— О, миссис Харрис, — Шарлотта скрестила пальцы, надеясь, что правильно запомнила фамилию экономки- союзники в доме ей нужны как никогда- благодарю вас. Что до слуг и дома- мы сможем сделать это сегодня вечером, перед ужином. Думаю, хозяин сможет представить меня как того требует… — видя нерешительность на лице экономки, Шарлотта запнулась- что-то не так, миссис Харрис?

— О, нет, мадам. Просто хозяин, он… Уехал в город, не предупредив, когда вернётся. Он был- она покосилась на детей, пытаясь подобрать слова- немного навеселе, если позволите так выразиться.

Мужественно спрятав подступающие слезы (вот как она нужна и важна Эдвину- настолько, что ему даже противно находиться с ней в одном доме. А, может, с памятью начали возвращаться и прежние интересы), Шарлотта улыбнулась миссис Харрис:

— Что же, значит, придется понадеяться на вас. А теперь не могли бы вы проводить нас в наши комнаты, дети устали с дороги, и распорядиться насчёт ванной комнаты для них сейчас. Мне же можно приготовить ванну перед сном.

Экономка тут же закивала головой, уведя их за собой на второй этаж:

— Слуг пока ещё не хватает, но вы, мадам, только скажите- наймем нужное количество. Также по меню- повар ждёт ваших указаний. А ещё…

Голос миссис Харрис монотонно гудел, посвящая во все нехитрые тайны домоуправлеети, разинув рты, восхищённо озирались по сторонам- дом, хоть и был слегка запущенным, но выглядел просто великолепно. Но девушка даже не смотрела на его убранство- в мыслях был только Эдвин. Где он сейчас? Поехал к любовнице? Констеблю? Чтобы схватить Шарлотту, сперва вдоволь поиздевавшись в свою очередь над ней, заставив поверить в то, что она- графиня?

Дети остались на попечении двух горничных, с удовольствием занявшихся не пыльной работой по уборке дома, которую, как показалось Шаррлоте, и начали лишь сегодня, с появлением графа, а игрой с малышами. Сама же девушка разглядывала свою спальню- огромная резная кровать с искусно вышитыми покрывалами и подушками, изящный крохотный столик с вазой и миленьким букетом свежих цветов (верно, слуги решили умаслить новую хозяйку, чтобы та не сильно отчитывала за слабо налаженный быт).

— Еще какие-то пожелания, мадам? — миссис Харрис не знала, куда деть глаза. Ей и самой было неловко от всего происходящего. Девушку эту она хорошо запомнила, и питала к ней добрые чувства. Поэтому-то днём провела беседу со слугами- никаких сплетен, предположений и обсуждений. Никому не позволено обсуждать волю графа и новую графиню. И, вроде бы, пока все шло хорошо

Вот уже несколько дней живя в самой дорогой гостинице, Эдвин чувствовал себя ребенком, довольно богатым, но безумно одиноким ребенком. Не помня, кто его друзья, куда он мог бы отправиться- так и не успел расспросить Годфри, который, оказывается, давно находился на службе у дяди, а потом и у Эдвина, и многое знал. Уехав в город на своем коне, который так радостно заржал при виде хозяина, что сомнений в его принадлежности не оставалось- животные чувствуют подобное гораздо лучше, чем люди, граф не знал, чем себя занять. Дел, необходимых к решению, вполне хватало- ежемесячная встреча с арендаторами, обязанности судьи, возлагаемые на него законом, да и свои нововведения (вот уж они посмеялись с Годфри, когда выяснилось, в какой " комедии масок" оба участвовали) он не собирался бросать- в лицемерии и лживости одной жительницы деревни не виноваты все остальные.

Дни тянулись однообразно- раньше в его жизни тихой гаванью, причалом, куда хотелось возвращаться снова и снова, была Шарлотта. Сейчас же от одного воспоминания об этой обманщице злость и ярость подминали под себя, душили. Правда, все удовольствия или развлечения, столь щедро предлагаемые господаи с толстым кошельком в столице, не прельщали. Первое время он, пообедав в ресторане, праздно прогуливался по улицам. Был в театре, но и там вдруг так некстати на ум пришла мысль " а понравилось бы Шарлотте это выступление? " заставило едва ли не бегом покинуть ложу. Засыпая и просыпаясь с мыслями о ней, Эдвин даже себе боялся признаться в том, что он зол на нечто другое, нежели на обман.

