Помнится, одна из встреч состоялась где-то в середине марта. Мате Залка был по обыкновению возбужден. Мы обнялись, и он тут же начал рассказывать о недавних боевых событиях. Я уже слышал о том, как упорно оборонялась и отважно наступала его бригада. А теперь Лукач сообщил мне еще одну новость: бригада овладела Паласио де-Ибарра.
— А дело было довольно простое, — жестикулируя, рассказывал Лукач. — Два моих батальона, в том числе имени Гарибальди, вместе с танками скрытно, по лесу, подошли к дворцу. Танки открыли огонь, пехота начала окружать гарнизон. Им бы просто сдаться — так нет, видно, боялись расплаты за свои злодеяния. Сопротивлялись зверски. Тогда танки проломили каменные стены ограды, пехота за ними — итальянцы в панике. Все, кто остался цел, сдались… Потом начались контратаки, но мы уже вышли на опушку леса: перед нами открытое поле, подобраться трудно. Правда, итальянцы бросили против нас еще один батальон, потом какие-то резервы, танковую роту. Но тут нам соколики помогли. Представляете: около тридцати истребителей в воздухе!
— И это вы называете ‘‘простым делом”?
Генерал Лукач смутился: он не умел хвастаться и в то же время не мог нарадоваться на своих бойцов.
— Да, конечно, дело не простое. — Лицо Мате Залки потемнело. — Восемьдесят человек оставили в этом проклятом дворце. Восемьдесят! Зато и фашистам не поздоровилось: два батальона прекратили существование, сто пятьдесят пленных, техника, оружие да в придачу оперативные документы штаба 535-го итальянского батальона.
Генерал Лукач всегда очень берег людей. Но себя он сберечь не сумел. Гибель его глубокой болью отдалась в наших сердцах. Трудно, невозможно было себе представить, что больше уже не встретишь порывистого, улыбающегося Мате…»
Портрет Малиновского в Испании оставил в своих мемуарах генерал-полковник Александр Ильич Родимцев, который в Испании был майором и получил звание Героя Советского Союза:
«В Мадриде меня вызвали к коронелю Малино. Небольшая комнатка, куда я явился, напоминала учебный класс: кроме длинного стола, застеленного большой картой, да нескольких стульев, ничего не было. За столом сидел плечистый крупный человек в коричневом гражданском костюме. Увидев меня, он быстро провел рукой по ершистой шевелюре, приветливо улыбнулся:
— Как доехал?
— Нормально.
Пригласил сесть. Я следил за движением его больших сильных рук, что-то измерявших на карте циркулем. Рядом лежала толстая тетрадка в коленкоровом переплете. Наконец коронель повернулся ко мне и, начертив красным карандашом небольшой треугольник в районе городишка Вильяверде, ткнул в него циркулем:
— Ты будешь здесь.
— Передовая? — спросил я.
— Почти. Здесь сейчас Листер.
Потом, немного подумав, добавил:
— Скоро Листер получит приказ и передислоцируется с бригадой в район Эль-Пардо. Это северо-западнее Мадрида, на реке Мансанарес. Найти его очень трудно. Смотри не попадись к Франко в руки.
Малино нагнулся к карте:
— Доберешься до перекрестка дорог, тут будет стоять разрушенный двухэтажный дом. Одна дорога пойдет в центр города, а вторая вправо — в район сосредоточения бригады Листера. Вот по ней и езжай.
Я кивнул. Родион Яковлевич словно и не заметил этого жеста. Он продолжал подробно напутствовать меня. На карте начертил карандашом тонкую извилистую линию. Красным отметил своих, синим — мятежников. Показал, какой дорогой надо ехать в штаб Листера.
— Ясно? — закончил инструктаж Малино.
— Так точно! — ответил я.
— Ну, желаю удачи, — и он крепко пожал мне руку…
Листер, получив передышку, решил посвятить ее учебе. Большую помощь и поддержку оказал ему Малино, назначенный советником дивизии.
Малино составил добротное расписание и сам проводил занятия…
Как-то раз по договоренности с Листером и начальником штаба дивизии Иглесиасом Малино должен был провести занятия с офицерами штаба.
