Хотя это были лишь вольные мысли. Ничего как такового она сейчас изменить не могла. Лишь её твёрдый шаг чем-то подбадривал некоторых солдат.
Их путь по пустынному лесу стал спокойнее, когда кроны громадных, как колонны мира, хлопковых деревьев сошлись наверху. У их крючковатых корней не росли даже вездесущие плюмерии. Лишь перегной и прошлогодние ветки похрустывали под ногами, и треск цикад перемешался с нарастающим кваканьем.
Небольшая речушка пересекла их путь. Она была завалена будто камнями, и вода едва-едва проскальзывала между них. Но на деле эти камни были пупырчатыми, и у них были глаза.
— Средовые жабы! — узнала Гидра и замедлила шаг. Огромные тёмно-бурые валуны мочили лапы в вялотекущей воде.
— Что? — сухо поинтересовался у неё сэр Арбальд и положил руку на рукоять меча.
— Средовые жабы, — повторила Гидра. — Редкие жабы, водятся у нас на Аратинге. К ним нельзя подходить.
Командиры переглянулись.
— Впервые слышу, — заметил сэр Котто. — Чего в них опасного?
— Вообще-то они огромные, — кашлянув, заметил Энгель. — Размером с собаку.
— Они открывают пасть так широко, что драконам и не снилось; они ядовитые; и могут сожрать даже человека, — сказала Гидра. — Но по средам удивительно спокойны.
— А какой сегодня день?
— Если мне не изменяет память, то суббота или воскресенье, — заметил Манникс. Он похлопал по карманам, но безуспешно: его записная книжка сгинула в огне.
Командиры устало посмотрели на диатрина. «Мы же не будем делать крюк из-за жаб?» — говорили их глаза. Но Энгель качнул головой:
— В местных лесах ядовитые жабы и лягушки — одна из главных опасностей. Мы больше не будем терять солдат. Обойдём.
Они решили пройти выше по течению. Большой отряд и топот лошадей напугал жаб; они, будто ленивый камнепад, попрыгали вниз по реке, в заросли. Странное зрелище насмешило Гидру.
— Разбираетесь в лягушках? — спросил у неё Манникс ненавязчиво, пока она шагала подле других командиров.
— В жабах, вы хотели сказать.
— Прошу прощения.
— Да, — Гидра беззаботно пнула кусок сухого мха под ногами. — Разбираюсь достаточно, чтобы не ткнуть пальцем ужасного листолаза или ещё какую-нибудь ядовитую жуть. В лесах Аратинги ядовито решительно всё, а я любила гулять там.
— Но с вами должен был ходить какой-нибудь охотник? — встрял в их светскую беседу сэр Котто.
— Нет, я ходила сама, — беззаботно отвечала Гидра. — Родители не отпускали меня из Оскала. Поэтому я гуляла одна, когда могла вылезти из окна.
Энгель рассмеялся сдавленным смехом и заметил:
— О вас ходили слухи, что вы выбираетесь в лес в дом к какой-то местной ведьме, и вместе с ней там наводите проклятья на честных людей.
— Ага, — улыбнулась Гидра в ответ. Редкие, но довольно приятные разговоры давали ей ещё больше сил. «Я уже не та беспомощная девица, что мечтала сгубить отца порчей», — думала она. — «У меня такое чувство, что мне в руки вместо веретена наконец вложили меч».
Несколько часов пути привели их реке Россе. Там их ожидали плоты, чтобы сплавиться ниже, к стоявшему в устье кораблю. Но только люди начали погружаться на плоты, как в светлеющем небе прозвучал громкий драконий стрёкот.
— В воду! — в ужасе скомандовало несколько рыцарей, и люди в панике кинулись в покрытую кувшинками реку.
Гидра же отбежала на несколько шагов от общего потока и выдохнула, обращаясь вверх:
— Не подлетай. Чёрт с ним, останься тут. Они больше не могут тебя видеть.
«Дракон не понимает человеческих слов, но понимает посыл», — помнила Гидра. И её мысль на сей раз была чётка, ясна и уверенна, без тени переживаний за то, как Мордепал это истрактует. — «Не показывайся им».
Разочарованный гул эхом долетел до её ушей и стал стихать. Гидра расплылась в улыбке.
«Я могу», — отметила она себе. — «Для мага преграды нет. Тихо или громко, тебя услышат. Главное в этом не сомневаться».
Она оглянулась на взволнованных солдат и поджала губы.
«Они будут бояться появления Мордепала. И они правы: он явно не хочет улетать. Его вой тягучий и тоскливый, если он услышал призыв не на бой. Пусть лучше он останется у здешних гор, пока не потребуется».
