— К Арану сходим? — тихо спросила я.

— Да. Нужно ему рассказать, что тут происходит.

— Думаешь, слышит?

— Кто знает?

И мы отправились собираться.

Молния оказалась как две капли воды похожа на Рокота внешне, но темпераменты были все же разными, соответствующие именам. Гром, муж Молнии, был ей под стать — ловким, смелым и с хорошим чувством юмора. Едва мы познакомились, как в зал вошли мои родные. Я обняла дядю с тетей и Глина, поздоровалась с четой гномов, расспрашивающих Даринель о малыше.

Завтрак прошел в достаточно теплой и непринужденной обстановке. А когда отправились в кабинет Тира и расселись там, разговор стал серьезнее. Впрочем, Лир уже посвятил меня в происходящее, и на совете только уточнялись детали.

Вскоре мужчины остались обсуждать тактику, а мы девичьим составом покинули их. Прогулялись по саду, перезнакомились, посплетничали. На лужайке устроили пикник, наслаждаясь солнечным теплом. К обеду к нашей компании присоединились и мужчины.

— Тадеуш, — позвал Лир, когда мы покончили с едой. — Ари должна тебе песню, хочешь услышать?

— Какую исполнить? — спросила я, отмечая, что друзья прислушиваются к нашему разговору.

— Лир сказал, ты как-то порадовала их с Араном любимой песней Аранатариэль.

Я улыбнулась, кивнула. Кто знает, когда мы так соберемся вместе… Пела на эльфийском. Красивая нежная мелодия, воспевающая этот прекрасный мир, в котором царит свет, лилась легко и плавно. И едва закончила эту песню, начала следующую. Откуда я ее знала, и не ответила бы. Песни рождались во мне, вспыхивали, словно звезды на небе. Незнакомая абсолютно, грустная и легкая, как морская волна, набегающая на берег. Такой она была. Эта песня способна растопить лед в сердце. Когда я закончила, увидела, что Эридейле плачет на плече у Тира.

— Эта любимая песня Эрангитиля, — мягко пояснил принц, целуя жену.

Он с ней вообще очень редко расставался, не выдерживал разлуки. И часто держал за руку или просто прикасался, словно боялся, что она вдруг исчезнет.

— И твоей матери, Ари, — тихо заметила Алона.

— В любом случае это было незабываемо, — выпалил Тадеуш. — Я покорен!

Смущенно улыбнулась, поднялась, поинтересовалась у Тира, какую часть сада он готов отдать на разграбление моей магии.

— Разве эльфы не в состоянии сотворить фруктовые деревья? — удивилась Молния.

Все, кроме драконов и гномов, рассмеялись.

— Ариадна творит вечные деревья, — объяснил Глин. — Других не умеет. У нее они даже в Серебряном городе такие вышли. Видимо, магия пока нестабильная. Или дар такой? Пока непонятно. Но результатом можно наслаждаться.

— Правда? — заинтересовался Гром. — А нам бы не помешало в горах иметь парочку таких садиков.

— Сделаю, — отозвалась я, стараясь не рассмеяться. — Лес в Ларейе я уже умудрилась вырастить.

И во избежание вопросов создала несколько иллюзий.

Драконы и гномы восхищенно зацокали, словно увидели нечто чудесное. Никогда не думала, что мой талант создавать вечное кому-то так придется по вкусу.

Тир предложил посмотреть на яблони, мотыльков и волшебный цветок, к которому эльфийки устроили паломничество. Они верили, что он дарует красоту. И вроде бы этот народ и так прекрасен, но, видимо, красоты для женщины много не бывает.

Эридейле густо покраснела, давая понять, что входит в их число, и я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Лир, поглаживающий лимфила, улыбнулся, прочитав мои мысли.

Часть королевского сада была отгорожена. С моих яблонь вовсю обрывала плоды детвора. Некоторые гонялись за бабочками. Цветок, росший на пригорке, никто из них не трогал. Он их не интересовал.

У видев всех нас, детвора растерянно замерла и принялась отвешивать неловкие и не особо умелые поклоны, вызвав невольные улыбки.

— Привет. А это Ариадна, та самая русалка, сотворившая чудесные яблони для нас всех.

Тир указал на меня, окончательно смутив детей.

Один мальчишка лет пяти, с растрепанными волосами, вышел вперед и спросил:

— А конфетное дерево сможете?

