Дочь Малиновского Наталья так вспоминала об испанской эпопее отца:

«Испания, которую он полюбил еще до того, как ступил на ее землю и покидал с горечью невольной вины — “не сумел помочь”… Помню вертящиеся круглые ярлыки с собакой у граммофона и глянцевый белый конверт испанской пластинки: алая надпись и смуглый женский профиль — черный завиток на щеке, роза за ухом, высокий гребень в кудрях. Ее ставили часто — “Крутится испанская пластинка”…»

Наталья Родионовна рассказывала мне, что у отца в Испании была настоящая любовь (с первой женой отношения к тому времени были основательно испорчены).

Со слов переводчицы Аделины Кондратьевой (о ней — ниже), любовью Родиона Яковлевича была другая переводчица, Лидия Купер. После отъезда Малиновского из Испании она вышла замуж, эмигрировала в СССР после поражения Испанской республики, а в 1957 году вернулась в Испанию. В 2004 году 89-летняя Лидия стала автором первого полного перевода толстовской «Войны и мира» на испанский язык. Она скончалась в начале 2013 года.

Испания навсегда осталась важной частью жизни Малиновского. Наталья Родионовна пишет:

«Помню, на пути в Марокко (когда требовалось придать визиту особо дружественные обертона, брали семью) ночью папа позвал меня к иллюминатору: “Видишь, звездой светится — лучи расходятся. Мадрид”.

И я поняла, что папе хочется совсем не в Марокко. Рефреном шло через всю поездку: “Вот здесь — похоже”, “И закат похож, и горы у горизонта”, “И название испанское — Касабланка, и дома, как там, белые, и апельсины цветут”. В Марокко к папе был приставлен высокий военный чин, воевавший в свое время на стороне Франко. Тогда они с папой были противниками в точном смысле слова: воевали на одних и тех же участках фронта. И все долгие автомобильные переезды они проговорили по-испански о том, что двадцать лет назад было их жизнью, а для прочих — лишь страницей военной истории. Меня тогда поразил заинтересованный и, мне показалось, даже дружеский тон их бесед. Так я и не знаю, была ли это естественная норма дипломатии, или действительно время сгладило давнее разделение — и понимание поверх противостояния, хотя бы спустя годы, возможно.

Когда через три года я поступила на испанское отделение филологического факультета, папа подарил мне агиларовский однотомник Лорки, тем предугадав (а может быть, предопределив) главное мое занятие в жизни, а спустя год отдал мне драгоценнейший раритет — прижизненное издание “Кровавой свадьбы”, привезенное им из Испании.

<…> Несколько лет назад, разбирая архив, я нашла черновик так и не защищенной папиной диссертации об испанской войне — он работал над ней накануне Второй мировой и, видимо, не успел завершить. В одной папке с черновиком — множество крохотных фотографий, папины испанские снимки. Цветущий миндаль, река, замок на скале, дети у дороги, мадридское предместье, горная деревенька, лица друзей. В этих фотографиях почти нет примет войны, но в них запечатлена ее горечь, нестираемая печать времени, сиротство той земли и ее свет».

Среди тех вещей, которые были с Родионом Яковлевичем в больнице, был и пропуск, позволявший ему свободное передвижение по Мадриду. Наталья Родионовна так его описывает:

«…темно-розовый картон с гербом Мадрида в левом углу. Посередине крупно “Свободный проход всюду”, ниже и мельче “с правом ношения оружия” и еще ниже — “разрешен Малино”. Печать. Дата — 26 мая 1937 года и подпись военного губернатора Мадрида. Почти тридцать лет папа носил с собой этот пропуск. Зная устройство его души, скажу, не боясь ошибиться, — это не просто память и не только любовь, это талисман, с 37-го года, кочевавший из старой записной книжки в новую».

По мнению Натальи Родионовны, Испания спасла отца от репрессий:

«Он пробыл в Испании три срока и вернулся лишь после недвусмысленного распоряжения: “В случае задержки считаем невозвращенцем”. Я часто думаю, каково ему было возвращаться после этой угрозы. И почему все же вернулся, зная, что могло его ждать. Старинный папин друг, военврач Н.М. Невский, впоследствии генерал-майор медицинской службы, рассказывал мне, что в их первую после Испании встречу они с отцом долго говорили о том, что происходит дома. Прощаясь, папа сказал: “Может, и не свидимся больше, хотя еще не война”. Но судьба, не раз спасавшая прежде, уберегла и на этот раз. (“Сначала в Испании, потом в Академии отсиделся!” — шутило при всяком удобном случае одно уважаемое лицо, также отсидевшееся перед Второй мировой в горячей точке, но на другом конце земли.)».

