Думаю, через два дня, когда закончим с испанцами, засевшими на островках, проведем праздничный митинг и гуляния по случаю разгрома испанского флота, — закруглил свою речь Генсек.

— А что вы думаете, Николай Иосифович, по поводу дальнейших действий, наших и испанцев?

— Испания свой флот в Карибском бассейне потеряла полностью. У них осталась только каботажная мелочь: шхуны, боты, баркасы и тому подобное. Все людские ресурсы они полностью израсходовали. На то чтобы подтянуть новые силы из метрополии, у них уйдет несколько лет, если, конечно, мы им позволим эти самые силы подтягивать. Так что, по моему мнению, в ближайшие два — три года опасности нового нападения со стороны Испании не будет.

Мы, используя крайне благоприятное для нас соотношение сил, должны немедленно атаковать главные испанские порты: Сан-Хуан, Санто-Доминго, Сантьяго-де-Куба, Гавана, Веракрус. В этих портах сейчас находятся грузы, привезенные из Испании королевским конвоем. Я уверен, что они использовали для нападения все корабли, пришедшие из Испании. Так же я уверен, что перед нападением корабли разгрузили. В этих же портах сейчас находятся все грузы, собранные в Вест-Индии для отправки в метрополию.

Я прошу санкции Политбюро на немедленную атаку испанских портов, пока известие о разгроме еще не дошло до испанцев. На Марти осталось достаточно снарядов калибра 130 и 45 мм. Остатком трехдюймовых снарядов Марти поделится с Варягом и Лениным. Завод изготовит еще снаряды, сколько успеет. Атаку флота намереваюсь возглавить лично.

Зильберман, Болотников и Жердев обеими руками поддержали предложение Предсовнаркома. Захват большого количества товаров из метрополии, как и колониальных товаров резко улучшит материальное положение Республики. Жердев отметил, что в числе товаров из метрополии наверняка окажутся нужные республике химические материалы и реактивы. Болотников указал на возможность захватить в плен большое количество ремесленников. Зильберман заявил, что золото и серебро в любом случае лишними не будут. Пора начинать торговлю с Европой под флагом немцев, или даже под своим флагом.

Выдержав паузу, Генсек согласился с предложением Мещерского, заметив, однако:

— Лично вам, Николай Иосифович, никакой необходимости принимать участие в этой экспедиции нет. Вы сами только что сказали, что все силы испанцев нами разбиты. Ваши моряки справятся и без Вас. А Вам следует наладить производство израсходованных боеприпасов, да и состав вооружения надо корректировать. Как я понял, снаряды для гладкоствольных пушек практически не израсходованы, а мы их наделали много. Даже мне, сугубо гражданскому, ясно, что нужно срочно налаживать производство трехдюймовых гильз.

Политбюро единогласно одобрило учреждение государственных наград Республики и направление военной экспедиции в испанские порты.

До конца дня спасателям удалось выловить из воды около тринадцати сотен испанцев, державшихся за всевозможные деревянные обломки. Спасенных оказалось значительно меньше, чем можно было ожидать. На двух сотнях потопленных кораблей должно было быть не меньше сорока тысяч моряков и десяток тысяч солдат. В теплом океане они могли бы плавать и сутки, если бы не акулы, во множестве сбежавшиеся на запах пролитой в воде крови. По словам краснофлотцев, вода в океане заметно покраснела. Морские хищники устроили себе кровавый пир. Акулы рвали пловцов прямо на глазах у спасателей. Еще час — другой промедления, и спасенных не было бы вовсе.

Испанцы, высадившиеся на острова, быстро поняли, что главные силы их флота постигла такая же катастрофа, как и передовые эскадры, и помощи им ждать неоткуда. Ночью они попытались было уйти на шлюпках с отровков. Ясное дело, ничего у них не вышло. Мощные прожектора восточной и южной артпозиций всю ночь освещали западные берега островов, а с восточной стороны светили своими прожекторами Варяг и Ленин. Утром испанцы приняли предложение о сдаче в плен. Кормить акул никому из них не хотелось. С островков сняли еще около восьми сотен пленных.

