Тут извозчик вынул из кармана сверток кредиток и положил на стол пристава.

Между тем, конные стражники рыскали по всем направлениям около Всехсвятской рощи и, наконец, нашли первого Успенского. Студент тихо шагал, увязая глубоко в рыхлом снеге.

— Я истекаю кровью, братцы, довезите меня до больницы, — сказал он первому встречному стражнику.

— Кто вы? — спросил стражник.

— Студент Успенский, на меня напали с ножами и ранили.

— Где же преступники?

Успенский указал в их сторону.

Стражник стрелой помчался за извозчиком к Петровскому дворцу, чтобы отвезти раненого, а остальные поскакали в ту сторону, куда указал Успенский.

Подъехав к месту происшествия, они увидали такую картину: на снегу, распростершись навзничь, лежал Филимонов без чувств, а Чупрунов прикладывал к его голове снег, чтобы привести в сознание. Наконец Филимонов очнулся, привстал немного, а потом поднялся на ноги…

Чупрунов подхватил его под руку и повел. Конные стражники провожали их до участка…

Варвара Ивановна была очень обеспокоена тем, что супруг ее не ночевал дома. «Господи Боже мой, — думала она, — неужели он вспомнил свою молодость, никогда с ним того не случалось во все восемь лет». Было около одиннадцати, а его все нет. Бедная женщина теряла голову и металась, как угорелая. Она и не знала, на что и подумать. Ей представлялось, что он теперь кутит где-нибудь в публичном доме, а то на мысль приходило и то, не ограбили ли, не убили ли его.

Но вдруг в комнату к ней вбегает Лена, бледная как смерть.

— Мамочка, мамочка, что ж это такое, Господи! Прочти-ка, что пишут! — и она подала ей газету.

Вот что помещалось на столбцах ее:

«В ночь на 5 ноября, купцом Иваном Ивановичем Чупруновым, совместно с приказчиком своим Николаем Ивановым Филимоновым, совершено покушение на убийство студента Михаила Петровича Успенского при следующих обстоятельствах. С вечера все трое были в ресторане № и кутили, а потом отправились за город кататься в четырехместных санях. Дорогой Филимонов ударом кинжала ранил в плечо Успенского, но тот не растерялся и ударом кулака вышиб из саней противника и обезоружил его. Вслед за тем бросился и Чупрунов на Успенского, но тот рукояткой кинжала сшиб <его> с ног. Подкупленный за 800 руб. извозчик Иван Захаров в решительную минуту почувствовал угрызение совести и, оставив седоков, помчался в Н-скую часть, где заявил приставу о происшествии.

Немедленно была послана конная стража, которая, захватив преступников, доставила их в часть, а истекающий кровью Успенский помещен в Первую Городскую больницу.

При допросе преступники сознались во всем. По словам Чупрунова, они хотели убить Успенского из опасения, чтобы падчерица его Елена Белоусова не вышла за него замуж. Так как она является наследницей полумиллионного состояния и должна получить наследство при выходе замуж, чем и привела бы дела Чупрунова, за последнее время пошатнувшиеся, в совершенный упадок, то он намеревался выдать падчерицу Елену за приказчика Филимонова, который соглашался на половину приданого; другая же половина, по уговору, должна было поступить в собственность Чупрунова. Этими деньгами можно бы было поправить его расстроенные дела. Арестованные по распоряжению следователя переведены в К-скую тюрьму».

Варвара Иванова побледнела как смерть, а Лена, оставя ее, выбежала из комнаты. Одевшись поспешно, она вышла из комнаты и наняла извозчика до Первой Городской больницы.

Визитация доктора была уже окончена и сестра милосердия пропустила Лену в палату. Видя крайне расстроенное лицо девушки, сестра была тронута до глубины души.

— Успокойтесь, голубушка, — сказала она, — рана не опасная и он в полном сознании, только слаб от потери крови.

Когда Лена подошла к нему, Успенский лежал с закрытыми глазами. Бедная девушка смотрела на него и тихо плакала.

