— Я не могу защищать свой дом, — бубнил он, напиваясь, — поэтому лучше мне сдохнуть во сне.

Что ж, это по крайней мере позволило могильщику и У" ри насладиться последней, такой короткой, ночью. Два бокала вина после любви помогли ей уснуть, но тотенграбера секс и выпитое только взбодрили, приведя в то лихорадочное состояние, когда сон вроде бы и идёт, но сил закрыть глаза нет. Возможно, ему тоже стоило напиться. Плевать на то, что придётся драться с похмелья, во всеобщей мясорубке, которую пообещал защитникам Лепестка Вишни Иргур, от него толку всё равно будет мало. Но взявшись за штоф, могильщик мгновенно передумал. Возможно, твёрдая рука и крепкие ноги спасут им с У" ри жизнь.

Старый мастер ввалился в комнату уже через два часа после рассвета. Он был пьян и, судя по выражению лица, доволен.

— Н" до решил сдаться? — угрюмо спросил Велион, глядя как старик стягивает сапоги.

— Хера с два, — хмыкнул К" ле. — Этот жирный ублюдок решил оборонять ворота, а не запираться с гарнизоном в крепости. Я пытался его убедить, что так мы дольше продержимся, но он визжал, как огромный боров, когда его старший сын предположил какими будут расходы, если эти южные варвары спалят летний замок и пристройки. А они сделают это. После того как разграбят, конечно.

— Ты, кажется, не выглядишь расстроенным.

Старик рухнул в пастель и рассмеялся.

— Я с половиной гарнизона пойду на ворота, — пояснил он. — И буду командовать их обороной. Встречусь в драке с Иргуром и отомщу за сына. Зачем мне горевать? Если мы продержимся до обеда, придёт подкрепление из полутора-двух сотен человек, тогда никто — никто! — не сможет взять Лепесток Вишни, даже если бы здесь стояла пятитысячная армия.

— Так, значит, план — дождаться подкрепление? — сумрачно спросил могильщик. Он не слишком-то рассчитывал на это. Если половина гарнизона замка погибнет на воротах, у них не хватит людей, чтобы оборонить обе башни. А если к этому времени успеет подойти флот…

К" ле снова рассмеялся.

— Нас просто так не взять. У Иргура от силы полторы сотни человек, просто так он ворота не возьмёт. Корабли мы встретим баллистами, баллисты же обеспечат южанам кровавый подход к стенам башен. Здесь много арбалетов и камней, слуги ещё с вечера развели на вершинах башен костры и кипятят масло и морскую воду. А если мы продержимся до полудня…

— Ты забываешь про берсеркеров. Они…

— Они бездумные животные, — жёстко прервал могильщика старик. — Да, они не боятся боли и дерутся, пока не умрут, но с отрубленной головой может бегать только курица, не человек. Спи, трус с материка.

— Я не трус, — сухо сказал Велион, наливая себе вина. На самом деле слова К" ле немного его успокоили. Но он предпочитал учитывать всё, что можно учесть. "И когда шёл в Имп всё учёл? — насмешливо спросил у себя могильщик. — И в Хельштен, и в Крено? Нет. Я шёл умирать. Все три раза. Но, чёрт возьми, могильщик должен сложить кости в могильнике, а не в крепости, защищая её от людей человека, которого с натяжкой мог назвать другом". — "Нет, сейчас всё по-другому, — сказал себе тотенграбер, пристально глядя на спящую У" ри. — Не так, как было раньше. Просто сейчас я слишком сильно хочу жить".

К" ле, видимо проследил его взгляд. Старик усмехнулся и, поднявшись с кровати, похлопал Велиона по плечу.

— Ты останешься в башне и будешь защищать её, я договорился с Н" до, убедив его, что от тебя всё равно слишком мало толку в бою, а победа в поединке — всего лишь случайность. Береги её крепко, ученик, и постарайся сделать так, чтобы шальная стрела или тупой берсеркер тебя не свалили.

Договорив, старик лёг на кровать и практически сразу уснул. Могильщик ещё глотнул вина, но сразу отставил полупустой бокал. Всё-таки твёрдые руки и крепкие ноги нужные ему больше, чем успокоение в вине. Раздевшись, Велион лёг в кровать, намереваясь отдохнуть хотя бы с открытыми глазами, но практически сразу провалился в сон.

