Он важный чин – это всё, что я понимала. Но как и почему он оказался здесь? Из-за Подлайских?

– Я… – замялась. Если он действительно чует правду и ложь. Ника, может, всё-таки обморок? – Не помню, господин. Простите. Слишком много всего произошло, – передёрнула плечами.

Снова – правда.

– Глава Тайной канцелярии его императорского величества Ярослава Третьего, князь Янхард Полоз, – раздался поспешный шёпот, – в Навью ночь именно он разбирает все обвинения, связанные с нечистью. Обычай.

Молодой светловолосый колдун Александр подскочил, выпалив всё на одном дыхании.

Сердце попыталось сбежать в пятки. Всё пропало, Ника! Кольца приподнялись, сложились – и я оказалась сидящей на пуфике из хвоста. Неприлично тесно прижатая к князю Полозу. Страх почему-то запаздывал.

– Не боишься меня, с-совсем? – сверкнули весельем глаза.

Красивый. Он этого мужчины исходила удивительная энергия.

– Нет. Если только чуть-чуть, – призналась честно.

– А замуж бы за меня пошла, баюнья дочь? – Я застыла, замерла с открытым ртом.

Рука – смуглая, человеческая, с острыми когтями, легла поверх моей. Бережно. Осторожно. Правильно, кто же так девиц пугает.

– Я дочь мещанина, ваша светлость. И я вас совсем не знаю, – ответила, чтобы справиться со взбесившимся сердцем.

Нет, замуж я была пока не готовая. Но змей – понравился.

– Я не с-спрашиваю, чья ты дочь, – золото глаз. На их дне – я. Встрёпанная девица с тёмными волосами, тонкими губами и серыми глазами. – Ты ведь знаешь, Ника, что Навья ночь – время, когда брачуются змеи. Мы ищем не красоту тела, власть и богатство в избраннице. А красоту души и магии. Ты сияешь тепло.

Самое романтичное предложение, которое мне делали. И вы, ваша светлость, тоже… сияете. Не знаю, почему меня так тянет к вам.

– Какао с молоком и сахаром, шоколад, мёд, сырные шарики, кашка на молоке, – донеслось до меня ворчливое.

Домовой!

– Поешь, Ника Соболевская. Я распорядился, – сверкнул Полоз глазами.

Отпустил меня. Миг – и передо мной мужчина с двумя ногами. Полностью одетый. Можно ли влюбиться за минуту?

Я ела. Янхард Полоз негромко расспрашивал о моей жизни и происшествии. Александр, первый помощник и адъютант, записывал. Уточнял. Даже шутил.

Может, это был шок, судари и сударыни, но мне было спокойно в их обществе. За окном кружил снег. Тонкие ноздри носа Янхарда Полоза шевелились. Змей принюхивался.

Нанюхает ли он во мне попаданку – подумаем позже.

Я вдруг подумала, что, если князь ещё раз позовёт замуж, – я пойду.

Всё когда-нибудь заканчивается. Даже тягучий Навий день в кабинете с видом на Дворцовую набережную.

– Что же, – Янхард Полоз, глава Тайной канцелярии, поднялся во весь рост. От него исходили мощные волны силы. – Мне всё ясно, сударыня Соболевская.

Я застыла. Успела обругать себя, что по девичьему скудоумию вдруг решила довериться едва ли не первому встречному, пусть и при должности, едва не сошла с ума от змеиных глаз. Руки нервно сжали меховую манишку. Как мне объяснили – меня привели в порядок магией. С её же помощью – и помощью артефактов – вымыли и переодели. И немного – усилиями домового.

– Властью, данной мне его императорским величеством Ярославом Третьим и даром Правдовидца я снимаю с вас, урождённая Ника Соболевская, все обвинения, – шипящий голос раскатился грохотом, отдался громом в ушах.

Яркая вспышка. Из тела медленно уходит тяжесть.

– Вы свободны, – когти князя Полоза медленно крутили перо. Взгляд – задумчивый, тяжёлый, но тёплый, – но мы ещё обговорим, куда вам идти и что лучше делать с вашим даром баюньим.

Опять – баюний. Мне видится стая чёрных котов.

– Вашему отцу в командировку послано срочное извещение. Ваша мачеха помещена под домашний арест. Её положение пока не позволяет большего. Что касается графского отпрыска – он не ваша забота. Больше ничего не бойтес-сь, – сверкнул глазами Полоз.

Сразу к делу. Удивительный мужчина. Что-то внутри сладко потянулось. Наш. Наше. Не отдам! Я совсем его не боялась – наверное, весь страх отбила на призрачном Литейном мосту.

