— Перевертыш? Неужели вы о вукуле? — заинтересовался Дарлан. О вукулах он кое-что знал — они действительно появились из-за демонов в стародавние времена, поэтому тоже боялись серебра.

— Ну, мы-то подумали на обычных волков поначалу, но Кетро клянется, что зверь был один, здоровый как бык, на двух ногах. Стало быть, вукула!

— И скольких этот оборотень еще убил?

— Больше никого, слава Аэстас. — Тропин осенил себя защитным кругом богини. — Но вдруг он вернется? Вдруг, — староста понизил голос, — он среди нас? Я потому и хочу вас попросить, господин монетчик, пожить у нас хотя бы до полнолуния, ибо вукулы, как легенды говорят, в полнолуние особо охочи до людской плоти.

— К сожалению, так долго пробыть у вас я не могу, — отказал Дарлан. — Кое-что гонит меня дальше Дретвальда.

— Хотя бы на ночь останьтесь!

— А что даст ночь? С оборотнями я не сталкивался, вряд ли ночи хватит, чтобы я выследил вукулу, если он вообще не бежал из ваших краев.

— Что ж, хоть за зубаток вам спасибо, — расстроенно сказал Тропин. — И за то, что цену не заломили. Мы народ не самый богатый. А ребят наших жалко. Столько вдовиц сразу — такого горя у нас тут давненько не бывало, будто война какая пришла или мор. Еще и солдаты полегли, что нам теперь господину говорить? Не доволен будет, что мы своими силами не справились.

— Так покажите ему чудовище, — посоветовал Дарлан, кивнув в сторону гигантской многоножки, все еще лежащей возле ворот. Над ней уже вились мухи. — Спрячьте в пустой погреб, чтобы быстро не сгнила. Пусть он увидит, что вам здесь довелось пережить.

— Ваша правда, мастер, так и сделаю. — Тропин вдруг округлил глаза, а потом звонко хлопнул себя по лбу. — Вот я дурная башка!

— Что такое?

— А вот попробую вас все-таки уговорить задержаться на денек.

— И как же?

— Сейчас все устрою. — Староста внезапно вскочил со скамьи и убежал.

Монетчик ничего не понял, пожал плечами и, потянувшись за кружкой, обратил внимание, что на него смотрит парнишка лет десяти, сидевший на бочке чуть поодаль. Улыбнувшись ему, Дарлан сделал большой глоток. Пиво в деревне варили отменное. Монетчик вновь взглянул на мальчишку, тот спрыгнул с бочки и робко подошел к столу. Копна песочных волос, аккуратный нос и голубые глаза, таившие заметную печаль. Скорее всего это был Кетро, отца которого якобы задрал вукула. Наверное, так выглядел сам Дарлан в тот день, когда оказался перед воротами Монетного двора. А ведь у них схожая судьба с этим мальчишкой. Мать Дарлана тоже умерла от болезни, а потом он осиротел. При живом отце, о котором не вспоминал долгие годы. И вот теперь вспомнил, хотя мечтал забыть навсегда. Старые шрамы на душе монетчика заныли. К демонам отца! Этот человек не достоин даже мимолетных мыслей о нем. Не стоит тревожить раны, которые давно зажили, у Дарлана теперь свежие, тянущиеся за ним от самого Фаргенете.

— Вы вправду порубили всех зубаток? — тихо спросил парень.

— Правда.

— И умеете монетами колдовать?

— Не колдовать, а управлять, — мягко поправил мальчишку Дарлан.

— Тогда убейте вукулу! — Парень сжал кулаки, слезы потекли по его лицу. — Мама рассказывала про монетчиков, когда жива была, что они всегда помогали людям.

— Это верно, мама твоя не врала. — Когда-то давно мастера Монетного двора в самом деле защищали каждого просящего за один лишь грош, но не объяснять же мальчишке, что с тех пор многое изменилось. Он все равно не поймет. — Тебя Кетро зовут?

— Староста вам сказал?

— Да, а меня зовут Дарлан. — Монетчик протянул парню руку, тот, шмыгнув носом, пожал ее.

— Вы поможете?

— Пока не знаю, не могу обещать, иначе это будет обман.

— Они мне не поверили, — стал сбивчиво рассказывать Кетро. — До сих пор думают, что я в темноте не разглядел, а я все видел, потому что звезд много на небе было.

— А что вы с отцом делали в лесу ночью? — спросил Дарлан.

— Я не знаю, то есть не знаю, зачем папка пошел туда. Он, бывало, конечно, уходил по темноте, но всегда возвращался. А тут я решил проследить за ним, крался позади, чтоб не заметил. Когда он оборачивался, я к земле припадал или за кустом хоронился. Слышу, он остановился, с кем-то заговорил, но я ж за большим пнем спрятался, потому не разобрал ни слова. А потом… Кто-то зарычал, словно демонский пес. Я выглянул и…

— Успокойся, если тебе тяжело, можешь не продолжать.