Сомнение кольнуло девушку. Как ей удастся призвать его потом? Неужели он услышит её мысль через море?
«Не мысль, но колокола — наверняка», — успокоила она себя и возвратилась к отряду, дожидаясь, пока ругань и возмущение стихнут, и начнётся погрузка на плоты.
Вскоре весь немногочисленный отряд диатрина сплавился вниз по течению. К своему облегчению, спрятанный в зарослях, у глубоких вод, корабль был невредим и ожидал их. Лишь лесницы и другие лемуры покушались на него в отсутствие хозяев.
Вся сотня без труда поместилась на судне. Солдаты смогли вздохнуть с облегчением.
Энгель велел не поднимать его белые флаги и как можно тише покинуть прибрежные воды, чтобы не привлечь внимание диатрийского флота, если тот находится в море. Так что с рассветом корабль заскользил по волнам, и робкий ветер подул в паруса, унося их прочь с большой земли.
«Это будет мой первый визит на остров Дорг», — думала Гидра, стоя на палубе вместе с прочими солдатами. Теперь она была их частью и не страшилась их широких плеч и чешуйчатой брони. Бриз перебирал её всклокоченные рыжие волосы, а в глазах сияло отражение зари. — «Это совсем другая жизнь».
Их путь должен был занять примерно сутки. И хотя диатриссе предлагали прилечь и занять каюту, она лишь качала головой, уступая свои удобства тем, кто действительно устал. Её же внутри подогревал внутренний огонь.
Они покинули прибрежные воды без происшествий и в жарком свете полудня взяли курс на остров Дорг. Бескрайнее море раскинулось вокруг одиноко идущего корабля. К счастью, ветер не мешал им, а то и помогал, поддувая в потрёпанные паруса.
Диатрин Энгель тоже не желал отдыхать и вместе с капитаном всматривался вперёд. Гидра слышала, что он раз за разом говорит об одном и том же:
— Если Мелиной занят кем-то из наших неприятелей, то по крайней мере на Дорге мы встретим наших союзников. Если кто-то ещё помнит о чести, если кто-то ещё верен богам и принесённым клятвам, то это рыцари Рааля, диатрис Монифа и знать Дорга.
Эти слова давали ему надежду, которая слабо озаряла его белое лицо. «Может и хорошо настолько верить в людей», — подумала Гидра, прижавшись к мачте щекой и глядя на светлую фигуру диатрина. — «Но мне всегда было проще думать, что честь и достоинство — выдумка, состряпанная, чтобы дурить других. Быть может, настал час признать, что я не права, ведь, видит небо, хотя бы для этого человека принципы и рыцарство очень важны — я сама тому свидетель».
По пути Гидра также напряжённо размышляла о колдовских способностях диатрис Монифы. Несомненно, помощь духа Мелиноя должна была дорогого ей стоить. «Возможно, случившиеся с её семьёй несчастья — плата за то, что он будет убивать любого, на кого она укажет», — размышляла диатрисса. — «Самое первое убийство, Сагарии Райской Птицы, было слишком давно. И хотя диатрис могла иметь к этому отношение, об этом я рассуждать не могу. Что же до лорда-канцлера Магра Денуоро… похоже, он мог предать Энгеля, за что и поплатился. Ну и, наконец, мы с Авророй. По всему выходит, что у диатрис со лхамом именно уговор — ведь его действия повторяются раз за разом. Контракт. Как с демоном. А значит, ей будет сложнее возразить мне, если я скажу прямо: я знаю про контракт».
Уже ночью на горизонте показался остров Дорг. Проснулись все, и ликование огласило корабль. Подняли белые с золотом знамёна диатрина Энгеля — и, приближаясь, на башнях среди бирюзовых увидели такие же.
Дорг захватывал дух. Скалистый, но очень крупный остров был изрезан множеством бухт. Многоуровневый город волнами покрывал крутые скалы. Корабли заплывали в громадные гроты целиком вместе с мачтами, а на утёсах высились тонкие, будто иглы, башни, вытянутые до самого неба.
Рааль, древний замок Астрагалов, воздвигнутый ими три века назад меж двух самых высоких гор Дорга, походил на корону, блестящую на монаршей голове. Сам тёмный, из островного камня, он отсвечивал от жёлтой луны золотыми шпилями. Королевский дворец прятался за ним. Множество огней мерцало во дворце и городе у его подножья, будто на подоле знатной дамы, и дым поднимался из кузен и ремесленных домов даже ночью. Это был город-остров, город-порт, город-жизнь, в котором непрерывно кипела работа.