Вечером 26-го января торжественно похоронили павших в бою краснофлотцев и испанцев. Был траурный митинг, Интернационал, речи и артиллерийский салют береговой батареи Западной бухты. Генсек призвал отомстить испанским феодалам за смерть товарищей, вести беспощадную классовую борьбу с эксплуататорами трудового индейского крестьянства и европейского ремесленного пролетариата — феодалами и буржуазией. Крепить дружбу с трудящимися классами Европы и Америки. Объявил об учреждении государственных наград Коммунистической республики.

Председатель Верховного Совета зачитал списки награжденных медалями "За боевые заслуги" и "За трудовую доблесть" и произвел награждение грамотами. Самих медалей и орденов пока не было. Их еще предстояло изготовить. Все погибшие краснофлотцы получили орден "Красного Знамени" посмертно. Наградные деньги теперь полагались их вдовам. Погибших индейцев наградили медалью ЗБЗ. Всех индейцев, принявших участие в сражении, в награду признали гражданами республики БПГ. Всех испанцев, сражавшихся в составе флота республики, приняли в подданство. Повышение статуса автоматически влекло за собой удвоение зарплаты. Погибших испанцев приняли в подданство посмертно.

В Ленинграде появилось свое кладбище. На нем похоронили краснофлотцев и испанцев. Индейцы похоронили своих воинов на кладбище за деревней у Восточной бухты.

После похорон флот Республики в составе Марти, Варяга, Ленина, Свердлова, Фрунзе, Чапаева и Сталина вышел их Западной бухты и пошел на Тринидад, чтобы заправиться и взять на борт семь сотен бойцов туземной гвардии. Загрузили девятнадцать сотен пленных испанцев, для раздачи их подданным племенам на Тринидаде. Две сотни пленных из комсостава и специалистов, как обычно, оставили в Крыму.

Атлантический океан Маркс и Энгельс пересекли успешно. Шли то под парусами по ветру, то под машинами при встречных ветрах. При слабых ветрах с кормовых румбов шли комбинированной парусно-моторной тягой. Среднюю скорость старались держать не ниже пяти узлов.

В серьезный шторм попали только один раз, уже в Северном море. Двое суток корабли боролись с десятибалльными волнами, спустив все паруса, развернувшись носом к волне и выгребая машинами. К счастью, машины, корпуса и рангоут выдержали. Испанцы строили свои корабли крепко.

На подходе к заливу Эйселмер, в вершине которого располагался Амстердам, сбросили плавучие якоря и приступили к маскировке. Охладили котлы, демонтировали дымовые трубы, воздухозаборники вентиляторов и уложили их на палубе, прикрыв брезентом. Сорокапятки сняли с тумб и отнесли в машинные отделения. Затем дождались попутного ветра и двинулись под парусами в залив.

Через 28 дней похода, 30-го ноября корабли под парусами вошли в залив Эйселмер и подошли к внешнему рейду Амстердамского порта. "Классики" бросили якоря и подняли сигналы вызова лоцманов. Через пару часов к обоим кораблям подошли парусные баркасы.

По шторм-трапу на борт Маркса, временно вновь ставшего "Энезильей", с баркаса поднялся лоцман, представившийся Луи ван Зутом. Его встретил врио капитана Планель де Бардакс и арендатор судна Козьма Минин, он же сотрудник торгпредства Ягудин. На заднем плане держались начальник экспедиции старлей Коновалов и действительный капитан лейтенант Поломошнов. Испанским языком лоцман владел постольку — поскольку, поэтому беседа велась на немецком, которым свободно владели и лоцман и Ягудин. На испанский дону Планелю слова лоцмана переводил Ягудин.

После обмена приветствиями ван Зут обозначил стоимость своих услуг в размере двух талеров для входа на внешний рейд, трех талеров для входа на внутренний рейд и четырех талеров для постановки судна к причалу. Немецкий язык лоцмана был весьма корявым, но вполне понятным. Лоцманам заплатили за проводку кораблей на внешний рейд. Становиться к причалу Коновалов не собирался, а в сравнительно небольшом замкнутом заливе Эйселмер волнения можно было не опасаться даже при самом сильном ветре. В то же время, при возникновении каких либо непредвиденных обстоятельств, с внешнего рейда всегда можно было уйти в море, оторвавшись от преследования.