— Нет! — снова сжав кулаки, продолжил Кетро. — Все расскажу! Я увидел отца, а перед ним чудище, вроде волка, но больше, глаза его горели зеленым огнем. И оно стояло, сгорбившись, на двух ногах, лапах, или что там у этих проклятых тварей. От страха я выдал себя. Вукула кинулся на папку, а он успел крикнуть мне: «Беги!». И я убежал, бросив его там на погибель.

— Только не вини себя. — Дарлан взял парня за руку. — Тебе сколько? Десять?

— Девять.

— Подумай, чем девятилетний мальчишка мог помочь отцу в борьбе с оборотнем? Ты бы тоже погиб, разве твой отец не желал бы, чтобы ты жил?

— Да только это не жизнь вовсе! — Кетро выдернул руку, вновь брызнули слезы. — Я сирота, тут я никому не нужен. Староста хочет меня отправить в город, чтобы монахи меня приютили. Меня боятся, даже друзья перестали играть со мной.

— Почему?

— Потому что вукула может вернуться за мной, ведь так в легендах говорится!

— Легенды не самые правдивые сказания, Кетро, — возразил Дарлан. — Но народ часто бездумно в них верит.

— Тогда, — твердо произнес мальчишка, глядя прямо в глаза монетчику, — если вы не найдете вукулу, заберите меня, когда уезжать будете.

— Забрать? Куда?

— На Монетный двор! Пусть я вырасту умелым воином, буду охотиться на этих чудищ, убивать их мечом и монетами, чтобы больше не было сирот!

— Кетро, сиротами становятся не только из-за монстров. И я, к сожалению, не держу путь на Монетный двор, прости.

— Тогда учите меня в дороге, я буду вашим оруженосцем, буду ухаживать за лошадью, чистить гриву, это я умею! Подавать меч буду, у меня сильные руки.

— Я не смогу превратить тебя в монетчика. — Дарлан вздохнул, не зная, что еще сказать парню. — Взять с собой тоже не могу, это опасно. Ты можешь погибнуть.

— Стало быть, мама все-таки врала про вас. — Кетро развернулся и убежал, скрывшись за ближайшим домом. Оставшись в одиночестве, Дарлан помрачнел. Но что он мог сделать? Брать в дорогу мальчишку, увиденного впервые? Рисковать его жизнью, охотясь на оживших мертвецов и мутантов? А потом горевать над его растерзанным телом. Дарлан отпил пиво, но теперь оно уже не казалось таким вкусным.

Вскоре вернулся запыхавшийся староста. Он опустился на скамью, осушил свою кружку и, отдышавшись, выпалил:

— Договорился, она примет.

— Кто она, господин Тропин? — спросил монетчик, по-прежнему не понимая, как староста собрался его переубеждать.

— Расскажу по дороге, идемте.

Дарлан стоял в сенях, ожидая, когда его пригласит Сигира. Ее дом находился на отшибе селения и был весьма ветхим. Хозяйства она, судя по всему, не вела, существуя за счет подношений деревенских жителей — в полумраке помещения монетчик рассмотрел мешки с крупой, яблоками и репой. По пути староста поведал, что Сигира принадлежала к колобродам, но по какой-то причине осела здесь давным-давно. Заодно Тропин предупредил, что выглядит она странно, что поначалу при виде нее дети заводили плач, а взрослые осеняли себя охранными знаками, однако со временем оказалось, что Сигара хорошая повитуха, разбирается в травах и вполне доброжелательна. Называл он ее пророчицей и гадалкой, чем, естественно, вызвал любопытство у монетчика.

— Входи, мастер, — раздался низкий голос хозяйки. Дарлан послушно шагнул в комнату, где за маленьким столом, на котором сиял громадный свет-кристалл в тусклом стекле, наверняка единственный во всей деревне, он увидел Сигиру. Она была не молода и очень, даже чересчур худа. Эта худоба пугала. Руки Сигиры, лежащие возле стеклянного шара, напоминали засохшие ветви; крючковатый нос и тонкие губы не добавляли ей красоты. На ней было черное платье с узорами в виде красных кругов, на ушах висели массивные серьги, а шею обхватывало монисто с жемчугом. Ее волосы, собранные в хвост, сохранили природную рыжину. Дарлан понял, о чем говорил староста: Сигиру легко заподозрить в том, что она общается с демонами. Он даже почувствовал, что покрывается гусиной кожей. Не она ли навлекла беды на деревню? Хозяйка молча указала монетчику на стул подле стола, куда он без лишних вопросов уселся. Вблизи он разглядел ее глаза, и возникшее беспокойство испарилось, словно вода на углях. Таких добрых глаз Дарлан никогда не встречал.