Варяг и Ленин получили приказ выйти на правый фланг противника и обрабатывать правую колонну. Марти наконец развел пары и вышел из бухты, огибая Крым с севера. Адмирал приказал командовавшему сменным экипажем Веденеву идти к правому флангу противника, затем пройти перед фронтом и перетопить все головные корабли во всех колоннах.

Около одиннадцати часов на связь вышел Свердлов, Лукошкин доложил, что обрезает нос левой колонны на дистанции в одну милю от головного корабля. Мещерский взял у радиста гарнитуру рации:

— Свердлов! Здесь адмирал. Доложи состав колонны противника. Прием.

— В колонне малые каравеллы в количестве не меньше пятнадцати штук. В хвосте колонны они створятся, точное количество определить пока не могу. Головные двух левых колонн отстрелялись по мне из носовых пушек. Орудия у них небольшие. Дальность стрельбы не более 6 кабельтовых. Прием.

— Какие корабли в других колоннах? Прием.

— Во второй слева большие каравеллы, в третьей — средние каравеллы. Дальше не вижу. Но, крупных кораблей в головах ни в одной из колонн нет. Это точно. Прием.

— Свердлов! Обходи голову колонны слева и ложись на контркурс на безопасной дистанции. Обстреливай все корабли последовательно. Снаряды экономь. Не стремись непременно сразу утопить. Достаточно проделать паруснику пробоину под ватерлинией, чтобы он набрал воды и замедлил ход. Потом подойдут другие и утопят. Как понял? Прием.

— Ясно понял. Выполняю.

— Как дойдешь до хвоста колонны, доложи количество кораблей в колонне. Потом разворачивайся на параллельный курс и добивай тех, кто не остановится. Прием.

— Ясно понял.

— Конец связи.

Свердлов обогнул по дуге голову колонны и вышел на контркурс на только что установленной опытным путем безопасной дистанции 8 кабельтовых. На траверсе флагмана Лукошкин скомандовал артиллеристам:

— Огонь!

Пушка рявкнула. На борту каравеллы сверкнул разрыв, в облаке дыма полетели во все стороны обломки. Образовалась дыра около метра в диаметре. Выше ватерлинии, к сожалению. Двухбалльная волна заметно качала корабль. Наводчик ввел поправку, дождался, когда корабль встанет на ровный киль и нажал на спуск. У борта флагмана встал белый столб воды и дыма. Стоя рядом с рулевым на высоком юте, Лукошкин оценивал результаты стрельбы, глядя в бинокль. Во впадине между волнами в борту ниже ватерлинии обнажилась верхушка дыры.

Флагман дал бортовой залп. Недолет, как и должно быть.

— Отбой! — крикнул капитан артиллеристам. — Наводить по следующему!

Каждый очередной мателот, прежде чем получить одну — две дыры в борту, приветствовал Свердлова полным бортовым залпом из 5–7 пушек. На безопасном расстоянии в 2 кабельтова от борта вставали симпатичные всплески от падающих ядер. Так воевать можно! — подумал командир корабля.

Мещерский глянул на часы. Было 10–57. В белесой дымке на горизонте на удалении примерно 25 миль смутно угадывались белые паруса испанской эскадры. Фрунзе вскоре должен был присоединиться к избиению левого фланга испанцев. Ему оставалось до них около десяти миль. Варяг и Ленин прошли уже половину дистанции до противника и поравнялись с Фрунзе. Чапаев огибал остров с юга. Сталин все еще был в десяти милях к юго-востоку от острова.

Вышел на связь Марти. Веденев доложил, что начинает делать кроссинг-Т неприятельскому флоту, проходя в миле перед головными кораблями кильватерных колонн. Отметил, что все корабли в колоннах — небольшие. Водоизмещением до трехсот тонн. Высказал предположение, что крупные корабли где-то прячутся.

— Тебя понял. Флагманов бей из стотридцаток! — приказал адмирал. — Их всех надо обязательно утопить в первую очередь!

Идущий полным 18-узловым ходом Марти проскочил перед идущими на 5-узловой скорости испанскими колоннами за 15 минут. Двух балльная волна практически не раскачивала шести тысячетонный корабль. Сменный командир БЧ-два лейтенант Волынцев распределил цели.