В назначенное время все выехали в поле. Нас встретил офицер. Вид у него был невеселый. И вскоре мы узнали причину. Оказывается, из пятидесяти двух офицеров на занятия приехало только двадцать, в основном командиры, присланные 5-м коммунистическим полком.
— Отменять? — осведомился офицер.
— Будем проводить занятия, — ответил Малино.
Только начали ставить задачу, как приехали Листер и начальник штаба Иглесиас. Увидев, что присутствует лишь половина командированных офицеров, Листер громко, чтобы все слышали, сказал:
— Начинайте занятия, Малино. Мы с начальником штаба тоже будем учиться.
И он прилежно стал выполнять все указания. Наконец, по условиям занятий, офицерам предстояло форсировать быструю и глубокую реку. Малино отдал команду, и все бросились сколачивать из подручных средств плотики, лодочки. В ход пошли бочки, доски от старого дома. Офицеры переправлялись на другой берег и там “штурмовали” неприятельские позиции. С одной группой случилась неприятность: она сколотила хилый, невзрачный плотик, надеясь, что не придется переправляться на нем через речку. Но пришлось на него сесть и плыть через реку. Вначале все шло нормально, но на середине реки, там, где течение особенно быстрое и часто встречаются водовороты, плотик стал расползаться под незадачливыми вояками. Через несколько минут бревна стремительно неслись по течению, а офицеры, оказавшись в воде, стали кричать: “Спасите, помогите!”
Я уже собрался было кинуться в воду, но меня остановили Малино и Листер:
— Пусть выбираются сами. Это для них урок на всю жизнь.
Промокшим офицерам с трудом удалось выбраться на берег».
Новая встреча Родимцева и Малиновского произошла в июне 1937 года. Александр Ильич так описал ее:
«В конце июня меня вызвал Малино. Когда я пришел, он сидел и водил карандашом по оперативной карте, время от времени делая какие-то пометки в толстой тетрадке. Оторвавшись от работы, Малино повернулся ко мне:
— Как идут дела?
— Хорошо.
Я почувствовал, что Малино вызвал меня для серьезного разговора.
— Не устал? С Листером отношения хорошие?
— Лучше не бывает.
— Тогда вот какое дело. Останешься работать у Листера. Предстоит очень серьезная операция.
— Какая? — сгорая от нетерпения, опросил я.
— Каждому овощу — свой срок, — стал серьезным Малино. — Работа предстоит большая, ответственная и сложная. Надо заново формировать и обучать военному делу только что сколоченные соединения. А делать это сложно по той простой причине, что сторонники бывшего премьера и военного министра Ларго Кабальеро, которого только недавно отстранили от власти, проводят нерешительную политику. Не очень-то активно работают и в военном министерстве. Там кое-кто тормозит формирование и организацию новой армии.
Малино минутку помолчал, провел большой ладонью по ежику волос и вдруг улыбнулся:
— Ну ничего, кое-чего мы все же добились. Вновь избранный премьер-министр Негрин ускорил формирование и перестройку республиканской армии. Командиры и комиссары стали смелее проводить работу по подготовке и сколачиванию резервов. Конечно, трения в правительстве еще дают о себе знать. Но дело понемногу двигается.
— Есть новые части? — не утерпел я.
— Да, — ответил Малино. — Закончилось формирование, комплектование и обучение 5-го корпуса республиканской армии. Его создали благодаря настойчивым усилиям ЦК Испанской компартии и Мадридского комитета компартии на базе 5-го полка и интернациональных соединений. В корпус вошли три дивизии: 46, 35 и 11-я».
И во время последующих боев за Брунете Малиновский помогал Листеру и Родимцеву. Последний свидетельствовал:
«Давайте встретимся в штабе дивизии, свяжемся с Малино и тогда примем решение, — предложил я.
Листер согласился.
Из штаба дивизии мы быстро связались с Малино.
Он рассказал нам об обстановке на этом участке фронта:
— Все опорные пункты — Льянос, Кихорна, Вильянуэва-де-ла-Каньяда — находились в руках мятежников. На вопрос Листера, продолжать ли наступление бригаде, Малино ответил: “Решайте по обстановке, но я бы не советовал”. Он рекомендовал возобновить наступление, когда подойдут танковая рота и артиллерийский дивизион.