Она внимательно прочла заметку, озаглавленную одним словом: «Безутешная».
«Как и я», — подумала Элиза.
Это было краткое описание покушения на самоубийство, происшедшее накануне на мосту.
Заметка была составлена по рапорту полицейского комиссара, и истина, разумеется, была тщательно скрыта. Лишь предполагалось, что драма имела романтическую подкладку, приводился адрес жертвы и инициалы ее и ее спасителя.
После краткого размышления Элиза, глубоко тронутая горем шестнадцатилетнего ребенка и пораженная роковым совпадением, решила отправиться по адресу, указанному в газете, и по мере сил помочь несчастной.
Она поделилась своей мыслью с Колибри. Индианка сочувственно отнеслась к предложению Элизы; обе девушки быстро собрались и, как только была подана карета, отправились по адресу.
Подъехав к дому № 68, Элиза постучалась к привратнику и, расположив его к себе с помощью луидора, разузнала несколько подробностей относительно семьи, в которой случилось несчастье.
Семья эта, как и следовало ожидать, крайне нуждалась и занимала одну из квартир на первом этаже.
«Быть может, они живут в том помещении, где двадцать лет назад произошла не менее ужасная драма», — подумала Элиза и осторожно, робко стукнула в дверь.
На стук вышла женщина, очевидно хозяйка квартиры, с озабоченным и хмурым лицом.
При виде молодых девушек лицо ее прояснилось. Узнав, что она мать несчастного ребенка, Элиза вкратце объяснила цель своего посещения. Девушка рассказала ей, что ее родители, обладающие теперь несметными богатствами, некогда жили в этом доме и, как она теперь, вели жестокую борьбу за существование. Она не скрывала, что это совпадение было важным мотивом ее прихода.
— Мужайтесь! Не теряйте надежды! Теперь наступит конец вашей нужде! — ободряла она ее.
— О как вы добры; мое изнывшее материнское сердце так нуждается теперь в сочувствии! — лепетала бедная женщина.
— Можно нам ее видеть? — спросила Элиза.
Женщина кивнула головой в знак согласия и повела гостей в соседнюю комнату, дверь которой была приоткрыта.
Это была большая комната, скромная обстановка которой носила следы благополучия, но только, увы! в далеком прошлом.
Две большие, аккуратно застеленные кровати, библиотечка на этажерке из красного дерева, несколько дорогих картин, висевших на стенах, большой портрет в изящной золоченой раме, изображавший мужчину в форме морского лейтенанта, наконец, искусно сделанная модель судна, стоявшая на комоде, свидетельствовали, что некогда владельцы этих вещей жили хорошо.
На одной из кроватей лежала Жанна. Глаза ее были воспалены, щеки горели лихорадочным румянцем, а волосы беспорядочно разметались на подушке.
При виде Элизы и Колибри она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Элиза взяла ее за руку, покрыла нежными поцелуями лицо девушки и всячески старалась ее успокоить.
— Пусть плачет! — сказала Колибри. — Слезы облегчают горе.
Индианка стояла около комода и рассеянно смотрела на портрет морского офицера.
Она прочитала подпись под портретом и взволнованным голосом обратилась к Элизе:
— Подойди скорее сюда, милая. Прочти. Это просто невероятно.
Элиза подошла и прочла:
«Капитану Порнику в знак благодарности от моряков, которых он спас».
Элиза побледнела и дрожащим от волнения голосом вскрикнула:
— Капитан Порник!.. Неужели он приходится вам родственником?
— Он был моим мужем… Добрый, честный человек…
— Он умер шесть лет назад?
— Увы…
— От желтой лихорадки?.. В Веракрусе?
— Да, мадемуазель. Но откуда вам все это известно?
— Я сейчас вам все объясню… Да, это был очень честный, благородный человек… Он вырвал своего юнгу, Эдуарда Сильвера, из когтей нужды и порока…
— Вы знаете и Эдуарда?.. Нашего дорогого Неда?.. Взгляните на этот портрет, милая барышня!
Она сняла со стены фотографию, пожелтевшую от времени, и Элиза без труда узнала в изображенном на ней коренастом семнадцатилетнем юнге Стальное Тело.
