Аполлинарий засмеялся.

— Ох, не надо, не надо, Аполлинарий Шалвович, — тяжело вздохнув, заметил Василий Осипович. — Не надо так высокомерно относиться к любым безумным идеям. Безумцев всегда предостаточно. И никто не знает, каких безумцев в будущем может взлелеять та или иная идея. Ну так вот, следуем дальше в наших рассуждениях.

Существует система, с помощью которой можно зашифровать или расшифровать текст. Ну, это ключ. По-видимому, для манускрипта был создан такой шифр и способ его расшифровки с помощью другой рукописи. Что мы, возможно, и видим на другом рисунке. Для сохранения тайны засекречен был именно ключ. Манускрипт широко известен, а вот прочесть его без ключа нельзя. Вот потому-то, видимо, и такие страсти вокруг ключа. А для того, чтобы добраться до ключа, были созданы и другие ключи. Хотя они могут быть ключами и к другим секретам. Вот как тот перстень, который вам передал шейх. Как потомку того рыцаря, который изображен на рисунке с портрета.

И Василий Осипович обвел взглядом своих, внимательно слушавших его, собеседников.

— Василий Осипович, а не связан ли ключ с решеткой Кардано? — спросил осторожно Ник. — Я что-то слышал об этом. Используется специальный трафарет с отверстиями. Он накладывается на текст и тогда в окошечках можно прочесть послание.

— О, да, как это мне не пришло в голову! — воскликнул Аполлинарий. — Нам же читали это в Лондоне!

Он вскочил и забегал по комнате, задевая то книжную полку, то шкаф.

— Аполлинарий, вы сейчас устроите тут кораблекрушение, — заметил Ник, — лучше сядьте и давайте рассуждать дальше. Время не терпит. Что там делают Куртэне, жив ли Иван Александрович? Зачем им понадобилось приезжать именно в Абастуман и в этот средневековый замок? В общем, завтра с раннего утра мы отправляемся на поиски Куртэне.

— В шесть утра здесь будет Анзор с лошадьми, — сообщил Аполлинарий.

— Когда это вы успели? — удивился Ник.

— Как бы мне хотелось отправиться с вами, — вздохнул Василий Осипович. — Да не могу. Завтра приедут «кавказцы», великие князья Александр Михайлович и Георгий Михайлович, или, по-домашнему, как их называл отец, Сандро и Гиго. Оба родились в Тифлисе, в бытность их батюшки наместником на Кавказе. Как вы считаете, можем ли мы посвятить их в эту историю? Да и от Георгия Александровича тогда уж неудобно таиться.

— Думаю, что да, — подумав немного, сказал Ник. — Император знает о моей поездке сюда. Георгий Михайлович историк, он может быть нам полезен. Да и Александр Михайлович, как военный, может оказаться нужным. Василий Осипович, вы оказали нам неоценимую услугу.

— Как бы мне хотелось, друзья мои, отправиться завтра с вами, — вздохнул Василий Осипович.

— Василий Осипович, нам нужна будет поддержка отсюда, — сказал Ник. — Видите, пристав-то болван, на него нельзя положиться.

— Анзор, проводник наш, завтра прибудет не один, с ним будут двое его сыновей, мальчишек, — сообщил Аполлинарий. — Думаю, они шустрые и мы будем их использовать как лазутчиков и для связи с вами. Давай-те условимся, какой знак будет паролем.

— Паролем? — задумался Василий Осипович.

Он встал и достал из ящика письменного стола два серебрянных квадратика, на каждом из которых были изображены два скрещенных якоря. — Вот, держите. Все знают тут, что это личный знак цесаревича. Человек, принесший такой квадратик, будет незамедлительно доставлен к цесаревичу или ко мне. А цесаревича я предупрежу, раз уж Николай Александрович дал согласие.

На том и расстались. Василий Осипович проводил своих гостей до будки, где их ждала коляска.

Наутро, едва только забрезжил рассвет, Ник и Аполлинарий, соответствующим образом экипированные, вышли из гостиницы. Было весьма прохладно, как всегда по утрам в Абастумани. Возле гостиницы их уже ждал Анзор с сыновьями и лошадьми. Без лишних разговоров Ник и Аполлинарий сели на коней и небольшая кавалькада отправилась вверх по дороге, свернула неподалеку от дворца наследника налево, на гору Агобили, куда шла довольно хорошо утоптанная тропа. Они проехали мимо астрономической башни, так называемой Георгиевской обсерватории, названной так в честь наследника-цесаревича. Георгий Александрович, на чьи средства и была построена обсерватория, как несколько человек императорской фамилии, был почетным членом Российского астрономического общества.

