Уже в дни, когда 2-я гвардейская армия успешно наступала, произошла трагедия, коснувшаяся лично Родиона Яковлевича. Погиб его давний друг и соратник, член Военного совета армии генерал-майор Илларион Иванович Ларин. Вот что об этом рассказывают документы:
«ГКО, тов. Сталину, тов. Молотову 27 декабря 1942 г.
По сообщению Особого Отдела НКВД Сталинградского фронта, в ночь на 27-е декабря с. г. у себя на квартире застрелился член Военного Совета 2-й Гвардейской армии генерал-майор Ларин.
Ларин оставил записку следующего содержания:
“Я не причем. Прошу не трогать мою семью. Родион умный человек. Да здравствует Ленин”.
Родион — командующий 2-й гвардейской армией т. Малиновский.
19 декабря с.г., выезжая на передовую линию фронта, Ларин вел себя нервно, ходил во весь рост и был легко ранен пулей в ногу, создавалось впечатление, что он искал смерти.
Расследование на месте ведет Начальник Особого Отдела НКВД фронта тов. Селивановский.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР — Л. Берия».
(РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 19. Л. 8).
В качестве одной из причин самоубийства чекисты подозревали историю, происшедшую четырьмя месяцами ранее. О ней рассказал бывший секретарь Военного совета Южного фронта старший батальонный комиссар А. Феденеев в письме Маленкову от 29 декабря 1942 года. Это — история бегства в августе 42-го адъютанта бывшего командующего фронтом генерала Р.Я. Малиновского капитана Сиренко:
«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Маленкову.
от ст. батальонного комиссара А. Феденеева.
29. XII.42 г.
Будучи секретарем Военного Совета Южного фронта, я, после расформирования такового, находился в составе Донской оперативной группы под командованием генерал-лейтенанта Малиновского и весь период существования этой группы был вместе с тов. Малиновским.
В период существования этой группы, примерно во второй половине августа месяца 1942 г., когда штаб группы находился в г. Нальчике, произошел следующий факт.
При генерал-лейтенанте Малиновском на штатной должности — для особых поручений при командующем фронта — служил капитан Сиренко. Сиренко прибыл в Военный Совет Южного фронта вместе с т. Малиновским из армии, где он был при нем адъютантом, и весь период пребывания т. Малиновского на Южном фронте был при нем. Находился вместе с Малиновским он и в оперативной группе до момента прибытия ее в Нальчик.
В г. Нальчик было получено указание Ставки Главного Командования о слиянии группы Малиновского с Северной группой войск Закавказского фронта и выбытии генерал-лейтенанта т. Малиновского в распоряжение командующего Закавказским фронтом.
По получении этого указания т. Малиновский приказал штабу группы следовать в г. Орджоникидзе, куда должен был следовать и он для встречи с командующим Северной группы генерал-лейтенантом Масленниковым.
Которого числа точно не помню, но утром, когда все машины штаба группы и охраны были готовы, чтобы следовать в г. Орджоникидзе, было обнаружено отсутствие капитана Сиренко и водителя т. Малиновского, техника-лейтенанта Летинского. Отъезд был назначен на 7.00, но в 8.00 их еще не было. Несколько человек было отправлено на розыск, так как предполагали, что Сиренко вместе с Летинским и бывшим шофером дивизионного комиссара т. Ларина поехали на квартиру последнего, так как он был местный уроженец и в г. Нальчике находились его родные.
В этот период розысков меня отзывает к себе Малиновский и дает читать письмо, которое он нашел у себя в портфеле, адресованное мне. Письмо оказалось от капитана Сиренко. Обращаясь ко мне, он пишет, что обстановка на фронте сложилась очень тяжело, что-де наши генералы показали себя неспособными командовать, разложились, пьянствуют, развратничают, вроде старого развратника генерала Жук (генерал-майор Жук был на Южном фронте зам. командующего по артиллерии и прибыл в штаб фронта вместе с Малиновским из 6 армии). Что генералы возят с собой разных “жен” и “дочерей”, а попросту возят проституток. Насмотревшись на все это, он, Сиренко, решил, что должен активно бороться с немцами за свою родину и решил идти в партизаны. Что уже маленький отряд он организовал, пока из 3-х человек, но он разрастется, и о нем, Сиренко, еще услышат. Подписал письмо он уже как командир партизанского отряда.
