— Вы только что говорили, что готовы отдать за меня жизнь.
— Да, мисс Элиза, и сочту это счастьем.
— Я у вас потребую меньшего… Помните ли вы моего доброго старого негра Жо?
При этом имени гигант покраснел, вспомнив про пытки, которым по его приказанию подвергли бедного старика бандиты.
— Да, помню… — сказал он, запинаясь. — Я помню беднягу.
— Что с ним стало?
— Не знаю. Но его можно отыскать.
— Вы сделаете это, Фрэд?
— С радостью, мисс Элиза.
— Но это нелегкая задача, Жако и Черный Орел со своими воинами две недели тщетно искали его в Золотом Поле.
— Не беспокойтесь. Я найду его и без него не возвращусь.
— Не нуждаетесь ли вы в помощниках? Несколько решительных человек…
— Благодарю вас, мисс Элиза. Я предпочитаю действовать в одиночку. Пара лошадей, оружие, немного провизии — вот все, что мне нужно. Итак, я могу готовиться в путь?
— Да, Фрэд, и, повторяю, вы доставите мне большую радость, если возвратите мне моего честного Жо.
Он неловко поклонился в ответ и вышел, взглянув на нее долгим любящим взглядом широко открытых серых глаз, как бы желая запечатлеть в памяти ее образ.
Он выбрал двух крепких лошадей, перекинул через плечо свою винтовку, заткнул за пояс пару револьверов и, ни с кем не простившись, покинул ферму.
— Скатертью дорога! — сказал Жако Канадец Колибри, проводив взглядом колосса.
В тот же день Элиза энергично принялась за приготовления к экспедиции, о которой никто, кроме ее ближайших друзей, не должен был знать.
Согласно ее желанию, Черный Орел утроил обычный контингент находившихся на ранчо Монмартр воинов.
Жако и Джек Курильщик закупили по ее приказанию пятьсот карабинов и большой запас патронов.
Заготовлено было множество съестных припасов: бисквитов, консервов, сушеной рыбы и тому подобного.
Прошло уже десять дней с момента отъезда Фрэда, а о нем не было никаких известий. Отсутствие авантюриста начинало беспокоить друзей Элизы, знавших о цели поездки Фрэда. Жако ворчал и награждал Фрэда не особенно лестными для него эпитетами, Черный Орел пожимал скептически плечами, а Колибри уверяла, что этого и следовало ждать от бандита.
Одна Элиза не теряла надежды.
Наконец, в одно превосходное утро, когда она стояла по обыкновению у окна и задумчиво глядела в глубь необъятной прерии, Элиза заметила вдали двух человек, вид которых заставил сильнее забиться ее сердце.
Один из них был гигантского роста и сидел в седле свободно и прямо; другой следовал за ним, сгорбившись и низко опустив голову.
— Жо, мой дорогой Жо!.. Ты… Это ты?.. — вскрикнула молодая девушка, выбежав навстречу всадникам.
Да, это был бедный негр; Фрэд сдержал свое слово и привез старика, преодолев все препятствия.
Услышав голос своей обожаемой госпожи, Жо остановил лошадь, спустился с седла и протянул обе руки в направлении голоса.
Элиза бросилась в его объятия и, рыдая, обнимала и покрывала поцелуями несчастного старика.
Будучи не в состоянии произнести ни слова, он устремил на нее слепые глаза, из которых струились слезы.
Повернувшись к Фрэду, который безмолвно стоял и, растроганный, наблюдал эту нежную сцену, Элиза протянула ему руку и сказала:
— Фрэд, вы совершили доброе, хорошее дело. С этих пор вы будете моим другом и другом всех, кто меня любит.
Он поклонился и, покраснев, ответил:
— Я лишь исполнил свой долг и не смел надеяться на столь глубокую благодарность.
ГЛАВА XXX
Они считали бесполезным и даже опасным искать защиты у американского правосудия; не говоря уж о том, что суд слишком бы затянулся и обошелся бы очень дорого, он, кроме того, несомненно, высказался бы за обвиняемых, так как в этом краю с законами церемонятся меньше, чем где бы то ни было, если они невыгодны миллионерам. С другой стороны, обратиться к правосудию значило открыться врагу и, следовательно, навлечь на себя новые преследования, чего они отнюдь не желали.