По дороге они помахали профессору Глазенапу, спускающемуся после ночных наблюдений в сопровождении ассистента и местного крестьянина. Дорога дальше шла через густой орешник, кусты бузины и заросли рододендрона. Вскоре они перевалили через небольшую лощину и стали подниматься уже по склону горы Канобили. На одном из поворотов они увидели замечательную картину — строители тропы оставили нетронутой небольшую скалу, всю сплошь состоящую как будто из каменных роз — это были вулканические бомбы с многослойными оболочками, частично рассыпавшимися и поэтому походившими на розы.

Когда они достигли гребня горы, солнце уже поднялось довольно высоко. Дальше дорога уже шла не в гору, а почти все время по гребню, поросшему сосновым и еловым лесом. Тут и там попадались живописные полянки, сплошь покрытые бледноголубыми незабудками или белыми, розовыми и лиловыми гиацинтами. Иногда встречались и опушки леса с небольшими семейками ландышей. Дорога немного спускалась вниз по склону и хвойные деревья сменили лиственные — граб, ясень, попадались редкие дубы. Иногда шли пролысины и тогда была видна удивительная синь неба и поднимающиеся из ущелья над Курцханкой голубые дымки. В одном месте от дороги, которая была и вовсе не дорогой, а широкой тропой среди густых зарослей рододендрона, вилась наверх узкая каменистая тропка.

— Куда она ведет? — спросил у Анзора Аполлинарий, указывая на тропу.

— Наверх, там скала такая, называется Лысая гора, — ответил тот.

Не придав значения этому разговору, они проехали дальше, к замку. Приближение к нему можно было обнаружить по расширившейся тропе, которая выходила на полянку на подступах к крепости. Седоки тут спешились, привязали лошадей. Анзор велел сыновьям сторожить их, а сами они стали подниматься наверх, огибая крепость. С правой стороны крепость почти нависала над ущельем. Там ничего не росло, кроме травы и кустов чертополоха, а с левой стороны был довольно редкий лесок на крутом склоне горы. Там и был вход в крепость, через часть обвалившейся крепостной стены. Все трое были крайне осторожны, они шли, стараясь не наступать на сухие ветки, валяющиеся вокруг, не поскользнуться на сухой еловой хвое и прошлогодних листьях. Они двигались почти бесшумно, все время прислушиваясь, не донесутся ли из крепости голоса. Но стояла абсолютная тишина и был даже слышен шум Курцханки из ущелья. Тогда Ник сделал знак Анзору, чтобы тот шел первым. Анзор был местным крестьянином, можно было подумать, что он появился здесь случайно, а Ник и Аполлинарий могли его подстраховать в случае чего. Анзор исчез в крепости. Прижавшись к крепостной стене, Ник и Аполлинарий напряженно вслушивались. И тут сверху раздался крик Анзора:

— Тут никого нет, идите сюда, я что-то нашел!

Ник и Аполлинарий кинулись в крепость.

— Где ты, Анзор? — крикнул Аполлинарий.

— Здесь я, здесь!

Обернувшись на звук его голоса, Ник и Аполлинарий увидели Анзора, стоявшего возле входа в одну из полуразрушенных комнат замка. Они подбежали к нему. Анзор указывал внутрь комнаты. Это была скорее не комната, а келья, сложенная из плоского кирпича. Внутри нее были каменные лежанки и ниша, по-видимому совсем недавно разобранная. Угли от разведенного здесь костра были еще чуть теплыми. Но главное это то, что внутри ниши и вокруг валялись листы плотной бумаги и пергамента, обгоревшие и разорванные в клочья. Среди всего этого лежал и кусок старинного полотна со съежившимися на нем остатками краски. Ник понял, что тут жгли, видимо с остервенением, портрет фламандского рыцаря. Ник поднял один из обрывков бумаги, но по нему ничего нельзя было определить. По крайней мере то, что валялось здесь, не походило на книгу с рисунка Лили.