Вдруг он открыл глаза и вскрикнул:

— Милая Лена, ты пришла ко мне, — о, как я счастлив!

— Не волнуйся, милый, тебе вредно…

— Нет, Леночка, это пустяки… Вот если бы еще несколько пониже ударил он, то, может быть теперь я уже не видал тебя… Но, Лена, твой отец… О Боже! Я недоумеваю… Что я им сделал?..

Лена рассказала ему содержание газетного известия и Успенский понял причину…

— О, милый, что я за несчастная, что второй раз из-за меня ты подвергаешься смертельной опасности!..

— Но, Леночка, я готов и вовсе умереть или отдать жизнь свою по капле крови за тебя, мое солнышко.

Девушка, припав к его груди, тихо плакала.

— Но теперь ты мой, мой навсегда, милый… Не будем ждать, выздоравливай поскорее, ради Бога, и тогда… тогда уж никто нас не разлучит до гроба.

По весне Чупрунова и Филимонова судили. Они присуждены были на 3 года каждый в тюрьму с лишением прав.

Жаль было смотреть на бедную Варвару Ивановну, извелась она вся до последней возможности, куда девалась ее дородность и румянец щек. Когда был объявлен приговор суда, несчастная лишилась чувств и ее вынесли из зала. Сам Чупрунов за время предварительного заключения постарел на целых десять лет; голова его сделалась белой как снег, щеки осунулись, глаза потухли и все лицо избороздили резкие морщины. Трудно было узнать в нем теперь прежнего здоровяка. Он с кем он не разговаривал и только тихо плакал, глядя украдкой на свою несчастную жену.

Прошло три года и многое изменилось в жизни действующих лиц этого рассказа.

Михаил Петрович Успенский вышел из больницы в первых числах декабря, а после крещения была его свадьба с Леной. Красавица-девушка сияла счастьем и окружающие с восхищением смотрели на прекрасную парочку.

Михаил Петрович недавно лишь возвратился из заграничной поездки и занял в университете профессорскую кафедру. По убедительной просьбе Варвары Ивановны он поселился в ее огромном доме вместе со старушкой-матерью своей. Дети Варвары Ивановны подросли и можно было видеть, какой лаской окружали они двухлетнего своего племянника Сашу — сына счастливой Леночки. А Леночка расцвела как пышный цветок и стала еще прекраснее.

По совету Михаила Петровича, торговля, так хорошо поставленная отцом, Белоусовым, продолжалась. Во главе этого дела стоял сам Успенский, который с помощью нанятого вновь опытного управляющего развил его до значительно больших размеров.

Иван Иванович Чупрунов не вынес несчастья и умер вскоре по приезде Успенских из заграницы. Варвара Ивановна смирилась со своей злосчастной долей. Она нашла утешение в любви дочери и зятя.

Незадолго перед смертью Чупрунов пожелал видеть Михаила Петровича и Лену. Когда он вышел в приемную камеру тюрьмы, Успенские поразились его переменой: он был похож на выходца с того света и шатался на ходу от слабости как пьяный.

В камере, кроме Успенских, не было никого. Мутным взглядом окинул Чупрунов камеру, но, казалось, не видел никого или не узнавал сидящих Успенских. Он в недоумении остановился у дверей и вопросительно посмотрел на стоящего позади тюремного надзирателя, будто спрашивая: «Где ж они?»

— Папа! — воскликнула Елена Александровна, устремясь к старику, и тот, вздрогнув всем телом, зарыдал как ребенок.

Он обнял Лену и прижал к груди своей, шепча: «Прости, прости меня, дочь моя, великого злодея! Бог не захотел твоего несчастия и справедливо воздал мне по делам моим». Потом несчастный обнял Михаила Петровича…

— Будь проклято богатство! — воскликнул он, хватаясь за голову и, шатаясь, вышел из камеры.

Лягушки квакали, квакали и, наконец, умолкли. Нехотя встало старое, утомленное солнце, поплыло по небу, согрело и оживило пруд, редкую рощицу, далекие, черные фабричные трубы. Весь мир согрело оно и миллионы влюбленных лягушек.