Приятель Стального Тела принял гостей со свойственным лесному бродяге гостеприимством, и они стали быстро поправляться.
Стальное Тело стал кумиром супругов Дэрош. Они осыпали своего молодого друга бесконечными благодарностями и ласками. Ему пришлось рассказать им с мельчайшими подробностями все, что произошло со времени их похищения, и, как ни скромничал Стальное Тело, они догадывались, что он всюду играл главную роль, и благодарили его без конца.
Молодой человек чувствовал себя очень скверно. Его мучила совесть при воспоминании об измене милой, доброй и нежной Элизе, которую он ни на минуту не переставал любить. Но в то же время перед ним во всей красе вставал образ Дианы, с ее черными, пылающими глазами, прекрасным бледным лицом, обольстительной, чарующей улыбкой, и он думал:
«Я — отвратительное существо; это несомненно. Я не в силах забыть Диану… Она меня приворожила… Но ведь я люблю, обожаю Элизу… Я готов идти на смерть по одному ее слову… Что же это значит? О как я несчастен!.»
Заметив, с какой любовью молодой человек говорит о Элизе, супруги втайне лелеяли надежду, что молодые люди полюбят друг друга и их счастье будет для ковбоя достойным вознаграждением за его самоотверженное участие в судьбе семьи. Едва оправившись, они стали собираться в путь и предложили своему спасителю погостить на ранчо. Разумеется, Стальное Тело с радостью принял предложение.
Они взяли три билета до Спрингвилла, ближайшей от Монмартра станции, и уселись в удобные вагоны Южной компании.
Не без основания боясь путевых приключений, Стальное Тело вооружился с головы до ног и вооружил своих спутников.
Они выехали из Денвера ночью.
Половина пути прошла вполне благополучно; они пили, ели, спали и радовались перспективе увидеть, наконец, дорогую Элизу и ранчо Монмартр со всеми находящимися там друзьями.
Наступило утро. Кровати были сложены, и вагоны приняли обычный вид. Друзья выпили по чашке чаю, закусили и вышли на площадку полюбоваться чудесной панорамой берегов Рио-Гранде, — этой огромной реки, сопровождающей линию железной дороги до мексиканской границы.
Поезд шел обыкновенным ходом и находился между станциями Valverde и Fort Mac-Rae.
Вдруг слева, в двадцати метрах от поезда, показался белый дымок и раздалось несколько ружейных выстрелов. Одна пуля попала в паровозный колокол и со звоном разбила его вдребезги.
Пассажиры от неожиданности вскочили со своих мест и с ужасом спрашивали друг друга, что произошло.
Послышались проклятия, женские и детские крики, треск взводимых курков.
— Что это!.. В чем дело?
— Бандиты!.. Атака поезда!.. Нападение десперадо!
Всех охватила паника — поднялась невообразимая суматоха.
Вскоре последовал сильный толчок, точно паровоз наткнулся на препятствие, и поезд сначала замедлил ход, а потом остановился.
При первых же звуках выстрелов друзья догадались, что нападение на поезд (которое, кстати сказать, становится все более и более редким явлением даже в самых пустынных уголках Америки) было подготовлено их врагами.
Почувствовав толчок, Дэрош, как опытный механик, тотчас же сообразил, что он произошел не из-за загромождения пути или аварии машины, а был вызван быстрым поворотом тормоза. Несомненно, машинист был в заговоре с бандитами и умышленно остановил поезд.
В мгновение ока Дэрош вскочил в соседний вагон и пробрался на площадку паровоза. Он не ошибся: ни машиниста, ни кочегара там не оказалось — оба выскочили в момент нападения на поезд.
Опытной рукой он взялся за тормоз, и через несколько секунд поезд дрогнул и двинулся, мало-помалу ускоряя ход.
Бандиты, бросившиеся к поезду, только тогда поняли смелый маневр Дэроша, когда поезд пришел в движение.
С проклятиями и ревом несколько человек кинулись к паровозу, но Стальное Тело, разгадав намерения своего друга, был настороже. Не целясь, он сделал в бандитов несколько выстрелов, что образумило нападавших. К нему присоединились более решительные пассажиры, вооруженные револьверами, и Дэрош, ставший волей судеб машинистом, мог под их прикрытием беспрепятственно вести поезд.
