Дарлан вошел в свою келью. Не разгуляешься — два шага от двери до кровати, шесть шагов от стены до стены. Обстановка скромная до невозможности: небольшая кровать, возле нее столик с кувшином для воды. В углу — шкаф для личных вещей. Маленькое окошко или скорее отверстие для свежего воздуха, туда только руку просунуть. Большой свет-кристалл, сейчас почти погасший. Вот он какой, его новый дом. Присев на кровать, он уставился под ноги. Мешок все еще был в руках, Дарлан как будто страшился расстаться с ним, цепляясь за него, как спасительную соломинку. Интересно, что скажут монетчики, если он так и будет с ним ходить по замку? Покрутят пальцем у виска или поймут, что ему нужно время для… Для чего? Забыть о том, какая судьба постигла его судьбу? Забыть маму? Отца, который предал его, не сумев победить самого себя? Нужно быть сильнее, взрослее! Если уж признал, что пути к старой жизни нет, то новую надо встречать с высоко поднятой головой. Собравшись духом, Дарлан положил мешок рядом с собой, развязал его. Поразмыслил немного и выудил наружу все, что там было. Деревянный конь, раскрашенный яркими красками. Его подарила мама на пятые именины. Диковинное стеклышко, которое народ иренгов использовал вместо денег. Отец подарил его просто так, после удачного контракта. Тогда он еще был красив и силен. Дарлан мечтал, что когда-то станет таким же. Запасные чулки и шелковый платок, который отец собирался продать на корабле, но Дарлан солгал, что потерял его. В мешке еще оставалось сморщенное яблоко, его он съест потом.

В коридоре раздались голоса. Кто-то из ребят не стал ждать в келье, сразу же нарушив правило Сайена. Встав с кровати, Дарлан подошел к двери и выглянул. Там переговаривались две девчонки, мелкая и та красивая, с косой. Они вели себя беззаботно, словно ничего не происходило. Как же это им удается? Неужели они не горюют по дому? Неужели их не пугает будущее в этом мрачном месте? Дарлан отвернулся от коридора. Какая-та часть его звала выйти к девочкам, познакомиться, поговорить. Другая часть будто заставляла его держаться за одиночество. Почему? Он не знал ответа. Дарлан подошел к кровати, собрал разложенные вещи и спрятал в шкаф, подальше от чужих глаз. Пусть ему суждено стать мастером Монетного двора, никто не имеет права лишить его того тепла, что дают ему эти вещи.

Из коридора вдруг донесся визг. Дарлан выбежал из комнаты, думая, что девочки увидели крысу. В такой старой громадине, как эта крепость, должны были непременно водиться гигантские крысы. Но все оказалось иначе. Тот самый босоногий мальчишка сильно тянул девчонку за косу. Она пыталась вырваться, но от этого ей делалось больнее.

— Пусти! — кричала она.

— Ну уж нет, — смеялся оборванец. — Пока не поцелуешь, не отпущу!

— Перестань! — сказал Дарлан, неожиданно громко.

Босоногий отпустил косу и повернулся к Дарлану.

— Это кто у нас тут такой смелый?

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что это весело, болван.

— Только тебе. Не трогай ее, мы вместе должны научиться быть мастерами Монетного двора. Мы должны дружить.

— Я не буду дружить с тем, кого продал отец, как какую-то побрякушку. — Оборванец уколол его в самое сердце. Дарлан почувствовал, как ему скрутило желудок. Но он вспомнил историю Ламонта. Она придала ему сил. И, в конце концов, ему было плевать, что за обидные слова исторгает рот этого голодранца. Тяжело выдохнув, Дарлан просто сказал:

— Мой отец хотя бы прожил со мной девять лет, пока не понял, что я ему не нужен. Твой же выбросил тебя как мусор сразу, так его тошнило от твоей поганой рожи.

Дарлан приготовился к тому, что мальчишка кинется на него, но неожиданный удар пришел сзади. В голове вспыхнули искры, Дарлан упал, успев подставить ладони. Он тут же откатился в сторону и вскочил, выставив перед собой руки. Кулачным боем он не занимался, но драться иногда доводилось. Его ударил тихо подкравшийся мальчишка без рукава, видимо, он уже сдружился с оборванцем, пока они ждали Сайена снаружи. Значит, один против двоих. Дарлан увернулся от второго удара безрукавника, неловко ступив сторону, а потом впечатал свой кулак мальчишке прямо в нос. Резко обернулся к босоногому, но тот уже передумал нападать. Его приятель отступил, держась за нос.

