С другой стороны, Френчи довел меня до самого пансионата. Возможно, это он устроил пожар, а затем обнаружил, что убил не того человека Там, где Рыбная пересекала Овечью, я остановился подле уличного фонаря с перегоревшей лампой и оглянулся на темный, бесконечный коридор, в котором могла скрыться и дюжина людей. Редкие машины скользили по Евангельской. В соседнем проулке кто-то отхаркивался. Больше никаких звуков я не слышал, однако затылок мой будто что-то покалывало.

Рыбная пересекала Малиновую и Пуговичную, прежде чем встретить пятьдесят футов Восковой, выводившей к Телячьему Двору. В обычную ночь это было бы краткой и скучной прогулкой; с предчувствием же крадущегося за мной Френчи место казалось мне бесконечной пустыней. Я прибавил шагу и углубился в узкий коридор следующей улочки.

Почти неслышный, напоминающий легкую поступь звук раздался за спиной. Если б я шел по Торговой при свете дня, я бы его наверняка не услышал. В самом конце Рыбной какой-то шорох заставил меня резко обернуться: увидел я только пустые дома и слабые отблески света звезд на булыжниках мостовой. Я вспомнил, что Джо Стэджерс продолжал искать меня.

Весь остаток пути до Малиновой я бежал, ускорившись на перекрестке и поднажав в направлении серой неопределенности, обозначавшей пересечение Рыбной и Пуговичной. Хоть в эти мгновения шагов за спиной я не слышал, зато чувствовал приближение преследователя. Я рванулся через Пуговичную и вновь услышал звук легких шагов. Сердце едва не выскочило из груди. Я опять побежал и оглянулся за мгновение до того, как свернуть на Восковую.

Не знаю, что именно это было – образ исчез прежде, чем я успел убедиться, что вообще что-то увидел. Мне показалось, что я различил полы черного плаща, взметнувшиеся и тут же скрывшиеся в потайном закоулке. В тот момент я мог думать лишь о том, что мой старинный враг, которого я прозвал Мистером Иксом, только что скрылся из виду. Скованный ужасом, я застыл на месте. Когда я обрел способность двигаться, я пробежал пятьдесят футов по Восковой, выскочил на Телячий Двор и буквально влетел в вестибюль «Медной головы». Лысый ночной портье с вытатуированным над правым ухом топориком оторвался от книги и поднял на меня глаза.

Пересекая вестибюль, я изо всех сил старался выглядеть нормальным человеком. Портье не отрывал от меня взгляда до тех пор, пока я не начал подниматься по лестнице. На втором этаже я достал ключ от номера двести пятнадцать. Лампа, которую я оставил включенной, роняла круг желтого света на изножье кровати и вытоптанный зеленый ковер. У круглого стола, вытянув скрещенные ноги, сидел Роберт. Он закрыл «Потустороннее» и улыбнулся мне.

– Папаша-то наш был писателем паршивеньким, а? Тебе не показалось, что он искренне верил в эту чушь?

– Надеюсь, это не ты устроил пожар?

– Чего ради? – пожал плечами Роберт. – Жертвы есть?

– Есть. Старик по имени Отто Бремен.

– Не думаю, что его будет кто-то оплакивать.

– В огне должен был погибнуть я, и ты это прекрасно знаешь.

Роберт согнул ногу в колене, оперся подбородком о ладонь и посмотрел на меня абсолютно невинными глазами.

– Ты знал, что здание должно сгореть. Сам ведь сказал: хорошо, мол, что я переехал.

– А оно должно было сгореть?

– Неужели тебе трудно было предупредить меня? По твоей милости погиб человек.

– Хотел бы я быть таким дальновидным, но – увы, не дано. Я просто был уверен, что тебе лучше съехать оттуда, вот и все.

Я сел за стол напротив. Роберт беспокойно поерзал, удобнее устраиваясь на стуле, и вновь принял позу: подбородок – на ладони, локоть – на столе.

– Ты подстроил мне встречу с Эшли.

– Наверное, документы нашу малышку очень взволновали.

– Да, взволновали, – сказал я. – Когда соберешься положить их на место, они будут в сейфе в конторе Тоби Крафта.

– Ты не хочешь, чтобы я звонил нашему маленькому другу? – Роберт ухмылялся. – Хэтч еще пару дней не заглянет в свой тайник. Он слишком самонадеян, чтобы волноваться.

