– Мы с тобой хотим одного и того же, Адамс. Вся наша жизнь и карьера построена на этом. И мы еще можем вернуть то, что у нас было. У меня запланировано два проекта в Европе, а в конце года, похоже, я буду снимать в Бразилии новый фильм. Мы сможем вместе путешествовать по миру. – Ник улыбнулся. – Зря я осуждал тебя за то, что ты хочешь свободы. Потому что сам я хочу того же – свободы вместе с тобой.

Я не знала, смогу ли объяснить ему, что больше не хочу свободы, а хочу чего-то более надежного, не урывками. Чего-то более непрерывного, прочного, способного расти. Но почему тогда что-то во мне рвалось прочь из Уильямсберга с тех пор, как я сюда приехала?

– Мне пора, – проговорила я.

– Я знаю, о чем ты боялась мне сказать, – не слушая, продолжал Ник. – Возможно, сама ты не помнишь, но в тот день, когда я ушел, ты не особенно удивилась. Ты в какой-то степени этого ожидала.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что успех фильма и три с половиной минуты славы просто ненадолго вскружили мне голову. Я начал сомневаться, такой ли жизни я хочу. Мне ужасно жаль, что в итоге пострадала именно ты. Думаю, ты это знаешь. Теперь я и сам это знаю и могу исправить то, что пугает тебя больше всего.

– А именно?

– Ты можешь на меня рассчитывать. Я всегда буду рядом.

Я потрясенно взглянула на него.

– Возможно, иногда я буду ошибаться и делать глупости, но если ты дашь мне шанс, я обязательно все исправлю…

Что-то внутри у меня лопнуло, и я почувствовала: надо срочно отсюда уходить. И не потому, что меня захлестнула волна ярости, боли и возмущения, а потому, что в глубине души я испытывала нечто совершенно иное.

– Мне нужно идти, – проговорила я и протиснулась мимо Ника.

Как только я осталась одна и нас разделила тяжелая старая дверь, мне сразу полегчало. Я вдохнула, выдохнула и пошла прочь.

Но, сделав несколько шагов, я почувствовала, что в руке у меня что-то есть – кольцо, я по-прежнему сжимала в кулаке кольцо.

И я снова болезненно вдохнула, потому что мне пришлось вернуться в вестибюль, где, неподвижный и потерянный, стоял окровавленный Бэтмен – на том самом месте, на котором я его оставила.

Я не сказала: «Возьми. Это твое». Я вообще ничего не сказала – просто положила кольцо на пол, рядом с телефоном, не осмелившись еще раз дотронуться до руки Ника.

И на этот раз, выйдя из вестибюля, я побежала.

Домой я вернулась около трех ночи, неся в руках два мокрых коричневых пакета. Гриффин все еще не спал. Он сидел на кухне, приходя в себя после тяжелого вечера, а на столе перед ним лежала раскрытая книга и стояла большая кружка кофе. Вторая порция кофе варилась на плите.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответил Гриффин.

Он посмотрел на пакеты, потом снова на меня. Вид у него был скорее усталый, чем сердитый – очень усталый и зловеще спокойный, – и от этого вопрос, с чего же начать, сразу сделался еще труднее.

Я прошла в кухню, поставила пакеты на стол и нерешительно присела напротив.

– Когда ты вернулся домой? – спросила я.

Гриффин взял одной рукой кружку и поднес ее ко рту.

– Недавно. Мы решили устроить полуночный ужин для тех, кто мужественно продержался до конца.

– И что вы приготовили?

По взгляду Гриффина я видела, что ему не хочется отвечать. Что из всех возможных вопросов этот, пожалуй, самый неуместный. Но у меня был план – по крайней мере, так мне казалось.

– Мини-бургеры с шампиньонами и луковый суп со специями, – ответил Гриффин.

– Сам-то ты успел перекусить?

Он покачал головой, плотно обхватив рукой кружку:

– Вообще-то нет.

– Вот и хорошо, потому что…

Я запустила руку в пакет и достала восхитительную красную клешню омара из лавочки Лассе – Гриффин пообещал купить мне такую в ночь нашего знакомства. В ту первую ночь, на другом конце страны, когда мы только учились давать друг другу обещания. И вот я выполнила его обещание, и мне казалось, что это уже что-то. Возможно, не все, но хотя бы что-то.

