Наталья Родионовна свидетельствовала, что за две недели Карибского кризиса отец вообще ни разу не появился дома. Он даже спал на работе.
Б.Е. Черток вспоминал про Карибский кризис: «В ответ на угрозу американского вторжения, по просьбе Кастро, Хрущев дал согласие на создание группы советских вооруженных сил на Кубе. Но обычными средствами американцев не испугать. Чтобы парировать реальную военную угрозу, Хрущев принял исключительно смелое решение: приблизить ядерные ракеты непосредственно к границе США. Ни министр обороны, пожилой маршал Малиновский [ему тогда было 63 года, всего на 12 лет больше, чем самому Борису Евсеевичу. Преемнику Малиновского А.А. Гречко также было 63 года, когда он стал министром обороны], ни любой из членов Президиума ЦК КПСС на такой рискованный шаг не решился бы. После разведывательно-инспекционной поездки на Кубу начальника Генерального штаба маршала Бирюзова во главе группы военных ракетных специалистов, которыми руководил Смирницкий, было принято окончательное решение».
Насчет того, что это решение о размещении ракет и ядерных боезарядов на Кубе принимал единолично Никита Сергеевич, никаких сомнений нет. Правда, это было сделано отнюдь не по просьбе Кастро, а по инициативе самого Хрущева, который искал ответ на размещение американских ракет в Турции. Кастро, правда, долго уговаривать не пришлось. Он сразу понял, что советский ракетно-ядерный щит надежно прикроет его от возможного нападения со стороны США. Но вот фраза о «пожилом» маршале Малиновском звучит странно. Ведь он был на четыре года моложе Хрущева.
Черток так описывал операцию «Анадырь»:
«Основу боевого состава группы советских вооруженных сил на Кубе должна была составить 43-я дивизия ракетных войск стратегического назначения.
В состав ракетной дивизии входили три полка, вооруженных ракетами Р-12 (24 пусковые установки), и два полка с ракетами Р-14 (16 пусковых установок).
Ракетная дивизия, если выпустит все свои ракеты первой (второго пуска уже быть не может), способна уничтожить по крайней мере 40 важнейших военно-стратегических объектов почти на всей территории США (конечно, кроме Аляски). Общий ядерный потенциал всей дивизии в первом и единственном пуске, если каждая ракета будет обеспечена стартовой позицией и дойдет до цели, составлял в зависимости от типа головной части до 70 мегатонн.
Для защиты ракет от ударов с воздуха их прикрывали две зенитные ракетные дивизии и истребительный авиационный полк. Четыре мотострелковых полка должны были охранять наши ракеты от наземного наступления американцев в случае их вторжения на остров. Кроме того, для борьбы с морским десантом предназначались катера, оснащенные системами ракетного залпового огня (усовершенствованные “катюши”) и самолеты-бомбардировщики Ил-28.
Подготовка техники и контингента войск, переброска всего этого на Кубу морским транспортом под видом перевозки горючего и других мирных грузов были действительно грандиозной операцией. Особую заботу вызывали погрузка, маскировка и размещение на судах, а затем на берегу ракет, ядерных зарядов и самолетов. Надо учесть, что все боевые средства требовали развитых служб тыла, снабжения горючим, средствами связи и замкнутого размещения всего личного состава. Первые боевые подразделения советских войск во главе с генералом армии И.А. Плиевым прибыли на Кубу в июле — начале августа. В середине августа началась тщательно замаскированная переброска ядерных боезарядов…
В сентябре на Кубу начали прибывать ракеты Р-12 и самолеты Ил-28…
Первая ракета Р-12 была подготовлена на Кубе к заправке и стыковке с ядерной боеголовкой 4 октября 1962 года. До 10 октября были готовы к установке на стартовые столы еще десять ракет, к 20 октября — двадцать ракет. В некоторых источниках упоминается, что установленные на Кубе ракеты были полностью подготовлены к пуску. Что понимают историки Карибского кризиса под этим? От Смирницкого я слышал, что ядерные боеголовки ни к одной ракете так и не были пристыкованы. Но если так, то ни одна ракета фактически еще не была готова к пуску».