Головные корабли в колоннах достались расчету баковой стотридцатки. Их мателоты — расчету сорокапятки. Расчет мелкашки получил отдельное указание: снарядов не жалеть! Третьи корабли в колоннах обстреливала кормовая трехдюймовка, а четвертые — вторая стотридцатка. Поскольку колонны шли на дистанции около мили друг от друга, на обстрел каждой колонны артиллеристы имели почти три минуты.

Идущий головным правой колонны когг получил снаряд прямо в форштевень. Главный калибр стрелял фугасными. Всю носовую часть паруснику вырвало. Когг загреб океанскую водицу открывшимся зевом трюма, как бульдозер грунт, и практически нырнул под воду, как подлодка. Только что был корабль, и вот из воды торчат только мачты.

Сорокопятка часто лупила бронебойными в нос второму коггу, целясь примерно в крюйт-камеру. После пятого выстрела когг взорвался. В этой колонне, похоже, все корабли были коггами.

Расчет трехдюймовки получил приказ экономить снаряды, потому ограничился проделыванием фугасами двух больших дыр в носовой обшивке. Причем вторая дыра была под ватерлинией. Боекомплект пушки составляли фугасные и бронебойные снаряды. По приказу адмирала, все осколочные были оставлены береговым пушкам. Кораблик начал на глазах погружаться, обильно хлебая воду пробоинами.

Вторая стотридцатка тоже пустила свой когг на дно одним выстрелом.

В следующей колонне шли каракки. С ними поступили также, как с коггами.

Капитан и владелец каракки "Синко Льягас" дон Альваро Герра с большой неохотой выполнил приказ вице-короля о мобилизации всех крупных кораблей во флот Новой Испании, и привел свой корабль в Санто-Доминго. Там он вынужден был сдать весь груз, состоявший из древесины ценных пород, закупленной за полгода в портах Вест-Индии: фиолетовое дерево, махагони, розовое дерево, палисандровое дерево, квебрахо, святое дерево на хранение в портовые склады под роспись начальника порта. Дон Герра собирался отплыть в Испанию вместе с возвратным королевским конвоем. Несколько утешало то, что и все корабли пришедшего из метрополии конвоя тоже были мобилизованы. То есть, времени он не потеряет.

Капитан плавал в Атлантике и Карибском море уже 22 года. Начав штурманом старенькой каравеллы — латины, он сначала стал капитаном, потом выкупил ее у владельца, затем накопил денег, продал латину, купил большую каравеллу, затем сменил ее на каракку водоизмещением 300 тонн. На своих кораблях он по дешевке скупал в портах Вест-Индии колониальные товары, потом с очередным королевским конвоем возвращался в Испанию и выгодно продавал груз. Затем сдавал корабль в аренду казне и возвращался с королевскими товарами в Вест-Индию.

В Ла-Корунье у него уже был куплен домик, где жила его жена, донна Мария с тремя детьми. В Сан-Хуане он тоже имел дом, где жили наложницы — индианки под присмотром старой ключницы. В банке в Сан-Хуане лежала кругленькая сумма накопленных денег. Дело было налаженным. Дон Альваро подумывал через два — три года продать каракку, купить земли на Кубе, построить усадьбу, привезти жену из Испании, наложниц из Сан-Хуана и зажить спокойной жизнью богатого плантатора.

За 22 года он навидался всякого: попадал в свирепые тайфуны в Атлантике, отбивался от английских корсаров в Бискайском заливе, от индейцев — каннибалов в устье Амазонки, от портовых чиновников — взяточников в Севилье и считал, что уже заслужил спокойную старость.

Полученные от казны в качестве компенсации за мобилизацию 50 песо в какой-то мере утешили его. Еще больше он утешился, когда адмирал дон Луис де Альманса предложил ему стать капитан-командором эскадры из 23 каракк, добавив к сумме компенсации еще 25 эскудо.

Потом он трижды раскаялся. Командовать разношерстной эскадрой было то еще удовольствие. Разновозрастные, разно тоннажные и разно такелажные каракки, капитаны большинства которых никогда не ходили строем кильватера в составе эскадры, доставили дону Герра массу хлопот. Во время единственного тренировочного выхода в море каракки категорически не желали идти с одинаковой скоростью и держать строй. Трехдневный выход закончился сломанными при столкновениях бушпритами четырех каракк.