Гидра восторженно смотрела на столицу. Она и не думала, что та ей так понравится. «Воистину, в сравнении с захолустьем Аратинги, город с башнями под множество драконов похож на высеченную в камне картинку из книги со сказками».

В порту они приблизились к отведённой для диатрийских судов пристани. Множество фрегатов и грузовых кораблей стояли под патиновыми знамёнами, но были и другие — сине-алые, мадреярские. Погружаясь в полумрак портового грота, Гидра слушала, как сердце стучит чаще.

И тут же затихает, тоскуя. Корабль с белыми штандартами Энгеля выбежали встречать сотни горожан. Они, затаив дыхание, протискивались вперёд и из последней надежды искали его глазами.

И нашли.

Звучное «ур-р-ра-а-а!» так загремело в гроте, будто под сводами разразилась гроза. Гидра зажала уши и проводила взглядом счастливого принца, что сбежал по сходням навстречу своему народу.

«Он дома», — подумала она. — «Его ждут даже после объявления смерти. В отличие от меня, которую и живую-то не ждут нигде… и у которой дома нет».

В воздух летели шляпки, платки и цветы. Энгель не боялся своих людей и не отгораживался от них своей стражей, как Тавр — он протягивал им руки, и они, плача от счастья, сами касались подола его плаща. Тем не менее, он не мог долго купаться в народном ликовании. Им нужно было подняться из грота вверх, к Раалю, и потому они двинулись сквозь толпу.

Гидра держалась вблизи него вместе с командованием и с тихой завистью смотрела на то, как люди превозносят диатрина. Впрочем, именно благодаря бесстрастному взгляду на толпу она неожиданно увидела Аврору.

Бедная фрейлина явно похудела за последние пару недель. Её чёрное траурное платье и сетка на волосах совсем скрадывали красоту, и лицо казалось полноватым лишь само по себе, за счёт своих детских черт. Огромные древесно-коричневые глаза глядели на принца, не смея кинуться вперёд, будто не веря, что он жив.

И Гидра сама схватила её за руку и вытащила из толпы.

— Ваше Диатринство! — разразилась слезами Аврора и крепко обняла её. — Вы живы! Он жив! И вы здесь! О, я не могу поверить… О, бедный Леммарт, он услал меня прочь и сам остался на растерзание Тавру, но я и поверить не могла, что здесь будете вы!

Энгель даже не расслышал её голоса среди прочих, и Гидра, прижимая к себе фрейлину, отстала от него ещё сильнее.

— Бедная Аврора! — искренне воскликнула она. — На тебе совсем лица нет! Как ты спаслась из горящего города?

— Это всё Леммарт, он вовремя велел мне бежать в порт вместе с остальными. Он сказал, что Его Диатрость, скорее всего, погиб в огне, и Тавр займёт город; и тогда мне, вашей фрейлине, не жить! Но и ему тоже… Ох, что там сейчас творится…

«Выходит, наши догадки более чем верны», — подумала Гидра и рывком стянула чёрную сетку с её волос. Русые волны высыпались Авроре на плечи.

— Тебе больше не нужен траур! Эй, диатрин! — прокричала она так громко, как умела, доставшимся от отца командирским голосом.

Рыцари обернулись к ней, и Энгель тоже. Лицо его просияло, и он тут же кинулся к ним. Настал его черёд обниматься с Авророй. Та плакала от счастья, а он тоже улыбался и даже не шипел, когда руки фрейлины по незнанию стискивали его обожжённые плечи. Новая волна ликования наполнила толпу, и сразу зазвучали слова о возлюбленной и неудачном браке диатрина. Грязную, всклокоченную Гидру немногие могли признать за принцессу, и потому никто не стеснялся выражать поддержку не самым праведным чувствам Энгеля к двоюродной сестре.

Но Гидра была счастлива, что Аврора жива. И хотя грусть всё равно трогала её разум, она не могла не улыбаться, видя радость своей фрейлины.

— Ваше Диатринство! — смущённо отстранившись от Энгеля, воскликнула Аврора. — Придворная охотница отбыла со мной.

— Лесница? — обрадовалась Гидра.

— Совершенно верно! Мы остановились в портовой гостинице, и она сейчас там…

— Постой, где? — брови Энгеля взметнулись вверх. — Тебя не приняли в Раале?

