— Еще не вечер, Валдис Леонардович! — утешил его Ягодин. Структура нашего общества будет постоянно размываться. Кроме моряков, будут присоединяться туземные жены, сами туземцы, да и лояльных испанцев придется принимать. Тех же матросов на Авроре! С туземцами Вы замечательно придумали, Валдис Леонардович! На все задачи моряков Мещерского вскоре не хватит. Вот тогда мы управление и перехватим.

На митинге Круминьш поставил вопрос об учреждении Коммунистической республики Камчатка на всеобщее голосование, пояснив, что эта идея на партсобрании обсуждена. Мещерский решил не возражать, поскольку в самом учреждении республики ничего плохого не было. Проголосовали единогласно. Бекию переименовали в остров Крым.

15-го августа около полудня Мещерскому вручили срочную радиограмму из Сталинграда. На остров высадились в большом количестве индейцы с материка. Племя Петекотля и с ним еще два племени общим количеством около тысячи душ укрылись в крепости. Мещерский срочно отозвал на корабль весь экипаж, оставив на острове лишь половину артиллеристов. Марти выбрал якоря и дал полный восемнадцати узловой ход. Дошли до Сталинграда за 11 часов.

К берегу подошли в полной темноте. Впрочем, крепость было видно издалека. Ясной безлунной ночью она сияла, почти, как Манхэттен. Цепочка керосиновых фонарей, установленных на высоких столбах по всему периметру, освещала вырубку. Поскольку с задней стороны каждый фонарь имел цилиндрический отражатель из жести, сама крепость пряталась в непроглядной тьме. Да, подумал Мещерский, любой испанский корабль, проходящий ночью мимо, заметит такое чудо с десятка миль. Так что, таиться от испанцев долго не удастся. Они обнаружат крепость со дня на день. Спустили катер, и командир в сопровождении десятка бойцов с винтовками отправился в крепость. Путь подсветили прожектором. В крепости открыли ворота.

За воротами обнаружился настоящий бедлам. Разбуженные туземцы громко выражали свои чувства. Мекали козы, хрюкали свиньи, визжали и плакали дети. Изрядно воняло. Впрочем, вскоре зону бедлама миновали. Встретивший их у ворот Прокошин догадался выставить оцепление из воинов — араваков, работавших на вырубке, и не пустил толпу в дальнюю часть крепости, занятую жилыми и производственными постройками. Старлей извинился за вонь и пояснил, что толпа нагрянула неожиданно. Имеющиеся уборные крепости на такое количество народа были не рассчитаны, и туземцы начали справлять нужду где попало. Пока построили временные уборные на тысячу человек, туземцы засрали и зассали половину территории. Ну а скотина и сейчас гадит где попало. Утром собрались построить для нее загон в углу крепости.

В штабе Прокошин и Петекотль разъяснили по карте обстановку. Материковые туземцы из воинственных племен караибов высадились на южной стороне острова, к двадцати километрах от крепости. Количество воинов Петикотль оценил в полторы тысячи. Все три береговых племени могли выставить не более трех сотен бойцов. Поэтому пришлось убегать. Племя Петекотля успело отступить в крепость в полном составе, и даже пригнать с собой большую часть скотины. Так что, голод туземцам пока не грозит. Соседнее племя, занимавшее среднюю часть южного берега острова, тоже отступило, но с некоторыми потерями среди воинов, прикрывавших отход. Но вот племя, занимавшее юго-восточную оконечность острова, нападавшие успели перехватить. В крепость проскочили лишь три десятка человек, в основном дети и женщины. Воины племени в большинстве погибли, остальных захватили в плен. Племена, чьи территории располагались дальше от южного берега, отошли на север.

Петекотль пояснил, что так делали всегда. Последний раз материковые нападали три года назад. Племена, населявшие южный берег Тринидада, всегда несли потери, и потому были слабее других племен острова. Им приходилось отступать вглубь острова. Верховный вождь Тетикетль в Конкерабии, наверняка уже объявил всеобщую мобилизацию. Племена центральной и северной части острова могли выставить не менее четырех тысяч бойцов. Поэтому, нападающие, захватив пленных и добычу, обычно отступали. Но, в этот раз, пленных они взяли совсем мало. Нападать на объединенное войско Тетикетля материковые, очевидно, не рискнут, поэтому, утром, скорее всего, атакуют крепость.