За войну в Испании Малиновский был награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Наталья Родионовна, да и многие сослуживцы полагали, что командировка в Испанию спасла Родиона Яковлевича от репрессий. Дочь маршала вспоминала со слов матери:

«Отцу, конечно же, не раз припоминали и Францию, “где он прохлаждался, пока мы беляков рубали” (традиционная шутка одного из героев Гражданской войны), и Испанию, “куда он своевременно улизнул” (квалифицируем и это как шутку, не раз повторенную другим героем более поздней войны). Как случилось отцу уцелеть, гадать не буду — случай, судьба? — но что он состоял на перманентном подозрении, сомневаться не приходится. О недоверии Сталина к отцу и верховном повелении “не спускать с Малиновского глаз” рассказывает в своих мемуарах Н.С. Хрущев».

В Испании с Малиновским познакомилась 16-летняя московская девятиклассница Аделина Вениаминовна Абрамсон (в первом браке Серова, во втором браке Кондратьева), приехавшая в Испанию вместе с отцом, эсером-бомбистом, в 1910 году эмигрировавшим в Аргентину и до начала 30-х годов вместе с женой Розалией собиравшим там средства в помощь СССР. Ее старшая сестра Паулина-Марианна была сперва переводчицей при кинооператоре Романе Кармене, а потом переводчицей при подполковнике Хаджи Мамсурове, за которого впоследствии вышла замуж. Аделина же работала переводчицей в штабе испанских ВВС. Обе они в Мадриде познакомились с Родионом Яковлевичем. Вениамин же был переводчиком при советниках на Арагонском фронте.

Позднее, в сентябре 1942 года, Аделина работала в разведотделе штаба 66-й армии, которой тогда командовал Малиновский. Однажды она попала в плен, но через несколько дней сумела бежать и, перейдя линию фронта, явилась к Малиновскому и честно сказала ему, что была в плену. Родион Яковлевич посмотрел ей в глаза и сказал: «Аделина, запомни, ты не была в плену».

Когда после войны в рамках борьбы с космополитами Вениамина Абрамсона арестовали, Малиновский был одним из немногих друзей, кто из Хабаровска позвонил в квартиру Абрамсонов и спросил: «Вы дома?» Жена Абрамсона хотела сказать про мужа, но Малиновский перебил: «Я знаю, но сделать ничего не могу. Потому спрашиваю про вас». К счастью, Абрамсона вскоре выпустили.

Паулина умерла в декабре 2000 года, а Аделина — в декабре 2012 года, в возрасте 92 лет.

Служба Малиновского в Испании была оценена достаточно высоко. В автобиографии 1938 года он отмечал, что «в 1937 г. постановлением президиума ЦИК СССР от 11 июля награжден Орденом Ленина, а постановлением президиума ЦИК от 22 октября награжден Орденом Красное Знамя».

После возвращения из Испании Малиновский был назначен на прежнюю должность помощника по оперативной части инспектора кавалерии БВО. Округом в это время командовал командарм 2 ранга М.П. Ковалев, с которым Родион Яковлевич прежде не пересекался. 15 июля 1938 года полковник Малиновский был произведен в комбриги.

10 февраля 1939 года появился следующий документ:

«Партийная (политическая) характеристика.

На члена ВКП(б) — комбрига тов. Малиновского Родиона Яковлевича:

Тов. Малиновский Родион Яковлевич родился в 1898 году в городе Одессе. По соц. происхождению из крестьян. По соц. положению служащий.

Член ВКП(б) с октября 1926 года, партбилет № 1040844. По национальности украинец.

В РККА с 1919 года. Участник гражданской войны.

С 1916 года по июль 1918 года служил ефрейтором во 2-м пехотном полку русских войск (экспедиционный корпус) во Франции и с июля 1918 года по август 1919 года в 1 иностранном легионе французской армии рядовым (в действительности, как мы помним, в Русский легион чести Иностранного легиона Малиновский поступил еще в январе 1918 года, а 2-го полка к тому времени уже не существовало. По всей вероятности, Малиновский обозначил здесь июль 1918 года как время, когда Русский легион полностью утратил автономию, во главе его были поставлены французские офицеры, а солдаты и офицеры переодеты во французскую военную форму. Строго говоря, Малиновский служил во французской армии не рядовым, а солдатом первого класса, что примерно соответствует званию «ефрейтор» в русской и германской армиях. Но во французской армии, где нет звания «ефрейтор», солдат первого класса не обладает некоторыми правами младшего командира, которые есть у ефрейтора).