Аврора смущённо опустила глаза, и Гидра не выдержала:

— Диатрин, вы дурак или притворяетесь? С Авророй всегда обращались плохо. И собственный отец, и ваша мать. Без вашего заступничества ей вообще повезло, что она добралась сюда.

Энгель сверкнул на неё глазами, но понурил голову. «Верить в честь хорошо», — сердито подумала Гидра. — «Но иногда надо смотреть правде в глаза. Твоя мать вовсе не такой ангел, как ты».

— Ладно, нам нужно отправляться во дворец, — сказал он сухо. — С тобой, Аврора.

— Но по пути мы заберём Лесницу, — встряла Гидра.

— Нам некогда, диатрисса.

— Нет, — твёрдо сказала она. — Вас ждал весь город. А меня одна кошка. И я тоже хочу получить свою часть оваций.

Словно город причудливых подземных гномов, Дорг вёл их множеством тоннелей и горных дорог. Не везде им удавалось проехать на экипаже: иногда приходилось спешиваться. Отовсюду им предлагали лошадей; не только диатрину, но и его солдатам, воспевая их храбрость и заслуги. Но Энгель, Аврора и Гидра, прижимавшая к себе Лесницу, словно дитя, зачастую предпочитали пройти пешком. Они разговаривали и смеялись, серьёзнели и хмурились, но потом смеялись снова.

Тесные горные улочки со зреющими над головой мандаринами чем-то напоминали Гидре родной город Арау. Но, в отличие от жары и бедности, царящей на улицах Арау, Дорг умело прятал своих жителей за многоступенчатыми тенями, а теснота городских улиц создавалась в основном множеством рабочего люда.

Сразу чувствовалось, что Лорнас был возведён в центре и над Мелиноем примерно так же, как Рааль над Доргом. Замок венчал город, но отделялся от него двумя рядами стен и жуткой глубины рвами, похожими больше на ущелья. Далеко внизу этих рвов, во тьме, если верить слуху, плескалась морская вода. Построенный на скалах город задействовал все преимущества гор для возможной обороны. И во мраке высокие шпили раальского дворца казались особенно неприступными.

Пройдя через два ряда откидных ворот, диатрин и его свита наконец прибыли внутрь, за донжон, к широкому крыльцу королевского дворца. Солдаты были отправлены в кордегардию вместе с командирами, а к самому Энгелю диатрис Монифа выбежала сама. Поднятая прямо из постели, в шёлковом халате, с распущенными седыми волосами, она кинулась на грудь сына и стала поливать её слезами.

— Я знала, что ты жив! — твердила и твердила она. — Я знала! О, боги ответили на мои мольбы…!

Её прекрасное лицо тоже приобрело черты непроходящей усталости за последние недели. Но искреннее счастье делало её моложе. А Аврора и Гидра отстранились от неё подальше, чтобы не стать причиной её гнева.

«Какая счастливая, ну прямо загляденье», — закатывала глаза Гидра, обнимая мурлычащую Лесницу. — «Но стоит ей обратить внимание на двух замарашек, которые явились сюда вместе с её бесценным сыном, и это картинное счастье превратится в подчёркнутую холодность».

— Ах, Ваше Диатринство, — бормотала Аврора, теребя рукава своего узкого чёрного платья. — Не могу поверить, что мы снова вместе. Прошло будто бы десять лет…

— А на самом деле это лишь четвёртый лунар лета, — усмехнулась Гидра.

После продолжительных приветствий диатрис Монифа наконец велела разместить дорогих гостей. У Энгеля в раальском дворце была собственная анфилада — меньше комнат, чем в Лорнасе, но куда просторнее. Почти у каждого аванзала или спальни был свой балкон, выходящий на горы и море. Тем не менее, Гидра проявила ложную скромность и попросила разместить её в комнатах фрейлин, по соседству с Авророй. Ей совершенно не хотелось подчёркивать свой супружеский статус тогда, когда речь шла о его будущем уничтожении.

Ей предоставили небольшую, но снабжённую балконом комнату. Она с удовольствием скинула с себя свою перепачканную тунику и при помощи слуг искупалась в горячей купели. После чего постояла, глядя с балкона на горный простор и лунную дорожку, протоптанную в морской ряби.

«Здесь такие контрасты высот», — думала она. — Высокие скалы и глубокие ущелья. Город и море. Драконам здесь наверняка было раздолье: каждая башня устроена так, что они на неё могут сесть».