Гнейсс услышал, как зашипели установленные в Зале Совета осветительные горелки; затем в них вспыхнуло пламя, взметнулось и сразу осело, стало ровным. Он потер виски: в последнее время его постоянно мучила головная боль. Причина этой головной боли – восемь сотен беглецов, сейчас они ждали решения своей судьбы в долине у Южных ворот. Их представителями, которых Гнейсс видел лишь мельком, были полуэльф и высокая красивая Женщина с Равнин. Гнейсс еще раз потер виски. Сейчас эти двое, сидя в прихожей, ждут решения Совета. Вскоре они должны будут вместе со своими людьми либо уйти из гномских владений, либо – Гнейсс утомленно вздохнул – поселиться в Торбардине.

Тан Девара оглядел широкий овальный стол. Лица сидевших вокруг стола танов назвать веселыми было нельзя.

Туфа внимательно изучал полированную поверхность гранитной столешницы.

Овражный гном Блаф постукивал ботинками по ножкам своего кресла; он не очень-то хорошо понимал, в чем именно заключается, особая важность сегодняшнего заседания, но ему сказали, что оно важное, а потому изо всех сил старался не уснуть.

«Если вообще может считаться бодрствующим тот, кто зевает каждую минуту», – сердито подумал Гнейсс.

Два тана дерро. Ранс из Дергара и Рилгар из Тейвара, для которых темнота была как вода для рыбы, старались быть в тени. Ранс в эти дни все время держался к Рилгару поближе; оба толстые, как блохи на ленивой собаке.

Хорнфел, глаза которого говорили о бессонной ночи, поднялся со своего места во главе стола:

– Мы все согласились с тем, что пора прекратить обсуждение вопроса о том, впускать ли в Торбардин бывших рабов Верминаарда, бежавших из шахт Пакс Таркаса.

Ранс поднялся, намереваясь прервать его, но Хорнфел, словно бы не замечая этого, продолжал говорить ровным голосом:

– Представители беглых рабов ждут нашего слова. Я не хочу заставлять их ждать и дальше. Кроме того, нам предстоит сегодня обсудить еще ряд вопросов.

Повисла напряженная тишина. Блаф перестал стучать ботинками по ножкам кресла.

– Итак, мы будем голосовать. – Хорнфел повернулся к тану Клара. – Туфа, скажи свое слово.

Тан Клара медленно поднялся:

– Мое мнение не изменилось. Я не пойду против решения Совета. – Он бросил быстрый взгляд на Рилгара. Я соглашусь с общим решением, каким бы оно ни было.

Гнейс тяжело вздохнул. Значит, может случиться так, что в конце концов именно его, Гнейсса, слово определит окончательное решение Совета… Как он и обещал Хорнфелу в недавней беседе у Южных ворот, он принял решение, которое казалось ему в данной ситуации наилучшим.

Хорнфел закрыл глаза, вздохнул и затем кивнул овражному гному:

– Блаф, скажи: прогоним людей или впустим их в Торбардин?

Блаф выпрямился в кресле, прищурился, а затем широко улыбнулся:

– Впустим.

Правда, он посмотрел на всех так, словно мог еще и взять свое слово назад.

Хорнфел быстро сказал:

– Ранс.

– Нет! Нет! И еще раз нет!

– Я понял тебя, ты против, – сказал Хорнфел. – Рилгар?

Тан Тейвара пожал плечами. Его глаза напомнили Гнейссу глаза голодного кота – такие же прищуренные и злые.

– Тебе не придется читать мои мысли, Хорнфел. Я говорю вслух: пусть они убираются отсюда. У нас нет для них места, они нам не нравятся, и мы в них не нуждаемся.

Гнейсс пристально посмотрел в глаза Рилгара. «Все, сказанное тобой об этих людях, можно было бы переадресовать тебе, Тейвар», – подумал он.

Затем он громко сказал:

– Мы можем отдать им наши восточные земельные участки, все равно мы не используем их уже три года. Мы не можем знать заранее: придутся люди нам по душе или нет. Но вот другой вопрос: нужны ли они в Торбардине? – Быстрым взглядом он окинул всех, сидящих за столом. – Фермеры всегда нужны, а эти люди и есть фермеры. Я говорю: давайте примем их, и пусть они работают и сами кормят себя. А половину урожая они будут отдавать нам как, плату за убежище.

Гнейсс посмотрел на Хорнфела:

– А что скажешь на это ты?

