– Тебе бы всё золотом разбрасываться, – поморщился его компаньон. – Это не простой ошейник. Достался от наших тайных друзей.

– Так это…

– Тсс, – приложил палей к губам Амран, – не нужно пустых слов.

Ошейник был изготовлен в Нектакоре или в другом городе некромантов. Магов смерти не любили во всём мире, даже щедро платили золотом за голову каждого некромага. Пойманных на совместных делах с этими изгоями сажали на кол или ломали хребты и бросали в пустыне.

Но для работорговцев некроманты были самыми щедрыми клиентами. За простых рабов в том же Нектакоре можно было получить золота, как за трёх на любом другом легальном рынке рабов. А за мага некроманты отсыпали золота столько, что даже один пленник окупал всю поездку и издержки с опасностями в несколько раз. Вот для магов и держал Амран ошейники. Отличить его от обычных мог лишь опытный специалист. А такие сидят по крупным городам и на рабские рынки никогда не заглядывают, им и без того хватает средств для вкусной жизни.

Амран приложил ошейник к шее пленника, завёл края и соединил их между собою. Ошейник мгновенно засиял, когда же свечение потухло, то определить, где стык стало невозможно.

– Ему бы язык ещё отрезать? – предложил Ошитан. – Чтобы не болтал лишнего в караване.

– Режь сам, если так хочется. Только клинок накали в огне, чтобы и рану прижечь, и кровью тут не замарать убранство.

Ошитан вытянул из ножен кинжал, посмотрел на зеркальное дорогое лезвие, которое так неохота было портить огнем, и положил клинок на огонь масляного светильника. Когда кончик приобрёл тёмно-красный оттенок, работорговец взял оружие и наклонился нал пленником. Ухватил левой рукой за скулы, собираясь разжать тому рот. Но, чуть не выронив кинжал, отпустил пленника и непроизвольно отшатнулся назад.

– Боги милостивые!.. У него зубы!

– У всех людей есть зубы, – усмехнулся Амран. – Не бойся, он без сознания и не укусит.

– Но не такие же. Сам убедись.

Амран двумя пальцами развёл чужие губы и, как несколькими секундами ранее его компаньон не смог сдержать удивлённого возгласа.

– Он точно маг, – убеждённо произнёс Ошитан. – Амран, может, всё-таки, убьём его?

Старшему компаньону уже и самому идея получить ТАКОГО раба не казалась стоящей. Но и отступить назад не мог. Во-первых, было жалко использованный ошейник, теперь снять тот очень сложно, нужно резать голову и смачивать металл свежей кровью. А запах её может привлечь духов пустыни к каравану. Недаром, все предпочитали душить или ломать хребты. А с места побоища старались поскорее уйти, оставив в жертву кого-нибудь из ещё живых. Во-вторых, откажись он от своего решения и это может подорвать его авторитет в глазах компаньона. Не стоит признаваться в своих ошибках, особенно, если они не фатальные.

– Наоборот, это доказывает, что он не маг. Маг бы не превратился в такого урода. Обычный изменённый из Саалигира. Повезло ему, что только зубы изменились.

Ошитан на минуту задумался, сверля настороженным взглядом пленника, наконец, в его взгляде промелькнуло облегчение, видимо, поверил убедительному тону своего собеседника.

– Помоги ему рот разжать, – попросил он своего компаньона.

Тому идея прикасаться к пленному с такими изменениями казалась неприемлемой, страшно было работорговцу.

– Да ну его, мало что там за язык у этой твари. Отрежешь – отрастёт вновь. Или жало какое воткнётся в ладонь, стоит разжать зубы. Непросто же они у него такие. Его в повозку с буйными посадим. Все они там обделены богами, будет всего лишь ещё один безумец, называющий себя магом и рвущийся на свободу.

Костя пришёл в себя с разламывающейся на части головою и тошнотой. Со стоном приподнялся на руках, потом сел и коснулся макушки. Ладонь нащупала огромную, в половину кулака шишку. Сотрясение мозга точно есть, оттого и тошнит. Через всё лицо протянулась полоса засохшей крови. Несколько капелек попали на глаза и намертво склеили ресницы. Косте пришлось несколько секунд тереть, смоченные слюной, веки, что получить возможность видеть. До этого момента старался не обращать внимания на неприятные запахи вокруг и странные звуки.