Если это так, то, заставляя Джона Кеннеди пойти на компромисс, Хрущев до последнего блефовал. В случае американской высадки на Кубе, советские войска оттуда не в состоянии были бы нанести ядерный удар по Соединенным Штатам. Другое дело, даже точно зная, что советские ракеты с Кубы не полетят на американскую территорию, президент США вряд ли бы пошел на войну с СССР. Ведь Хрущев наверняка задействовал бы по американцам межконтинентальные баллистические ракеты, а по их союзникам и базам в Европе — ракеты меньшего радиуса действия с термоядерными боеголовками, а также стратегические бомбардировщики. Вероятно, ядерную войну с СССР Америка бы выиграла, но после этого оказалась в ситуации даже худшей, чем после победы в 1945 году. Помимо значительных разрушений и жертв на американской территории, перед Джоном Кеннеди были бы лежащие в радиоактивных развалинах Европа и Советский Союз, на обустройство которых, по всей видимости, не хватило бы и двадцати «планов Маршалла».
23 октября в 22.30 Малиновский в шифрограмме, адресованной И.А. Плиеву, потребовал принять немедленные меры к повышению боевой готовности Группы войск и отражению совместно с кубинской армией возможного нападения противника. К этому времени в связи с установлением морской блокады два полка Р-14, находившиеся на судах в океане, были повернуты обратно в СССР, но Родион Яковлевич опасался, что американцы могут атаковать советские позиции на Кубе, оставшиеся без ракетного прикрытия.
27 октября над Кубой были сбиты два американских самолета. Истребитель Ф-104, летевший на малой высоте, — кубинскими зенитчиками. А самолет У-2, летчик которого погиб, — по приказу генерал-лейтенанта С.Н. Гречко, заместителя командующего Группой советских войск на Кубе по ПВО. Самолет летел на высоте 21 км и был сбит первой же ракетой С-75 (ЗРК «Десна») дивизионом под командованием майора И. Герченова, который нес боевое дежурство в районе города Банес. Плиев возмутился: ведь накануне он запретил открывать огонь без своего личного разрешения. Пришлось докладывать в Москву. Малиновский ответил короткой шифрограммой: «Вы поторопились».
Как известно, кризис завершился тем, что Хрущев вынужден был убрать ракеты и другие стратегические носители с Кубы, а также все ядерные боеголовки. 22 декабря Малиновский доложил Хрущеву: «К 20.12 все 42 самолета ИЛ-28 и все специальные заряды для ракет и авиабомб доставлены с Кубы в Советский Союз».
США, в свою очередь, обязались не нападать на Кубу. Кроме того, согласно джентльменскому соглашению, американцы в течение года после завершения эвакуации советских ракет с Кубы вывели свои ракеты средней дальности «Юпитер» из Турции. К тому времени у них появились более совершенные ракеты «Поларис» на подводных лодках, и устаревшие, размещенные в Турции и Италии, сняли с вооружения.
Про соглашение о выводе американских ракет из Турции советская и мировая общественность ничего не знали. Да даже если бы знали, все равно исход Карибского кризиса воспринимался как поражение Хрущева. Очень унизителен был сам факт эвакуации ракет и другой техники с Кубы под наблюдением американской стороны. Не говоря уж о том, что поход всех торговых и целого ряда военных судов СССР на Кубу и обратно обошелся в копеечку, да и значительная часть боевой техники после такого путешествия вышла из строя. Куба же, где теперь СССР не имел права размещать ядерные вооружения, превратилась для него в первую очередь в обузу, нуждающуюся в постоянных субсидиях.
После Карибского кризиса престиж Хрущева сильно упал и в стране, и в мире. Никитой Сергеевичем была недовольна и военная, и полицейская элита. А тут еще многочисленные эксперименты Хрущева в экономике и системе управления и начало импорта хлеба, при том, что немало продовольствия отправлялось Кубе и другим союзникам. Практически его смещение было предрешено.
Хрущев пытался оправдаться с неудачей, связанной с транспортировкой ракет на Кубу. 8 февраля 1963 года, на приеме в честь участников Главного военного совета, он, согласно записи генерала Обатурова, заявил: «Войну может развязать и дурак, но найти умного, который хорошо ее закончит в век ядерного оружия (это он, возвращаясь к вопросу о привозе и увозе ракет с Кубы) тяжело». Обатуров так прокомментировал слова Хрущева о том, что мы выиграли в районе Кубы: «Не дай бог таких выигрышей впредь, ибо выигрыш, когда вот-вот война, ядерная война, никому не нужен. Нужно уметь выигрывать без крайнего обострения — в этом искусство подлинного военного дипломата». Хрущев лишь делал хорошую мину при плохой игре. Генералы же насчет мнимого выигрыша на Кубе не заблуждались.
