– Ну здравствуйте, Варвара Михайловна.

– Алексей Фёдорович, – я горько усмехнулась. – Какая встреча.

– Какая неожиданная встреча, – подхватил он. – Что, даже руки не подадите?

– Арестованным не положено, – отозвалась я.

– Так вы вроде бы ещё не под арестом, – капитан весело взглянул на дознавателя. – Или?..

– Барышня это… магию применила, – забубнил тот, протягивая рапорт задержания.

– Ма-агию? – протянул Мезенцев, внимательно читая документ. – В змею? Ай-ай, какое отсутствие фантазии! Варвара Михайловна, не могли придумать что-то безобиднее?

– Да куда уж безобиднее ужа? – пробормотала я. – Кто ж знал, что этот вояка змей, как огня, боится?

– Да, незадача, – посетовал капитан, кусая губы, чтобы скрыть улыбку. – Иван Петрович, что ж вы людей-то понабрали? Змеебоязных…

– Виноват, Алексей Фёдорович, исправим! – дознаватель принял шутку за чистую монету.

– Не стоит, – произнёс со вздохом капитан и обратился ко мне. – Ладно, Варвара Михайловна, собирайтесь.

– Куда вы её? – забеспокоился дознаватель, но осёкся, встретившись с суровым взглядом капитана. Я молча встала, позволила Алексею Фёдоровичу накинуть мне на плечи шубку и вышла. Остановилась на крыльце, с наслаждением вдыхая морозный воздух – после смрада каморки дознавателя он казался особенно чистым и свежим.

– Куда теперь? – поинтересовалась я у идущего за мной капитана.

– Вы же во дворец ехали? – спокойно поинтересовался он, натягивая перчатки. – Вот и езжайте. Только Богом молю, не вмешивайтесь более ни в какие дела!

Я кивнула и направилась к своему возку, так и ожидавшему меня у здания.

– Вар… Варвара Михайловна, постойте!

Я обернулась. Мезенцев сбежал по ступеням:

– Я всё-таки провожу вас!

– В этом нет нужды, – запротестовала я. Но он жестом отмёл все возражения:

– Время сейчас неспокойное, сами понимаете!

Я хотела ответить, что могу за себя постоять, но на крыльце появились солдаты и возражать в их присутствии я не стала.

Воспользовавшись заминкой, Мезенцев помог мне сесть, впрыгнул в экипаж следом, кучер захлопнул дверцу, и лошади устало потрусили по заснеженным улицам. Как я ни старалась казаться равнодушной, всё равно то и дело бросала взгляды на капитана, сидевшего напротив меня. Казалось, он совсем не изменился, всё те же чеканные черты лица, красиво очерченные губы, только в глубине глаз появилось что-то…

– Насмотрелись? – достаточно резко спросил Мезенцев. Я вздрогнула, понимая, что всё это время неприлично пялилась на него.

– Насмотрелась, – я не стала отрицать очевидное.

– И как?

– Вы всё тот же.

– Возможно. – Он скрестил руки на груди и отвернулся к окну, сердито хмурясь, словно не был доволен моим ответом. Я пожала плечами: интересно, на что он рассчитывал? Что я выражу восторг и снова упаду в его объятия, как тогда?

Мы встретились на императорском рождественском балу, ученицы последнего курса по традиции приглашались туда, дабы продемонстрировать обретённые навыки танцев и изящной беседы. А также магии, но об этом знали только посвящённые. Алексей Фёдорович Мезенцев входил в число таких посвящённых. Именно он разыгрывал магическое нападение, которое мы с подругами должны были отразить незаметно для остальных. Незаметно не получилось: порывом ветра задуло свечи, а одна из люстр едва не свалилась на головы танцующим.

Алексей тогда благородно принял всё на себя и неделю отсидел на гауптвахте. А когда вышел, первым делом изучил расписание и направился к ограде Смольного института аккурат тогда, когда мы прогуливались там. Если первое появление мы все списали на случайность, то последующее вызвало у нас глубочайший интерес. Неделю мы ещё переглядывались, подозревая каждую из нас в любовном интересе красавца-капитана, пока я наконец не получила от него послание. Нежное и вместе с тем пылкое, оно затронуло струны моей души, и я не могла не ответить.