Янхард Полоз подал мне руку. На миг по коже пробежал холод. Обдало вослед жаром – и наши пальцы переплелись.

– Я спрошу немного позднее, барышня Ника, – засияли золотые глаза, – спрошу единственный и последний раз. Спрошу… Выйдете ли вы за меня замуж.

Он склонился ниже. Князь – перед девчонкой. На грани приличий замерли губы в одном дыхании от моих пальцев. Волшебство было в том, что уклоняться и бежать – не хотелось. Только остаться.

– У меня будет только одна попытка для ответа? – мягко спросила.

Мы двинулись прочь из наполненного горячим воздухом кабинета.

Князь бережно подхватил меня по руку. Снег и яркое солнце – за окном. В одном из залов стояла ёлка, а вокруг неё летали зелёные искры магии.

– Если судьба вс-стречается, Ника, – меня повели вниз по мраморной лестнице под изумлёнными взглядами служащих, – то это понятно сразу. Либо так – либо никак.

Спокойствие. Властная уверенность. И тепло, которое укутало нас.

– Вы идеалист, ваша светлость? Или верите в любовь с первого взгляда? – спросила серьёзно. – Ведь мы совсем чужие друг другу. Едва знакомы.

– Чужие? Нет, – хищное красивое лицо повернулось ко мне. – Наши души поют в унисон, девица. Я долго тебя ш-шдал, чужая душа, – раскосые очи заставили сердце замереть.

Губы онемели. Восторг и ужас. Бабка, поездка, видение в окнах Мраморного дворца, там, в моём времени.

– Вы знаете? – немыслимое безумие. Такое сладкое. Такое абсолютно пугающее.

– Я ждал тебя всю свою долгую жизнь, – низкий шипящий голос. И подкупающая искренность слов.

Мы действительно в Мраморном дворце, дворце трёх Константинов в моём мире. В нишах на парадной лестнице до боли знакомые скульптуры дев. Ночь. Утро. День. Вечер. Только немного более нечеловеческие. День – ведунья, Утро – с заострёнными ушками, Вечер – Василиса с посохом и черепом на конце, как из сказки, а Ночь – мрачная тёмноокая красавица с волком у ног.

Мы прошли мимо известного мне по картинкам Белого зала – и сердце замерло при виде позолоченных светильников, блестящего паркета в клетку и сверкающе белой лепнины на потолке и стенах.

– Нравитс-ся? – мелькнули длинные острые клыки. Мою ладошку крепко сжали. – Это здание граф Орлов отдал в дар в своё время Тайной канцелярии. Так и повелось, – негромко пояснил мне Янхард.

В зале было пустынно. Князь замер, глядя на меня золотыми хищными очами. Между нами пробежала искра. Яркая. Яростная. Отбрасывала блики сияющая хрусталём люстра. Полоз посмотрел на меня долгим тёмным взглядом. Моя ладонь полностью утонула в его. Тонкий слой ткани пропускал жар его кожи. Дрожь перетекала от груди к нашим соединённым рукам – и назад. Вот пальцы сжались на миг сильнее, скользнули к моему запястью.

Лицо затопил жар – как будто я в самом деле юная девица.

А Полоз медленно склонился ко мне. Так, что стали видны едва заметные плотные серебристые чешуйки на скулах и шее, под волосами. Так, что меня коснулся запах мороза, расплавленного металла и брусники.

– Позвольте пригласить вас на вальс, Ника?

Мягкое шипение змейкой свернулось на сердце. Где-то в коридоре слышался гул голосов. А здесь, под неслышную чарующую мелодию венского вальса, кружили двое.

Может, я в самом деле сошла с ума. Или змей зачаровал меня блеском невидимых колец? Он вёл легко и плавно. Не скользил – парил над паркетом. В его руках я, никогда прежде не танцевавшая, была не неуклюжим утёнком, а дивным лебедем. Он ничего не говорил мне, а я ничего не отвечала. Но волшебная музыка невидимых музыкантов, яркий блеск глаз и желание навсегда запечатлеть этот момент, застыть в нём, как в янтаре, сделать так, чтобы прекрасное мгновение, как и хитрый змей, навеки вошли в мои вены, – осталось.

Не знаю, как долго это наваждение длилось. Я очнулась не сразу, как закончился танец. И даже не в тот миг, когда Янхард Полоз с бережной нежностью коснулся губами моей ладони. А только когда мы покинули этот зал – как будто время в нём и вовсе текло иначе.