«Я в „стакане“», – была первая мысль, когда землянин раскрыл глаза. Решётка со всех сторон из толстых металлических прутьев недвусмысленно на это намекала. Рядом на узких скамейках из потрескавшейся некрашеной древесины сидели несколько человек и угрюмо смотрели на новичка. Сам Костя оказался на полу: толстые бруски были крест накрест сбиты, оставляя внушительные щели.

«Чтобы в клетке ничего не оставалось из гадости разной», – догадался землянин. Видимо, выпускали из клетки проштрафившихся крайне редко, все надобности узники справляли здесь же.

И только сейчас в больной голове всплыли подробности вчерашнего, наверное, вчерашнего, не провалялся же он несколько дней без сознания вечера. Как его спалили на слежке, как он кубарем летел с бархана, получил по голове и очнулся в этой или похожей клетке. Как напал на охранника, не успев отойти от недавней схватки. И вновь получил по голове. И не только по ней, вон как ноет всё тело, изрядно его отбуцкали.

С кряхтением Костя поднялся с пола и сел на скамейку. Пришлось подвинуть соседа. Удивительно, но огромный косматый мужик, одетый лишь в грязную набедренную повязку, без слов сдвинулся в сторону, освобождая место.

Что-то тёрло шею. Костя поднял правую руку и ощупал предмет, доставляющий такие неудобства. Не поверив, он уже двумя руками начал исследовать… ошейник.

Рабский ошейник.

– Суки! – бешено прохрипел землянин, когда до него дошла эта мысль. Он попытался сорвать его, но стоило подсунуть под тонкие пластинки пальцы, как рабское украшение резко сжалось, лишив доступа к воздуху. Мало того, тут же последовал сильный удар током. Тело выгнулось, затылком и лопатками ударилось по прутьям решётки.

На шум среагировал один из охранников. Приподняв матерчатый полог, прикрывающий рабов от солнца и частично от пыли. Увидев бьющееся тело, он довольно улыбнулся и вернулся к своему прежнему занятию.

Путешествие каравана продлилось три недели. Двадцать один день пришлось прожить Косте в клетке на колёсах, не имея возможности ни выпрямиться во весь рост, ни походить по ровной, без дыр, куда проваливается стопа при неловком движении, поверхности.

За это время умер один из его спутников. Самый крупный мужчина, со звероватым выражением лица и небольшой бородкой. Скорее всего, умер от истощения, так пайки тёплой воды и комковатой каши едва ли хватило бы крепкому подростку, чтобы волочить ноги. Чего говорить про здорового мужика.

Караван уже неделю как покинул пустыню, что ознаменовалось слегка улучшившейся кормёжкой. Каши стало доставать чуть больше, вода перестала отдавать затхлостью и была прохладная.

– Завтра или послезавтра нас отвезут на рынок, – сообщил Кром. С этим рыжеволосым здоровяком, подмастерьем кузнеца, попавшего в плен во время набега на его селение степняков, Костя сдружился за время путешествия. Не малую роль сыграл тот факт, что землянин единственный из всех присутствующих понимал его язык. За что стоило благодарить покойного, Марга, сковородки ему пожарче да маслица туда побольше, наградившего знанием нескольких наречий. Костя знал как минимум три языка: староимперский, на котором разговаривали очень многие в этом мире, бунский – жителей пустыни и степи, таррл – родное наречие Крома. Другие наречия в караване ему слышать не приходилось.

– Ошейники снимут? Хоть на минуту? – с надеждой спросил Костя. Украшение на шее надёжно блокировало все его попытки воспользоваться магией. И наказывала за малейшую попытку бунта или снятие ошейника.

– Мы с ними расстанемся только после смерти, – угрюмо сказал несостоявшийся кузнец и исподлобья зыркнул на стоящего рядом с их клеткой охранника. Тот расположился на походном стульчике в пяти метрах от клетки, чтобы не мешал неприятный запах, и с наслаждением пил тёмное прохладное пиво из глиняного кувшинчика.