1. Миф об Эаке, Псамате («песчаный берег») и Фоке («тюлень») можно найти в фольклоре почти всех европейских стран. Обычно герой видит стаю тюленей, плывущих к безлюдному берегу во время полнолуния, затем звери выходят из своих шкур и оказываются молодыми женщинами. Он прячется за скалой и видит, как они танцуют обнаженными на песке, потом хватает одну из тюленьих шкур, приобретая, таким образом, власть над ее владелицей, которую он затем оставляет с ребенком. В конце концов между ними возникает ссора, она получает назад свою шкуру и уплывает. Танец пятидесяти нереид на свадьбе Фетиды и ее возвращение в море после рождения Ахилла, очевидно, являются фрагментами того же мифа, который, вероятно, возник на основе ритуального танца пятидесяти жриц-тюленей, отправляющих культ луны, который предварял выбор царя-жреца верховной жрицей. В нашем случае действие происходит на Эгине, но, если судить по тому факту, что Пелей и Фетида боролись около мыса Сепеиды, аналогичный обряд исполняли в Магнесии жрицы-каракатицы, причем каракатица часто фигурирует в критских произведениях искусства, в частности, на мере веса из царской сокровищницы в Кноссе, а также на мегалитических сооружениях Карнака и других мест в Бретани. У каракатицы восемь щупалец, а у священного анемона Пелиона восемь лепестков, поскольку восемь считалось числом плодородия в средиземноморском мифе. Пелей («грязный»)[130] могло быть не именем, а эпитетом царя-жреца после того, как его вымазывали сепией как сына Эндеиды («заманивающая в ловушку»), причем Эндеида — это синоним каракатицы.

2. Охота Акаста с последующим пиром и потерей Пелеем волшебного меча, вероятно, являются результатом неправильного прочтения сакрального изображения, запечатлевшего подготовку к коронации: коронация предполагала брак с наследницей племенного титула. При этом обычно изображался поединок с переодетыми в зверей мужчинами и вытаскивание царского меча из трещины в скале, которая у мифографа превращается в кучу навоза. Этот мотив встречается в мифах о Тесее (см. 95.e) и о короле Лионесса Артуре. Однако ясеневое копье, сделанное Хироном, срезавшим ясень на горе Пелион, является более древним символом власти, чем меч.

3. Превращения Фетиды указывают на сезонные явления богини, каждому из которых соответствовал определенный танец (см. 9.d и 32.b). Миртовые кусты, за которыми Пелей впервые увидел Фетиду, символизируют последний месяц правления его предшественника (см. 52.3 и 109.4) и поэтому являлись местом встречи, когда его собственное правление заканчивалось.

Этот миф, возможно, запечатлел договор-брак, на котором присутствовали двенадцать представителей племен или кланов, образующих союз в качестве свидетелей бракосочетания фтиотийского принца и фессалийской жрицы луны из Иолка.

4. Не исключено, что автор древнеанглийского сочинения «Осада или битва при Трое»[131] пользовался утерянным классическим источником, когда характеризовал Пелея как «получеловека-полуконя», что могло означать, что Пелей был принят в один из кланов Эака, поклонявшихся коню. Если это так, то такой ритуал «усыновления» предполагал ритуальное поедание коня. Это бы объяснило, почему в качестве свадебного подарка Пелей получил коней Балия и Ксанфа без колесницы, в которую их можно было бы запрячь. Кентавры из Магнесии и фессалийцы из Иолка, вероятно, практиковали экзогамные союзы, на что указывает примечание, сделанное в схолиях к Аполлонию Родосскому, в котором говорится, что на самом деле женой Пелея была дочь Хирона.

5. Замешательство Пелея, в которое он пришел, подняв яблоко, брошенное богиней Эридой, предполагает изображение луны-богини в образе триады, вручающей яблоко бессмертия царю-жрецу (см. 32.4; 53.5 и 159.2). Убийство Акаста и то, что Пелей с войском вошел в город, пройдя между кусками расчлененного тела Крефеиды, могло быть неправильно истолкованным сакральным изображением, на котором новый царь готовился к проезду по улицам своей столицы после того, как ритуально изрубил на куски топором тело своего предшественника.