После этого стало ясно, что Сиренко удрал и подобрав на машину Малиновского шофера, мы последовали на Орджоникидзе.
В г. Орджоникидзе поехал один Малиновский, а мы по дороге были направлены в г. Грозный. По пути в Грозный т. Малиновский нас догнал, и в Военном Совете Северной группы я был вместе с ним. В г. Грозном Малиновский сказал мне, что сообщил о пропаже Сиренко в Особый отдел и что дано указание о розыске его и задержании. Затем я сам разговаривал с оперуполномоченным группы, фамилию его не знаю, так как видел его впервые. Находясь уже на Северо-Кавказском фронте в сентябре месяце со мной разговаривал начальник Особого Отдела фронта ст. майор госбезопасности т. Зиленин, из чего я сделал вывод, что факт этот Особым органам известен.
29. XII.42. Ст. батальонный комиссар А. Феденеев».
(РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 19. Л. 11–12).
Вероятно, история с бегством адъютанта и шофера Малиновского, и шофера Ларина вызвала у генерал-майора опасения, что особисты в связи с этим состряпают против него и Малиновского политическое дело. И в дни Сталинградской победы порой советские генералы особистов боялись больше, чем немцев.
В базе данных погибших в Великой Отечественной войне «Мемориал», в приказе ГУК НКО об исключении из списков от 12 мая 1945 года значится «капитан Сиренко Александр Иванович — состоявший в распоряжении Военного Совета Южного фронта. Пропал без вести в августе 1942 г. Жена Сиренко Александра Константиновна — г. Кременчуг, ул. Шевченко, д. 31».
Это — выдержка из послевоенного приказа ГУК Наркомата обороны, основанного, очевидно, на заявлении жены, поданном в Полтавский облвоенкомат. Заметим, что к тому времени далеко не все советские военнопленные были репатриированы из западных зон оккупации, так что можно предположить самые разные варианты судьбы Александра Сиренко. Он мог погибнуть в бою с немцами. Мог попасть к ним в плен и после войны репатриироваться на родину, где ему за дезертирство грозил трибунал и либо расстрел, либо ГУЛАГ. Мог Сиренко также, если повезло, остаться на Западе, выдав себя за украинца с бывшей польской территории, и стать эмигрантом, но вот мемуаров, как кажется, он не написал.
Более подробные данные об А.И. Сиренко удалось найти в базе данных о награждениях в общедоступном электронном банке документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Здесь указан год его рождения — 1911, национальность — украинец, партийность — комсомолец, начало службы в РККА — 1933 год, место призыва: Кременчугский РВК, Украинская ССР, Полтавская обл., Кременчугский р-н, занимаемая должность — адъютант командующего Южным фронтом. Ранений и наград капитан Сиренко не имел, в войне участвовал с 22 июня 1941 года (в наградном листе ошибочно утверждалось, что с 22 июня 1942 года). В представлении к награждению орденом Красной Звезды говорилось:
«Капитан Сиренко участвует с первого дня в Великой Отечественной войне против немецких оккупантов в должности адъютанта командира 48 ск, а затем командующего 6 Армии и командующего Южным фронтом. На протяжении всей борьбы с немецкими оккупантами показал себя верным сыном нашей социалистической Родины, проявил мужество и бесстрашие в бою, выполняя ответственные боевые поручения, как передача боевых приказов и приказаний непосредственно под огнем. Особо проявил себя в боях под ст. Слободка и гор. Котовском в июле 1941 г. и во время налета танков и мотопехоты на штаб 48 ск в августе 1941 г. под Кринички (в районе Николаева), а также во время переправы частей корпуса под огнем через р. Буг и при выходе корпуса из окружения из района гор. Николаева.