Она повесила портрет, схватила руку г-жи Порник, сильно ее пожала и воскликнула:
— Вы и ваша семья близки мне и моим родным уже потому, что нас связывает знакомство и дружба с Эдуардом, которому мы обязаны множеством услуг… О, я сделаю для вас все возможное…
Мадам Порник поблагодарила ее взглядом.
— Скажите мне откровенно: вы небогаты?
— Увы! Весь мой годовой оклад — триста франков, которые я получаю в качестве вдовы моряка.
— Сколько у вас детей?
— Еще одна дочь Ивонна и мальчуган лет восьми — Леоннек. Они теперь в школе.
— Я позабочусь о них и о Жанне, — сказала Элиза. — От моих родителей и меня вы обязаны, не стесняясь, принимать поддержку. Слышите? Это все равно, как если бы вам помогал Нед Сильвер, или Стальное Тело, как мы зовем его в своем кругу.
С этими словами она вынула из портмоне тысячефранковый билет и протянула его вдове.
Бедная женщина не знала, как ей быть.
Ей неловко было брать деньги у незнакомой девушки, и она стояла в нерешительности.
Заметив, что ее колебание обижает девушку, она, наконец, взяла деньги и, горячо поблагодарив ее, с достоинством сказала:
— Я принимаю эти деньги во имя того, кого мой муж считал своим приемным сыном. Мы не получали от Неда никаких известий с тех пор, как покинули нашу Бретань. Я не дала ему своего парижского адреса. Он, вероятно, писал нам и не получил ответа. Что он может обо мне подумать!.. Но мы теперь повидаемся с ним, не правда ли мадемуазель?
— Да, я думаю, — ответила Элиза упавшим голосом и протянула г-же Порник руку, прощаясь; затем она подошла к Жанне, поцеловала ее в пылающие щеки и сказала на прощание: — Смотрите, поправляйтесь поскорее, моя малютка! Я пришлю вам сейчас врача! Завтра я опять приду. Позже, когда вы поправитесь, вы расскажете мне про свое горе.
Колибри тоже дружески поцеловала Жанну, и обе девушки, еще раз пожав руку г-же Порник, возвратились домой.
ГЛАВА VI
Возвращение супругов Дэрош и их друзей из Воздушного Города на ранчо Монмартр мало походило на триумфальное шествие.
Как ни радостно было свидание Элизы с родителями, вырванными наконец из рук Королевы Золота, как ни успешна была предпринятая ею экспедиция, сделавшая семью Дэрош обладателями несметных богатств, счастье было далеко не полно.
Бедная г-жа Дэрош и ее муж слишком настрадались и нравственно, и физически; бедняга Жо был живым олицетворением горя; Элиза испытывала невыразимые муки разбитой, поруганной любви, а Стальное Тело не мог без жгучего стыда смотреть на нее.
Он предполагал, что ей еще ничего не известно, и в первый момент подошел к ней и с искренней радостью протянул девушке руку.
Элиза, желавшая скрыть свои страдания от родителей, взяла его руку, но сделала это так холодно, что у молодого человека упало сердце. Когда они на минуту остались одни, она ответила на его объяснения полным презрения взглядом и сухо сказала ему:
— Я знаю все!..
Он побледнел, смешался и не знал, как себя держать.
Она не сделала ему ни одного упрека и меньше всего походила на жертву. Напротив, ей удалось сохранить вид холодного достоинства и скрыть под ним терзавшие ее невыразимые муки.
— Мои родители и я столь многим вам обязаны, — сказала она, — что вы всегда будете нашим самым дорогим другом. Вы спасли жизнь и мне, и моим родителям… Мы обязаны вам жизнью, богатством, всем…
Он хотел крикнуть ей: «Элиза, моя обожаемая, не говорите со мной так. Я люблю вас, вас одну… клянусь вам…»
Дэрош услышал последние слова молодой девушки и присоединил к ним выражения своей благодарности:
— Да… Наша жизнь принадлежит вам… И если вы нас тоже любите, то не покидайте нас никогда. Слышите?.. Никогда!.. Будьте нашим сыном!..