– Я хотела приготовить тебе омлет.

Гриффин взял клешню у меня из рук:

– Ты ходила к Лассе? Так далеко?

– Еще и посреди ночи.

– Как ты уговорила его продать тебе омаров?

– Я обладаю магическими силами.

Гриффин кивнул и положил клешню обратно в пакет:

– С этим не поспоришь. Очень мило с твоей стороны. Спасибо.

– Не за что, – улыбнулась я, словно покупка омаров не стоила ни малейшего труда. На самом же деле это было настоящее испытание. В конце концов мне удалось вымолить у Лассе несколько клешней поменьше в обмен на целый список вещей, в том числе самый первый номер моей газеты и автограф Джека Николсона. Как их достать, я понятия не имела.

Я встала и включила плиту.

– Ну, что скажешь? Можно я приготовлю тебе омлет?

– Энни, не надо, если не хочешь.

– Очень даже хочу! Я сама умираю от голода. Вряд ли получится так же вкусно, как у тебя, но чем черт не шутит? В конце концов, у меня же есть волшебная клешня от Лассе.

И тут я открыла холодильник и увидела, чего у меня нет – самого очевидного. Яиц.

– У нас в доме нет яиц? – спросила я.

Гриффин улыбнулся:

– Приготовим завтра.

Это было уже слишком. Я тяжело опустилась на стул и уронила голову на руки.

– В доме нет яиц? Да как такое вообще возможно? – сокрушенно спросила я. – И кстати, у нас случайно нет знакомых, которые могут представить нас Джеку Николсону?

Гриффин непонимающе посмотрел на меня, а потом накрыл мою руку своей:

– Ничего страшного.

– Ты не понимаешь. Я хотела сделать хоть что-нибудь как надо. Я подумала, что если сделаю хоть что-нибудь как надо…

– Ты много чего делаешь как надо.

– Но я испортила тебе вечер. Ну, или Ник испортил, а я не смогла помешать. – Я посмотрела прямо ему в глаза. – Прости меня, Гриффин. Прости меня, пожалуйста. Если б ты только знал, как же я хочу все исправить…

– Я знаю.

– Правда? Так ты не сердишься?

Гриффин бросил на меня быстрый, но красноречивый взгляд, и я поняла, что сердится. Потом он снова уставился на кружку, в которой почти ничего не осталось.

– «Сержусь», пожалуй, не совсем подходящее слово, – сказал он.

– А какое тогда подходящее?

Гриффин подошел к плите и налил себе еще кофе, потом достал из шкафа вторую кружку, чтобы принести и мне.

– Приходил Майкл из твоей газеты.

– Кто? – переспросила я.

Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразила, кто из работающих со мной Майклов имеется в виду, – коренастый человечек родом с острова Мартас-Виньярд, который вел колонку «Вина и спиртные напитки».

– Майкл Томас? Винный критик?

Гриффин кивнул, сел на место и протянул мне кружку.

– Он приезжал в гости к дочери в колледж Софии Смит. Решил заодно заглянуть в ресторан – вдруг получится о нем написать. – Гриффин поднес кружку к губам. – Просил поздравить тебя с повышением.

Я подняла на него глаза, но он на меня не смотрел.

– Тебе предложили работу в Лондоне?

– Да. Вернее, с предоставлением жилья в Лондоне.

– Когда? Не то чтобы это имело значение, но когда ты узнала?

Я начала говорить слишком быстро, торопясь объяснить:

– Послушай, Гриффин, я хотела тебе рассказать. Но открытие ресторана, то да се… у меня просто не было случая с тобой поговорить, а так как я все равно никуда не еду…

– Работа в Лондоне? Где Ник?

– С предоставлением жилья в Лондоне, – пробормотала я, как будто это что-то меняло. – И Ник надолго там не останется.

– А ты этого хочешь?

Я не сразу поняла, о Нике Гриффин говорит или о работе, и удивленно вытаращила на него глаза.

– Поехать в Лондон, – раздраженно пояснил он.

– Нет, не хочу.

Гриффин посмотрел прямо на меня, по-прежнему держа кружку у губ. Он явно ждал, когда я скажу что-нибудь более похожее на правду.

– Не знаю, – призналась я. – Сама не знаю. Но я понятия не имею, чем буду тут заниматься – чем я вообще могу тут заниматься. И это ни для кого не секрет.