6. Частые случайные и преднамеренные убийства, которые заставляли царских сыновей покидать дом и искать очищения у других царей, чьих дочерей они потом брали в жены, это выдумка более поздних мифографов. Нет оснований предполагать, что Пелей покидал Эгину или Фтию тайно. В то время, когда существовало матрилинейное наследование трона, кандидаты на трон всегда были пришлыми, и новый царь возрождался в царском доме после ритуального убийства своего предшественника. Затем он менял свое имя и племенную принадлежность, чтобы сбить со следа жаждущего отмщения духа убитого. Аналогичным образом Теламон из Эгины отправился на остров Саламин, был избран новым царем, убил своего предшественника, ставшего после смерти героем-оракулом, и женился на верховной жрице совиного культа. В более культурную эпоху, когда похожие обряды использовались для очищения обычных преступников, посчитали за лучшее забыть, что возведение на царство предполагало убийство, и предположить, что Пелей, Теламон и другие были замешаны в преступлениях или скандальных историях, не связанных с их восшествием на трон. Причиной скандала часто было ложное обвинение в покушении на честь царицы (см. 75.a и 101.e). Связь между Кихреем и Элевсинскими мистериями и брак Теламона с афинской принцессой приобрели особую важность в 620 г. до н.э., когда Афины и Мегара претендовали на владение Саламином. В качестве судей в этом споре выступали спартанцы, а посланцы Афин обосновывали свои требования тем, что Теламон был связан с Аттикой (Плутарх. Солон 8—10).

7. То, что диск явился причиной смерти Фока и Акрисия (см. 72.p), возможно, является результатом неправильного прочтения сакрального изображения, символизировавшего конец царства царя-тюленя, а падающий диск символизировал солнечный диск. Как явствует из мифа, жертвенным орудием был топор. Помимо Ахилла, многие другие герои умирали от раны в пятку (или лодыжку), причем не только в греческих, но и в египетских, кельтских, лидийских, индийских и скандинавских мифах (см. 90.8; 92.10, а также «Белая богиня» с. 302).

8. Сжигание сыновей Фетиды основывается на общепринятом обряде принесения в жертву ребенка вместо царя-жреца (см. 24.10 и 156.2). После восьмого года правления погибал уже сам царь (см. 91.4 и 109.3). Тот факт, что Актор разделил свое царство на три части, имеет параллель в мифе о Прете (см. 72.h): вместо того чтобы позволить принести себя в жертву, когда его правление приближалось к концу, царь-жрец оставлял за собой часть царства, а остальное получали его преемники. В дальнейшем цари стали настаивать на пожизненном правлении.

9. Смерть Пелея на острове Икос говорит о том, что его имя и здесь, как и во Фтии, Иолке и Саламине, было царским титулом. Пелей становится царем мирмидонов потому, что фтиотийцы поклонялись богине Мирмекс («муравей») (см. 66.2). Рассказ Антонина Либерала о Фетиде и волке, вероятно, основывался на изображении жрицы Волчьей Афродиты (Павсаний II.31.6), носившей маску Горгоны во время принесения в жертву скота своей повелительнице. Артемиду легко можно было спутать с Фетидой потому, что рыба считалась ее священным животным.

Гипсей, верховный царь лапифов, которого наяда Креуса родила от речного бога Пенея, женился на Хлиданопе, другой наяде, родившей ему дочь Кирену. Кирена не любила прясть, ткать и делать другие домашние дела, предпочитая им охоту на диких зверей на горе Пелион. Она была готова охотиться весь день и почти всю ночь, объясняя это тем, что отцовские стада нуждаются в защите. Аполлон однажды увидел, как она боролась с могучим львом, и даже позвал царя кентавров Хирона понаблюдать за схваткой, из которой Кирена, как обычно, вышла победительницей. Аполлон спросил, как ее зовут и не хочет ли она выйти за него замуж. Хирон засмеялся потому, что знал, что Аполлон не только знает ее имя, но и давно хочет похитить ее — может, с тех самых пор, когда увидел, как она сторожит стада Гипсея, пасшиеся на берегу Пенея, а может быть с тех пор, когда сам подарил ей двух охотничьих собак за победу в беге на погребальных играх в честь Пелия¹.