За первым посланием последовали другие. Хотя амуры в институте строжайше запрещались, наши наставницы следили за нашими отношениями сквозь пальцы: капитан Мезенцев всегда считался завидным женихом, а папенька давал за мной неплохое приданое. Так что в скором времени все ожидали свадьбу. Всё изменилось на Пасху. Его величество давал бал, на котором присутствовали и смолянки.

Тогда я и обнаружила своего почти жениха в одном из пустых залов, целующегося с Анной Каменской – моей злейшей подругой и любимой фрейлиной её величества, выпустившейся из института на год раньше.

Затевать скандал я не стала, просто тихо вышла, оставив полюбовников, и сразу прекратила всякое общение. Мезенцев несколько раз пытался добиться встречи со мной, но безуспешно. А вскоре я выпустилась и сразу уехала домой.

И вот теперь мы сидели друг напротив друга, полностью чужие.

– Я слышал о вашей утрате, – Алексей первым нарушил гнетущее молчание.

– Да…

– Сожалею.

Я только кивнула и снова отвернулась к окну. Деревянные одноэтажные дома сменились солидными постройками, а копыта коней звонко цокали по камням мостовой. Это означало, что мы въехали в центральную часть города и скоро достигнем Зимнего дворца. Предвкушая, я с жадностью всматривалась в знакомые улицы. По сравнению с прошлым годом народу на них стало гораздо меньше, а вот разъездов и караульных будок – гораздо больше.

– Государь очень потрясён случившимся и предпринимает все меры, чтобы подобное больше не повторилось, – Мезенцев угадал невысказанный мной вопрос. – Заговорщики арестованы и находятся в Петропавловской крепости. Его величество лично возглавляет расследование.

– А вы? – вопрос вырвался сам. Я прикусила язык, но поздно.

– А я? Я, сударыня, как и вы, озабочен безопасностью нашего императора и его фамилии. Достаточно сказать, что я был в числе тех, кто в тот смутный день перевозил детей Николая Павловича из Аничкова в Зимний.

Я ожидала более подробного рассказа, но спутник мой молчал, а вскоре возок остановился.

– Вот и приехали, – Мезенцев выпрыгнул и протянул руку, помогая выйти мне. – Я распорядился привезти вас ко входу у Зимней канавки, так проще.

– Благодарю.

Снова неловкое молчание. Мы так и стояли у чугунных перил, ожидая непонятно чего.

– Что же, Варвара Михайловна, честь имею! – Мезенцев опомнился первым. Щёлкнув каблуками, он поспешил прочь, ёжась от колких снежинок, то и дело залетавших за бобровый ворот плаща. Я проводила его долгим взглядом и направилась во дворец.

Императрица благостно приняла меня и лично прикрепила бриллиантовый шифр, означавший, что меня приняли на службу. Подруги устроили мне радостную встречу во фрейлинской, и я ощутила себя во дворце гораздо более родной, чем дома.

Дни, наполненные поручениями, потянулись один за другим. Странно, но, несмотря на службу во дворце, с капитаном Мезенцевым более я не виделась, он словно избегал меня.

А потом наступила Масленица.

Государь император долго обсуждал с императрицей, стоит ли подвергаться опасности и принимать участие в праздничных гуляньях, но на Дворцовой уже собирали горки и ставили шатры для ярмарочных балаганов. Все ждали явления царственных особ, посему было решено не менять традицию.

В тот день, казалось, даже погода была на нашей стороне – тучи расступились, являя почти позабытое за зиму солнце. Орлы на чугунных воротах дворца, сквозь которые мы как раз проходили, вспыхнули золотом. Заметив это, её величество улыбнулась мужу.

– Это – знамение, мой друг…

Император кивнул и бросил на супругу взгляд, полный обожания и любви. Я тихо вздохнула: хотела бы я, чтобы на меня смотрели так же. Как раз в этот момент к нам подошел отряд гвардейцев.

– Ваши величества! – капитан Мезенцев отдал честь императорской чете. Малахит на его пальце едва заметно светился. – На площади всё спокойно!

– Вольно, – махнул рукой император. – Алексей Михайлович, присоединяйтесь к свите.

– Благодарю, ваше величество!

Отдав распоряжение солдатам, капитан занял место подле меня: