— Не кипятись, Габул! Я и не думал бросать поиски.

В Терраморт мы зашли лишь пополнить припасы. Велишь отправляться на юг — будь по-твоему. Твое слово для нас закон. Захватим вдоволь жратвы и воды и возьмем курс на юг.

С пеной у рта Габул выхватил меч и кинулся на Лупоглаза:

— Жратвы, говоришь! Убирайся прочь, чтобы духу твоего здесь не было! Пока не доставишь мне «Темную королеву» и башку Кривоглаза, ничего не получишь — ни крошки хлеба, ни капли воды.

Лупоглазу с трудом удалось спастись бегством. Меч Габула, пущенный вдогонку, вонзился в дубовую дверь. Изрыгая проклятия, крысиный король принялся вытаскивать свое оружие. Внезапно колокол за его спиной издал резкий звук. Габул, размахивая мечом, бросился к колоколу:

— Заткнись, железяка проклятая! И так ни днем ни ночью покоя нет от твоего жуткого грохота! Ну я тебе покажу!

Украдкой приоткрыв дверь, двое невольников, полевых мышей, изумленно наблюдали, как Король крыс-пиратов сражается с колоколом. Сжимая обеими лапами меч, Габул наносил удар за ударом, а колокол в ответ оглушительно лязгал и звенел. Наконец клинок Габула треснул, а сам он, задыхаясь и сопя, рухнул на каменный пол. Эхо громовых раскатов колокола все еще наполняло пиршественный зал.

Один из невольников повернулся к товарищу:

— Видал, что делается?

— Как не видать. Похоже, у Его Крысиного Величества крыша поехала.

Дождливое утро было почти на исходе, когда Дандин заметил, что за ними наблюдают. Слева от костра трава шевелилась. Мышонок медленно вытащил меч из ножен, а глазами сделал знак Дарри и Тарквину. Все трое бесшумно поднялись и приблизились к травяным зарослям!

Когда они увидели, кто там скрывается, у них перехватило дыхание.

За ними следила огромная змея!

Никогда прежде Дандину не приходилось встречаться со змеей, хотя в Рэдволле он вдоволь наслушался страшных историй об их ядовитых зубах. Когда он увидел, как змея извивается, высовывая длинный узкий язык и посверкивая безжалостными глазами, дрожь пробежала по его телу. Змея подползала все ближе и ближе, она беспрестанно шипела и покачивала головой из стороны в сторону, словно пыталась нагнать на них страху.

Сжав меч, Дандин шепнул Тарквину:

— Ну, как нам с ней быть? Вид у нее не слишком миролюбивый.

Заяц тоже решил вооружиться — он схватил подвернувшийся под лапу мешок с едой.

— Зря ты так сдрейфил, старина, — невозмутимо ответил он, для пробы замахнувшись мешком. — Вишь, у нее на спине черные отметины. Такие, понятно, бывают у гадюк. Да только, верь моему слову, это, ей-ей, чистой воды маскарад. Меня-то на мякине не проведешь. Наверняка это обыкновенный уж, безобидное создание. Только, вишь, эта змеюка размалевала себе спину, чтобы простаков пугать.

— Ты уверен, Тарквин? — Дандин по-прежнему держал меч наготове, направив острие прямо на голову змеи.

— Мне ли змей не знать, старина, — самоуверенно фыркнул заяц. — Бедолага просто дурит нам голову. Да не на тех напала, красавица ты моя ползучая. Попробуй двинься, тебе, слышь, крепко достанется этим мешком.

А уж он тяжеленный!

Однако угроза не произвела на змею никакого впечатления. Устремив взгляд на Дарри, она скользила прямиком к нему. А ежик словно прирос к земле: он не мог шевельнуться и только дрожал, скованный гипнотической силой глаз злобной твари.

Мэриел, свернувшись клубочком у костра, сладко дремала, но вдруг сквозь сон до нее донесся голос. Она приоткрыла глаза и увидела воина, закованного в сверкающую броню, того самого, которого Дандин называл Мартином Воителем.

— Мэриел, проснись! Твои друзья в опасности! Вставай, Мэриел! — вновь раздался звучный голос воина.

Мэриел стряхнула с себя остатки сна. Стоило ей окончательно открыть глаза, она поняла, что нельзя медлить ни секунды. Забыв об осторожности, она устремилась на выручку.

Змея по-прежнему не отводила от бедного ежика своего зловещего взгляда. Мэриел схватила свое верное оружие, одним прыжком преодолела расстояние, отделяющее ее от змеи, и, прежде чем лапы ее коснулись земли, с размаху запустила Чайкобоем в плоскую голову ядовитой твари. Оглушенная внезапным ударом, змея сразу поникла, словно мокрая веревка.