Наша компания рассмеялась.

— Не пробовала, — ответила я, продвигаясь вперед и выбирая место.

Начала с персиковых деревьев. Ростки появились спокойно, деревца получились красивые и стройные, а плоды сладкие и сочные.

Покосилась на забавные выражения лиц друзей. Кажется, кто-то до конца сомневался в моих способностях. Малышня среагировала первая, бросилась к деревьям, обрывая персики. Тир сорвал плод и предложил Эридейле. И следом за ним потянулись остальные.

— Ты такая удивительная, Ари, — сделал комплимент Глин. — Не перестаю тобой восхищаться.

— Это верно, — ухмыльнулся Лир. Мы оба наблюдали, как взрослые правители, весело хохоча, пытаются уговорить Даринель съесть еще парочку персиков.

— А что теперь? — спросил Тадеуш, подходя ко мне.

— Апельсины, — улыбнулась я.

Пока я колдовала, мне никто не мешал. Лишь Лир был рядом, обнимал за плечи. На апельсиновых деревьях я не остановилась, добавила кокосовые и финиковые пальмы, кусты малины…

— Я обожаю тебя, — сказал Лир, наблюдая, как Тир наперегонки с ребятней лезет за финиками, а Приата чистит апельсин для Даринель. Дриада в это время обрывала малину, угощая детей. — Ты заставила их смеяться, забыть о случившихся бедах и предстоящих трудностях. Они носятся, как дети, радуются. Даже Даринель улыбается, а Силадерь и Эридейле так вообще несносны, — сказал Лир, наблюдая, как сестры Арана пытаются сбить с пальмы кокосы, поспорив с Сирином, что так будет интереснее, чем при помощи магии.

Я вздохнула и неожиданно для себя сказала:

— Знаешь, Лир, на Земле все иначе. Там бы эти деревья спрятали в сейф и никому бы не дали бесплатно и яблочка сорвать, делали бы на них деньги, а здесь…

— Тир открыл часть сада для всех желающих, — улыбнулся Лир, целуя меня в губы.

— А эльфы не могут делать деревья вечными?

— На это магии уходит много. Уж не знаю, почему у тебя иначе, — заметил Глин.

Тир подошел к нам с Лиром, уселся рядом на траву и заинтересованно спросил:

— Как думаешь, Сирин сверху не упадет?

Эльф как раз лез за кокосом, который оказался несбиваемым.

— Я наложил заклятие на всякий случай. Иногда обновляй, чтобы никто не ушибся. Если кто сорвется, зависнет в воздухе. И да, никто не сможет эти плоды продавать. С подарками так не поступают.

Наверное, восхищаться Лиром больше, чем я могла, уже нельзя.

— Знаете, сотворю-ка я, пожалуй, еще одно деревце.

— Такого не бывает, — усмехнулся Лир, прочитав мои мысли.

Я фыркнула и решительно поднялась. Русалка я или нет? Тир заинтересованно уставился на меня. Его магия была слабее, мне дар все же явно перешел от мамы.

Веселье и задор играли во мне, как пузырьки шампанского. Я улыбалась носящейся детворе, слушая их радостный визг. Как у меня могло что-то не получиться, когда они так ждали? Дерево оказалось усыпано леденцами, карамельками и шоколадными конфетами.

Друзья, не веря своим глазам, бросились его ощупывать, заспорили, что за магия такая. Если бы я еще могла им объяснить, как это удалось!

— Ариадна, нам нравятся все ваши шедевры, — сказала Молния, срывая конфету. — Может…

— Ну уж нет, — возмутился Тадеуш. — Сначала к вам — лес выращивать, а потом — к нам, милости просим.

Я хихикнула, но возражать не собиралась. Мне нетрудно доставить им радость.

День как-то незаметно перетек в вечер. Мы разожгли костер, на котором сварили макароны с сосисками. Малышня так никуда и не ушла, продолжая наслаждаться чудесами. Один мальчик честно сказал, что им тетенька русалка очень понравилась, и потребовал сказку. Тир, рядом с которым это чудо сидело, рассмеялся. И вроде слова ребенка относились ко мне, но подключились все. Я слушала чудесные волшебные истории, прижавшись спиной к Лиру. Казалось бы, правители, а ведут себя неожиданно доброжелательно и просто. Приятно, однако.