— Что здесь происходит? — В коридоре появилась девушка в юбке ниже колен. Серая рубашка обтягивала ее грудь, а кудрявые волосы ниспадали на плечи. Она была лет тринадцати или чуть старше. Вокруг Дарлана столпились остальные дети. Он даже не заметил, что все ребята высыпали из комнат, когда началась драка.

— Что здесь происходит? — повторила незнакомка, когда ей никто не ответил.

— Вот этот вот, — девчонка с косой взглядом указала на босоного мальчишку, — стал приставать ко мне. А этот, — она посмотрела на Дарлана и смущенно улыбнулась, — заступился за меня. Потом на него сзади набросился второй. Это они виноваты!

От взгляда этой девчонки Дарлану стало тепло. Он на какое-то мгновение ощутил себя Ламонтом, спасающим Камала от ночных разбойников. Нужно обязательно спросить, как ее зовут. Обязательно.

— Выходит, — ухмыльнувшись, заключила взрослая девушка, — у нас появились злодеи и благородный герой. Твое имя, юный спаситель.

— Дарлан.

— Дарлан? Мне нравится, как оно звучит. Так, внимание, малышня! Я помощница наставника Сайена. Быстро все выстроились вдоль стены. Да не у этой, другой. Растопырили ушки и слушаем. Сейчас мы дружно пойдем обедать. Если опять кто-то из вас устроит заварушку, я лично попрошу мастера Сайена разрешения, чтоб выпороть вас как следует. Поверьте, рука у меня тяжеленная. Усекли?

— Усекли! — хором ответили дети.

— Молодцы. Да, чуть не забыла представиться, будущие укротители монет. Ну, если из вас, конечно, еще выйдет слепить что-нибудь, отдаленно похожее на мастера Монетного двора. Меня зовут Тристин, усекли?

Только сейчас Дарлан обратил внимания на ее глаза. Фиалковые. Прекрасные, с озорной искоркой. Тристин. Ему тоже понравилось, как звучит ее имя.

Они лежали в тишине, прижавшись друг к другу. Прислушиваясь к легкому дыханию Тристин, Дарлан не мог заснуть. Ему до сих пор не верилось, что судьба свела их в этом далеком княжестве. Неужели это сон? Конечно же, нет, что за детские глупости! Вот она здесь, рядом, спустя столько долгих лет. Такая же прекрасная, как всегда. Тепло ее тела, казалось, было способно растопить вечную мерзлоту. Всевышние боги, благодарить вас за эту встречу или проклинать? Пока Дарлан не знал, они с Тристин не успели поговорить о том, как ее занесло с Монетного двора в Паранхольм, а тем более в Кордан. Пока это не имело значения. Они были снова вместе, вот что главное. Рука Дарлана покоилась на плоском животе Тристин, медленно поднимаясь и опускаясь в такт ее дыханию. Он почти не шевелился, хотя лежать в этой позе давно стало неудобно, не хотел будить ее. Он вообще был бы не против, если бы эта ночь продолжалась до скончания времен. Тристин. Дарлан чуть коснулся губами ее бритого затылка и попробовал забыться сном.

Утром он проснулся в одиночестве, Тристин куда-то ушла, дав ему возможность отоспаться. Аромат ее любимых духов еще не улетучился. Сквозь приоткрытые ставни в комнату вливался яркий свет, приближался полдень. Дарлан уже забыл, когда в последний раз позволял себе столько отдыхать. Встав с кровати, он умылся еще прохладной с ночи водой из ведра, оделся и спустился вниз. Они с Таннетом заплатили за эркер, чтобы спокойно завтракать, обедать и ужинать без посторонних глаз. Завтрак Дарлан пропустил, но на обед уже мог рассчитывать — с кухни пахло готовящимся хлебом и жарким с чесночной подливой. В желудке предательски заурчало.

Таннет уже сидел за широким столом в эркере, внимательно изучая карту Кордана, нарисованную на тонкой дощечке цветными красками. Подперев подбородок кулаком, он сосредоточено морщил лоб. Те места, где находили жертв стригой, юный маг отметил иллюзиями в форме маленьких флажков. Они даже развевались, словно на ветру. Оторвав взгляд от карты, Таннет посмотрел на Дарлана и ухмыльнулся.