Ежик, выйдя из оторопи, мигнул и потер глаза.

— Уф! Лучше уж плавать в реке с голодными щуками, чем стоять столбом глаза в глаза с этой тварью. По-моему, Тарквин, она не такая уж безобидная.

Заяц бросил опасливый взгляд на змею, которая понемногу приходила в себя:

— По-моему, тоже, старина. Но, слышь, и на старуху бывает проруха. Эта змеючка — настоящая гадючка, ей-ей. Недомерок, конечно, а все же…

Дандин схватил зайца за лапу и потащил его к размокшей от дождя тропе:

— Сматываем удочки, дружище. Не стоит продолжать знакомство с госпожой гадюкой. Бежим, а костер дождь потушит.

К полудню небо прояснилось. Путники решили перекусить на ходу, не тратя времени на привал. Они по-прежнему двигались на север. От их насквозь промокшей одежды и шерсти валил пар.

Дандин не отрываясь смотрел вперед, на дорогу.

— Глядите, глядите! Вот же они, выдры, муж с женой! — вдруг закричал он.

Дарри усомнился:

— Ну уж и выдры! Это две лягухи, внук и дедушка, а не выдры вовсе.

Но Дандин не сомневался — нужная примета найдена.

— Хватит балбесничать, Дарри! Смотри вон туда, налево. И ежу ясно, это выдры, муж с женой.

Мэриел улыбнулась:

— Похоже, Дандин, ты прав. Вот уж не думала, что бывают такие выдры.

Шайка крыс, злых, обтрепанных и усталых, пробиралась через Страну Цветущих Мхов. Паккатуга Кривоглаз гнал впереди, то и дело тыча злополучного проводника острием меча. «Темная королева» осталась на реке, надежно укрытая в одной из маленьких бухт.

Клыкач, по обыкновению недовольный, громко ворчал:

— Да, парни, попали мы впросак, как пить дать попали. Бредем незнамо куда, незнамо за чем. А корабль бросили, как ветошку, — забирай кто хошь. Нет бы оставить парочку крыс для охраны, вот хоть бы меня и Кайбо. Пропадем мы в этом лесу ни за понюх табаку, так я вам скажу, братва! Да еще и без корабля останемся.

Кривоглаз, слушая разболтавшегося пирата, только скрипел зубами. Вдруг он яростно толкнул понурого Паккатуга, обернулся и зарычал:

— Кто там квакает? Неужто Клыкач опять разевает свою грязную пасть? Будь спокоен, приятель, я все слышу, не глухой. Ты, значит, хочешь вернуться, посторожить «Темную королеву» — скатертью дорожка. Вали отсюда, и Кайбо тоже бери. Вы, значит, будете на палубе загорать да брюхо наращивать! Разведывать новые места, сражаться — это не для вас, правда? Пусть дураки рискуют шкурой, а вы у нас умные.

Клыкач понимал, что играет с огнем, и все же не унимался, надеясь на поддержку товарищей:

— Нет, парни, это вам не море! В этом проклятом лесу сам черт ногу сломит! Тычемся здесь как слепые котята.

А корабль тем временем поминай как звали.

Кривоглаз так дернул за веревку, что чуть не придушил Паккатуга. Своим единственным глазом он так свирепо зыркнул на подстрекателя, что Клыкач невольно подался назад.

— Хорошо, приятель, будь по-твоему, — грозно процедил Кривоглаз. — Возвращайся на «Темную королеву». Возьми с собой еще парочку прохвостов. Уж конечно, если в бухту войдет корабль старины Габула с сотней головорезов на борту, вы сумеете за себя постоять. Покажете им, где раки зимуют, правда? Ах нет? Кишка, значит, тонка? Тогда и не возникай, сучий потрох! Корабль спрятан так, что ни одна собака его не найдет. А у нас сейчас каждый на счету, даже такой слабак, как ты. Давай пошевеливайся и прекрати скулить, не то привяжу тебя к дереву и оставлю на съедение муравьям. Только пикни у меня!

Весь день крысы, не привыкшие передвигаться пешком, еле плелись, спотыкаясь о корни. Насекомые немилосердно впивались в их шкуры, а крапива жалила стертые в кровь лапы. Кривоглаз брел впереди своей приунывшей шайки. Он без устали придумывал для белки-проводника все новые страшные кары, на тот случай если окажется, что богатое аббатство — выдумка.