кошки изящную голову, удивленно склонил на бок, приоткрыв длинный черный клюв.

— Мяяяяя, — настаивала Катенька, — муууур-мя-мя.

Феликс замер в отдалении, чтобы не спугнуть изящное пернатое, на которое наседала ведьма.

Мяукание перешло в рык, рык в шипение. Журавль если и отвечал, то бесшумно, только пару раз что-то проскрипел: резко, громко, довольно противно.

Катерина в последний раз фыркнула, почти беззлобно, прошлась по берегу, задумчиво покачивая чуть распушенным хвостиком и вернулась к ожидающему её стажеру.

— Ну что? — Феликс постарался спросить как можно спокойнее, боясь нарваться на очередную ехидную шуточку со стороны напарницы. Узнать, что проскрипел журавль, было интересно.

Кошка сверкнула глазами — поняла, заметила. Подозрительно прищурила свои зеленые фары, но если и имела в своей хорошенькой ушастой голове с десяток шуточек разной степени унизительности, то проговаривать их не стала.

— Кто-то тут был, — сухо ответила она, — кроме Шабы, кто точнее — он не видел. У него вообще со зрением не очень, да и стоял в дальнем углу. Но…

— Но?

— Со слухом все в порядке. Он слышал всплеск. Когда упал Шаба, что-то упало в воду. Там, на тропинке.

— Где-то между шестым и восьмым кругами?

— Где-то там, — согласилась Катя, — вода стоячая.

Она подняла голову, уставившись Феликсу в глаза.

«Оно все еще там», — подумал он и вдруг почувствовал, что она думает о том же.

Катерина моргнула, зелень её глаз погасла, чтобы засиять еще ярче через какое-то мгновение.

— Что стоим, кого ждем? — резкая, в общем-то, фраза прозвучала в этот раз неожиданно мягко.

Феликс, сбитый с толку подозрительно добреющей ведьмой, отчаянно закивал, демонстрируя максимальную готовность идти, расследовать, если нужно — ассистировать агентше в добывании ценной улики со дна озера. Если полезет нырять самолично — вовремя спасти, отмыть и просушить.

Не полезла.

Она покрутилась на уже уже изученном уютном мостике, по какому-то загадочному стечению обстоятельств выбранному солидным магом для последней в жизни новогодней прогулки. «Зачем он вообще сюда полез?» — Феликс тронул ногой край мостика: тот качнулся.

Задуманные как отсылка к плавающим по поверхности озера листьям кувшинок, бетонные кругляши покачивались на воде, скрепленные длинными металлическими арматуринами, утопленными в воде и оттого совершенно незаметными. Конструкция выглядела, откровенно говоря, ненадежной. Быстро пробежаться по мостику на спор, как это сделала стайка подростков полчаса назад — это да. Гулять? Даже для Феликса такая мысль выглядела как крайне сомнительное удовольствие.

— Рмя! — послышалось за пышной озерной растительностью.

Катерина, отправившаяся «на повторные переговоры» с пернатыми, вернулась, гордо вздернув к небу свой миленький розовый носик.

— Батон, — резюмировала она итоги общения с парой толстеньких рыжих уточек, осторожно выглядывающих из осоки за её спиной.

— В воду упал батон?

— В воду сейчас упадет болван, — усмехнулась кошка, — если не поумнеет и не метнется в магазин за батоном.

— Хочу напомнить, что вам придется пойти со мной.

— Забудешь тут, — горестно вздохнула кошка.

Феликс позволил себе улыбнуться.

— Какой батон? Зачем?

— Эти крылатые, — дальше она пробормотала неразборчиво что-то с явным негативным подтекстом, — не способны вести изысканной интеллектуальной беседы, — выразительный взгляд, брошенный сразу после этой фразы на Феликса, он проигнорировал, хотя сравнение навыков ведения беседы между озерными утками и выпускником МГУ выглядело уже как откровенное издевательство, — для дальнейшего… сотрудничества… они требуют… батон!

Паузы, заполненные глубокими кошачьими вдохами и выдохами, заставили Феликса забыть об обидах. Катерина кипела, Катерина фыркала, Катерина готова была взорваться на десяток маленьких пушистых Катерин — не дожидаясь новой волны кошачьего возмущения, он подхватил ведьму и понес её в сторону ближайшего продуктового магазина. Где бы он ни находился.

Кошка немного побарахталась у него в куртке, тихо фыркая и ворча, но в целом — вела себя неожиданно пристойно — когтей не выпускала, на мужское самолюбие не покушалась, в непрофессионализме не обвиняла.

«Она там живая?» — задумался Феликс уже в дверях магазинчика, но проверить не отважился. Тепленькая Катенька лежала тихо, изредка ворочаясь и перебирая мягкими лапками.

— Мне батон, — шепотом, чтобы не разбудить агентшу, попросил стажер.

— Хорошо, — подыграла ему пожилая продавщица, отвечая шепотом, — есть еще слойки с брынзой и шпинатом, будете?

— Давайте, — Феликс невольно улыбнулся— дама наметанным взглядом сразу определила в нем приезжего — пока он шел по улице, видел с десяток туристов с золотистыми колечками теста в руках и счастливыми выражениями лиц.

— Хочу попробовать, — послышалось из куртки на улице — Катя проснулась и потребовала свою долю местного хлебобулочного.

Попытки отказать кошке по причине вредности оного продукта для животных ни к чему не привели — пришлось делиться.

«Минус футболка», — мрачно думал Феликс, бросая в недра урчащей куртки новый кусок сыра.

— Хочу еще, — хищно требовала Катенька.

«Разве ж вам откажешь…»

В битве за слойку последний кусок остался за Феликсом.

— Как закончилась? — удивленно высунулась кошка, осматриваясь вокруг.

Слойки не было. Был только активно жующий Феликс, знакомая лавочка, мостик и довольные утиные головы, торчащие из зарослей.