– Ас чего это ты так хочешь засадить Стюарта Хэтча за решетку?

– Дорогой братик, – сказал Роберт, – ты подозреваешь меня в нечистоплотности?

Я видел его словно в зеркале, в котором правое и левое не менялись местами, отчего лицо передо мной казалось настолько же странно чужим, насколько знакомым, и в этой странности была неискушенность, которую, как мне казалось, другие люди всегда видели во мне.

– Да, я подозреваю тебя в нечистоплотности, – сказал я. – И меня это возмущает. Чрезвычайно.

Роберт отнял руку от подбородка и переменил позу с тщательно продуманным выражением заботы обо мне, которая предполагала, что я не до конца понимаю суть происходящего. Он положил локти на стол, сплел пальцы обеих рук вместе и послал мне взгляд, лучащийся иронией, будто говорил: тебе и мне такие игры ни к чему.

– Можешь мне сказать честно, что ты не чрезвычайно увлечен Лори Хэтч? Не вынашиваешь ли ты мечты жениться на ней?

– Меня тошнит от тебя.

– Даже такой, как я, в состоянии быть благодарным судьбе за редкий шанс ухватить удачу за хвост.

– Лори не получит ни цента, если ее муж угодит в тюрьму. Тебе следовало бы получше подготовиться.

Роберт выпрямился и убрал со стола руки:

– А давай рассмотрим другой вариант – если Стюарта осудят. Примерно двадцать миллионов долларов падают в ручки маленького Кобдена Карпентера Хэтча У его мамочки появляется право распоряжаться всей суммой. Знаю, знаю, это противоречит твоим пуританским инстинктам, однако если ты последуешь своим потаенным мечтам и женишься на Лори, жизнь твоя станет просто удивительной.

– К сожалению, она уже стала таковой, – устало проговорил я.

– Неужели абсолютная свобода ни капельки не манит?

– Женитьба на деньгах вовсе не кажется мне абсолютной свободой. На самом деле – наоборот.

– Так забудь о деньгах и женись по любви. Ты ведь даже ее сына успел полюбить. Идиллия.

– Как тебе удалось все это подстроить?

– Ты должен выполнить одно мое условие.

– Какое?

Роберт откинулся на спину и развел руки в стороны:

– Ты поделишься со мной. Раз в два месяца ты будешь выезжать в командировку, а я – занимать твое место. Часов через восемь – двенадцать – обратная замена. Никто не узнает, а Лори и Кобби – и подавно.

– Нет уж, спасибо, – сказал я.

– Да ты раскинь мозгами. Жена твоя нипочем не догадается, что спит не с одним, а с двумя. Придет время – как это бывает во всех браках, – когда тебе понравится незаметно исчезать из дома. А заодно мы с тобой поддержим семейную традицию. Наши прапрадедушки постоянно этим занимались.

– Пока Сильвэйн не застрелил Омара, – сказал я.

– Шутишь. Первый раз слышу.

– Так что, если следовать семейной традиции, ты меня убьешь, и все достанется тебе.

– А вот так я не хочу! – воскликнул Роберт. – Нэд, не забудь, кто я. Я не семьянин. Сама мысль о том, чтоб жить с одной женщиной, по рукам и ногам связать себя семейным распорядком… Я ведь по сути и не совсем человек. Я чистой воды Данстэн. Мы с тобой не должны были стать такими – родиться должен был один человек, однако нас разделили в утробе или же в ту ночь, когда мы родились, не знаю, каким это образом произошло, и я не могу причинить тебе никакого вреда. Просто не могу. Ты нужен мне. Так как мы договоримся насчет Лори Хэтч?

– До сих пор, однако, я тебе не был нужен, – сказал я, хотя убежденность Роберта тронула меня.

– А как ты думаешь, зачем я приехал к Стар в Напервилль и сказал ей, что ты должен оставить колледж? Для чего, когда ты настоял на возвращении, я позаботился о том, чтобы кто-то за тобой приглядывал? И когда встретил Стар напротив дома Нетти, сообщил ей, что ты в опасности?

– Может, я и вправду нужен тебе, – ответил я. – Ты тоже нужен мне, Роберт. Но я не собираюсь жениться на Лори ради того, чтобы ты покупал костюмы от Армани и золотые «Ролексы». Даже если она согласится выйти за меня, я понятия не имею, что она за человек.