Ему снились фейри. Они устилали траву. Их оторванные крылья поблёскивали в крови, залившей всю землю. У половины не было голов, а вторая половина тянули к нему свои окровавленные ручки. Те, у которых они были.

Могильщик шагнул назад, но, услышав писк, остановился и поглядел вниз. Фейри с оторванными ручками и ножками устилали землю, сколько видел глаз. И он растоптал не меньше десятка, когда отступил назад.

Пошёл снег. Падая на землю, он пропитывался кровью и прикрывал покалеченные тельца фейри. Переведя дыхание, могильщик развернулся и бросился прочь.

Теперь на фейри наступать было куда проще.

Выбравшись из вишнёвой рощи, могильщик понял, что это был не снег, а лепестки вишни. Он вспомнил У" ри, её слова о том, как здесь прекрасно, когда вишни цветут. И могильщик был с ней согласен: когда лепестки опадают, можно не думать о том, что на земле может быть что-то ещё.

Позади раздался шорох. Обернувшись, тотенграбер увидел демона. Его рога походили на оленьи, но в пасти торчали клыки. Чётырёхпалые лапы демона загребали лежащих на земле фейри и отправляли их в рот. Демон улыбался, когда жрал, и покалеченные тельца вываливались из его рта. "Я доберусь до тебя", — будто бы говорили его глаза. И тогда могильщик снова побежал.

Но дорогу ему преградил Лепесток Вишни. Башни замка были обрушены, а от частокола остались лишь обугленные пеньки, покрытые кровью. Около башен лежали груды тел. Вспомнив об У" ри, тотенграбер побежал к башням.

Но все были мертвы. Он видел К" ле с распоротым животом, видел У" ри в оборванной и окровавленной одежде. Её груди были отрезаны, а горло будто грызли собаки. Но это сделали не собаки. Повернувшись, могильщик увидел Иргура. Его глаза вылезли из орбит, а изо рта текла кровавая слюна. Брюхо ярла вздулось, но он продолжал пожирать чью-то жирную ногу.

Это нога Н" до, — понял могильщик.

— Кажется, Иргур заглотил слишком много, а, друг могильщик?! — крикнул с набитым ртом молодой ярл. Он тоже был мёртв — из его брюха торчал меч, когда принадлежавший могильщику. Из раны в животе вываливались куски тела Н" до — целый глаз, обглоданные пальцы, ломти окровавленного жира. — Но Иргур сожрёт этот кусочек! — весело продолжал Иргур и снова принялся вгрызаться в ногу бывшего главы клана Голг.

"Здесь одни трупы", — понял могильщик и побежал дальше.

Но кто-то схватил его за ногу. Пытаясь вырваться, он посмотрел вниз. Это была У" ри. Её окровавленные губы растягивались в улыбке.

— Возьми меня с собой, — невнятно проклокотала она своим разорванным горлом. — Я же люблю тебя.

— Ты мертва, — пробормотал могильщик.

— Разве это помешает нам любить друг друга? Поцелуй меня, любимый. — Её губы раскрылись, по ним пробежал язык. Могильщик увидел, что половина языка девушки откушена. — Поцелуй. Да, у меня нет груди, но есть всё остальное.

— Убей его! — взревел К" ле, поднимаясь. Он шагнул к могильщику, но ноги запутались в собственных кишках, и мастер упал. — Убей его! Я — твой учитель! Отомсти за моего сына!

— Он мёртв! — закричал могильщик. — Ты убил его! А он убил тебя! И ты мертва! — крикнул он в лицо У" ри, но та старалась снять с него штаны и тянулась губами к паху, одновременно задирая себе юбку и стимулируя себя пальцами. Её вагина была разорвана чуть ли в клочья, по внутренней стороне бёдер обильно стекала кровь, но мёртвую это не останавливало.

— Если мы мертвы, то почему мы ещё двигаемся? — спросил Г" ра. Он вышел из башни, держа половину наискосок срубленной головы в руках. Вторая половина ещё покоилась на плечах. Глаза, один снизу, второй сверху, пристально смотрели на могильщика. — Если мы мертвы, почему ты с нами разговариваешь? Просто уйди. Или тебе нужны лепестки вишни, чтобы ты наступил на нас?

— Нет… — прошептал могильщик, глядя на У" ри. Она, поднявшись на ноги и склонившись, уже практически завладела его членом, продолжая ласкать себя, но тотенграбер резким движением высвободился из её хватки и подтянул штаны.