Прокошин доложил, что на каждую башню, в дополнение к стрелкам, поставил по шесть туземных воинов с луками. С утра планирует построить между башнями дополнительные помосты с внутренней стороны частокола, чтобы выставить на стены всех воинов. Мещерский попенял ему, что не сделали помосты ранее. Зато, старлей похвалился, что еще десять дней назад обратил внимание на то, что вырубка под частыми теплыми дождями уже заросла травой почти по пояс. Поэтому, прекратил расширение вырубки и бросил туземных воинов на расчистку травы. Сейчас вся вырубка была чистой.

— Ну, а впрочем, Марти здесь, так что пусть атакуют. Чем больше их положим на вырубке, тем меньше придется за ними по лесам гоняться. А с острова мы их не выпустим! — вынес резюме Мещерский.

Петекотль такой идеей воспламенился. По его словам, многие воины у материковых туземцев имели копья с медными и бронзовыми наконечниками, и такие же ножи. Захватить такое оружие было заветной мечтой каждого островитянина. До того, как появились железные ножи камчатцев, дипломатично уточнил он.

Каперанг оставил в крепости привезенных бойцов, распорядившись усилить ими пулеметный резерв, и отбыл на корабль.

Утром из крепости передали, что наблюдают на западной стороне вырубки активное шевеление индейцев. Мещерский передвинул Марти, стоявший на якоре в миле от берега, так, чтобы максимальное количество орудий могло вести огонь по западной просеке.

Через час после рассвета индейцы атаковали. Даже до Марти донесся их жуткий вой. На просеку высыпала густая толпа туземцев, и, потрясая копьями, без всякого подобия строя, бегом рванула через вырубку. Трехдюймовка с дальней угловой башни открыла беглый огонь. С ближней угловой башни залился непрерывной очередью максим. В бинокль с мостика Марти все просматривалось отлично. Как из ложи в театре. Капитан дал команду артиллеристам. Все три трехдюймовки, видевшие цель, тоже открыли беглый огонь. Главный калибр каперанг решил не использовать по такой недостойной цели. А снаряды сорокапяток имели слишком слабое осколочное действие. Вполне хватило и этого. Высокие фонтаны разрывов осколочных снарядов густо накрыли бегущую толпу. Четыре пушки выдавали в секунду два выстрела. По туземцам, практически, молотил трехдюймовый пулемет.

Туземцев и хватило только на минуту с небольшим. Вой стих. Толпа в замешательстве остановилась и затем дружно ломанулась назад. Мещерский скомандовал артиллерии "Дробь!". Пушки стихли. Винтовки и пулемет продолжали трещать, пока последние туземцы не скрылись в лесу. На выстрел из лука толпа к стенам не подошла. Теперь уже радостно завопили туземцы на башнях, а за ними и все находящиеся в крепости. Вся вырубка была усеяна лежащими телами. Многие еще шевелились. Каперанг по радио дал команду Прокошину выпустить местных воинов из крепости на сбор трофеев. Петекотлю и второму вождю приказал пообещать десятую часть собранных трофеев. Медь и бронза в хозяйстве мартийцев всегда пригодятся.

Две сотни воинов вышли из крепости и под прикрытием стрелков на башнях занялись сбором трофеев. Было видно, как лежащие раненые пытались отползать. Воины взмахивали ножами, и раненые затихали. Навсегда. Мещерский не стал препятствовать. С ранеными индейцами возиться было совершенно бессмысленно. Трофеи складывали на две телеги и отвозили в крепость. После сбора трофеев на поле битвы насчитали 854 трупа. Нападавшая группировка была, как минимум, уполовинена. Среди оставшихся в живых, многие, наверняка, имеют серьезные ранения и умрут в ближайшее время.

Посоветовавшись с Прокошиным и Петекотлем, Мещерский решил, что новая атака маловероятна. А если, паче чаяния, атака и состоится, то гарнизон ее легко отобьет. После такого разгрома индейцы, наверняка, поспешат убраться с острова. Марти поднял давление пара в котлах и двинулся вокруг далеко выступающей на запад юго-западной оконечности острова. Пройдя за три часа 40 миль, Марти остановился по центру пролива, отделяющего остров от материка, но, ближе к материковому берегу, чтобы туземцы не могли заметить его с острова.