Голос Хорнфела звучал торжествующе:

– Примем их.

Рилгар поднялся и вышел из Зала Совета; бормоча проклятия, Ранс последовал за ним. Таны дерро уже ничего не могли сделать, чтобы не допустить беглых рабов в Торбардин.

Совет проголосовал, и что-либо изменить не в силах был даже Рилгар. Пока…

Гнейсс взглянул на сидевших перед ним Туфу и Блафа. Он улыбнулся, услышав, что Блаф тихо спрашивает Туфу о том, как всетаки проголосовало собрание, и повернулся к Хорнфелу.

– Ты получил нужный тебе голос, мой друг. – Хорнфел задумчиво кивнул. – Но что же теперь? Может быть, ты думаешь, что твои восемьсот оборванцев проведут зиму в праздности и спячке?

Хорнфел словно бы и не слышал в его голосе сарказма.

– Скажи мне, Гнейсс, удастся ли нам сделать своими союзниками больных и голодных людей, если мы сразу же начнем забирать у них половину их урожая?

Гнейсс усмехнулся:

– Они же не начнут работать прямо сегодня, Хорнфел. Просто скажи этим людям, что они могут провести зиму здесь. Если война из Внешних Земель придет в Торбардин, они, вероятно, будут хорошо сражаться, защищая город, где им оказали гостеприимство. Если же в Торбардин придет… междоусобица, что ж, у тебя есть мой Девар и Клар, а больше нам никто и не нужен.

Сказав это, Гнейсс вспомнил кошачий взгляд тана Тейвара. Он до сих пор ощущал ледяные иголки глаз Рилгара, уколовшие его.

– Ты прямо сейчас объявишь людям решение Совета?

Хорнфел побарабанил пальцами по столу.

– Я хотел бы минутку передохнуть.

– Передохнуть? Ну да, конечно, пойди отдохни. Но будь осторожен, где бы ты ни был. В последние дни мне очень не нравится, как смотрит Тейвар.

– И мне тоже, – сказал Хорнфел, и Гнейсс понял, что его друга мучила бессонница не только из-за беглых рабов.

Хорнфел постоянно помнил, что ему надо быть предельно осторожным. Он помнил об этом и сейчас, когда отдыхал в саду Двора Танов. Медленно ходил он по аккуратным дорожкам, выложенным гравием.

Он был рад одержанной на Совете победе. Он вовсе и не думал, что «восемьсот оборванцев Проведут зиму в праздности и спячке». Но он не хотел ничего такого, что выглядело бы для них как «контрактное рабство», ничего, напоминающего подневольный труд. Так не завоюешь настоящих союзников, а он знал, что скоро они ему очень понадобятся. Подтверждение этому он увидел сегодня в глазах Рилгара.

Тан Хайлара остановился. Незаметно для себя он подошел к самому большому в Торбардине участку земли, засаженному растениями. Круглый год здесь цвели цветы. Повсюду виднелись вереск и серо-зеленые горные бессмертники, королевский папоротник разбросал свои листья, скорее золотые, чем зеленые, – словом, земля здесь была покрыта сплошным ковром зелени и цветов.

Широко раскрытые розовые лепестки олеандра сверкали в ярком свете, падающем с потолка пещеры из множества пронизывающих гору кристаллов. Хорнфел коснулся пальцем нежного цветка. Тот слегка задрожал под его ладонью. Хорнфел отдернул руку и посмотрел на льющиеся сверху потоки света.

Система проходящих с поверхности земли кристаллов освещала все шесть городов Торбардина, как если бы эти города, находились на поверхности. Света было достаточно для любых растений, и урожаев с подземных полей гномам Торбардина для сытой жизни вполне хватало.

«Мы любим горы и их тайны, – подумал Хорнфел, – но и свет мы любим тоже. Во всяком случае, многие из нас».

За спиной Хорнфела послышались чьи-то мягкие шаги. Он медленно повернулся и постарался не выказать удивления, когда увидел перед собой тана Тейвара. Хорнфел понимал: Рилгар здесь сейчас чувствует себя очень даже неуютно – ему был нестерпим яркий свет. Рилгар смотрел на него прищурившись, в его глазах Хорнфел отчетливо видел мрачные тени черных мыслей. Казалось, по саду пролетел зимний, холодный ветер.

– Твои… гости ждут тебя, – сказал Хорнфелу маг дерро.

С презрительной улыбкой Рилгар повернулся и, ничего не сказав больше, ушел.