Вот и сейчас, сидя в лучшем мужском клубе города, " Сладкие грёзы", Эдвин с тоской взирал вокруг. Мужчины, с нетерпением ожидавшие предстоящей ночи, пока пытались занять себя чем-нибудь. Кто-то отдавал должное вину и шампанскому, кто-то играл в карты или рулетку, пока ещё просто на интерес, некоторые находили утешение в объятиях местных красавиц, наряженных сегодня умелой рукой хозяйки в прозрачные восточные шальвары из газовой ткани и расшитый самоцветами лиф. Эдвин отклонил предложение скрасить вечер от одной такой прелестницы. Пока готовили сцену для ночного представления, Эдвин отгонял от себя образ рыжеволосой красавицы, но тот, стоило лишь на секунду закрыть глаза, вновь вставал перед ним.

Занятия джентльменов, сводившиеся к лени, разврату и порокам, не приносили того удовольствия как раньше- из скупых рассказов Годфри и визгливых воспоминаний Селесты, Эдвин сделал вывод, что был ничуть не лучше этих праздных прожигателей жизни и денег, считающих работу или свое дело чем-то постыдным. В этом плане крестьяне, с которыми Эдвин имел честь быть знакомым, были в разы лучше хлыщей, живших на деньги своих семей.

— Представь, ей 48 лет, не первой свежести дама, но зато какое у нее состояние- размахивая стаканом, пояснял подвыпивший юнец своему приятелю за столиком рядом- я почти влюблен- хрипло рассеялся он.

— А как же Претти? — удивился приятель.

— А Претти? Куплю ей на деньги новой женушки домик где-нибудь в пригороде для Претти и буду навещать. Сам знаешь- я все равно не смог бы на ней жениться- она всего лишь дочка обедневшего баронета, мой друг.

— А ты не боишься, что твоя старушка заездит тебя так, что ты и не в силах будешь выехать за город? — хохотнул его приятель, похлопав друга по плечу.

— Скорее, это я заезжу мою старую кобылку до смерти, так что останусь богатым и счастливым молодым вдовцом? — подняв шутливый тост, юный Казанова выпил бокал до дна.

— И уж тогда-то женишься на Претти? — продолжал пьяно допытываться приятель.

— Уильям, — зло бросил юноша- ты как с луны свалился, ну какой брак? Претти хороша, не скрою, нам с ней замечательно, она меня любит, я и сам- он замялся, стараясь подобрать слова, чтобы скрыть правду от себя самого- питаю к ней теплые чувства. Но девушка бедна как церковная крыса. Да и по родовитости… — он развел руками, словно бы показывая, что он все зависит не от него- после смерти моей дражайшей супруги я стану искать себе титулованную жену.

— Пппруу, придержи коней, Франц, — рассеялся Уильям- ты сперва одну старуху окрути, да заезди до полусмерти.

Гаденький смешок был ему ответом. Эдвину стало мерзко- неужели круг его приятелей ограничивался такими чванливыми эгоистами, готовыми продаться с потрохами в жажде денег.

Началось представление. Девушки в одних тонких полупрозрачных штанишках, с голой грудью и сосками, окрашенными яркими блёстками, стали двигаться на сцене в такт медленной музыке. Освещенные пламенем свечей, они казались волшебницами, сиренами, чарующими уставших путников. Толстый франт за столиком рядом, разодетый в нелепую разноцветную одежду- темно- фиолетовый сюртук с явными большими вкладками в плечах и зелёные шелковые панталоны, засопел от удовольствия. Барабаня от нетерпения своими толстыми пальцами по столу, он смотрел на сцену, словно в ожидании чего-то.

И тут сама мадам Синтия, как она себя называла, " прекрасная садовница в саду изысканных цветов"(под цветами, естественно, подразумевались девушки), поднялась на сцену, поздоровавшись с гостями. Ее накрашенные ярко-красной помадой губы изогнулись в хищной улыбке:

— Дорогие джентльмены. Сегодня, как вы знаете, особый день. — раздались жидкие аплодисменты и одобрительные выкривания. Мадам, выдержав эффектную паузу, продолжила- сегодня наши очаровательные леди участвуют в аукционе за свое внимание. И тот джентльмен, что предложит самую высокую цену, получит компанию леди…