Так как форт Манцанилла был весьма слаб, то он был разрушен самими же испанцами при приближении неприятельской эскадры; и когда 30-го числа сэр Калонер Огль, с несколькими судами своей дивизии, стал на якорь близко к Кастилло-Гранде, то капитан Ноульс, сделав вечером рекогносцировку, убедился в том, что неприятель очищает также и этот форт. На следующее утро испанцы затопили также два своих остальных линейных корабля в канале и покинули форт, который немедленно был занят англичанами. Теперь между флотом и городом не было других препятствий, кроме затопленных кораблей и отмели за ними[140].

Но 2 апреля приведено было несколько бомбовых судов, и они начали стрелять по городу вместе с несколькими орудиями Кастилло-Гранде, которыми воспользовались с этой же целью. К вечеру был прорван проход между затопленными судами, и три брандера прошли через него, заняв позиции, удобные для прикрытия высадки войск на случай, если бы к ней прибегли. Третьего числа «Веймут», 60-пушечный корабль капитана Ноульса, прошел через западный канал под огнем неприятеля, но без существенных повреждений, и следующей ночью, обойдя банку, стал в безопасном месте, в восточной части гавани, куда собрались суда, очистившие соединенной стрельбой берег от неприятеля и тем подготовившие возможность высадки войск с транспортов, которые начали уже втягиваться в гавань.

Даже и теперь, несмотря на промедление, падение Картахены казалось несомненным как для солдат, так и для матросов. Войска приступили к высадке 5-го числа, рано утром, в двух милях расстояния от форта св. Лазаря, и хотя весь гарнизон вышел для их отражения, но, будучи разбит на малые отряды, только очень мало задержал движение десанта, над которым начальствовал Уэнтворт. Последовавшие за тем события почти необъяснимы. Адмирал, решительность которого мы видели из его предыдущих действий и который до сих пор испытывал все средства к достижению успеха, прежде чем признать предприятие неисполнимым, пришел вдруг к заключению, что малая глубина не позволяет его судам приблизиться и обстреливать город. Между тем, мы знаем теперь как факт, что эта глубина достигает 7 сажен около самого берега, у места, где на плане 1854 г. показан форт Пастеллио, т.е. на расстоянии всего 1000 ярдов от города… Адмирал не сделал никаких передвижений флота после высадки войск. Генерал Уэнтворт, со своей стороны, занял монастырь, расположенный на одном из самых возвышенных пунктов, и знал или должен был знать, так как видел это собственными глазами, что форт св. Лазаря не особенно силен и что над ним командует возвышенность с восточной стороны, в самом близком от него расстоянии. Вместо того чтобы на основании этих данных продолжать наступление и попытаться взять форт или окружающие его высоты, он расположился лагерем и пробыл в таком положении три ночи, ожидая прибытия палаток и багажа.

Между адмиралом, который казался внезапно морально парализованным, и генералом, постоянно думавшим, что если только пошире раскрыть рот, то в него сами посыплются ягоды, возникли взаимные препирательства и разногласия.

Генерал жаловался на то, что флот ровно ничего не делает, тогда как солдаты изнурены и число их значительно уменьшилось вследствие тяжелой службы и неблагоприятных климатических условий. Адмирал, со своей стороны, утверждал, что его суда не могут подойти ближе для бомбардировки города Картахены, и упрекал генерала в недостаточной деятельности и решительности атаковать форт св. Лазаря, возвышающийся над городом и который нужно было взять штурмом. Уэнтворт, вследствие укоров, решился на эту попытку. Войска его двинулись в атаку, но так как проводники были убиты, то наступающие взяли ложное направление и вышли к сильнейшей части укрепления, где, к тому же, они подвергались выстрелам из города. Полковник Грант, командовавший гренадерами, был смертельно ранен; штурмовые лестницы оказались слишком короткими; офицеры пришли в замешательство, не получая никаких приказаний, а войскам пришлось в продолжение нескольких часов с непоколебимым мужеством выдержать упорный бой, но в конце концов пришлось-таки отступить, хотя и в большом порядке, но оставив на поле битвы до 600 человек убитыми и ранеными.

Неудача была такова, что войска не могли от нее оправиться, болезни настолько свирепствовали в их лагере, что умерло или было выведено из строя до 500 человек, и в силу этого на военном совете сухопутных офицеров решено было с возможной поспешностью посадить войска обратно на суда. Это решение было приведено в исполнение 13-го числа… Только 3200 человек из 5000 высаженных вернулись на суда, и дальнейшие операции против Картахены были совершенно прекращены.

Хотя в этом предприятии все доступные с моря форты, составляющие морскую защиту Картахены, были уничтожены вместе с эскадрой, состоявшей из 5 линейных кораблей, но атака не имела успеха. На вопрос о причине не так легко ответить. Кажется ясным, что было ошибочно высадить слишком значительные силы, особенно принимая в расчет падение фортов Тьерра-Бомба. В то же время кажется странным, что часть сил, высаженных на северную сторону, не была высажена на южную, или, по крайней мере, не была переведена туда, когда слабость ее положения обнаружилась. Но затем последовавшие успехи форсирования прохода Бока-Чика и всех операций, вплоть до момента второй высадки войск, казалось, искупили все ошибки начала операций. Каким образом случилось, что после второй высадки, когда дружное наступление в какой угодно форме и почти в любом направлении непременно увенчалось бы успехом, не было сделано дружного наступления ни в каком направлении, остается непостижимым. В конце концов, неудача направления на Картахену не выяснена – вот все, что мы можем сказать.

Здесь будет уместным заметить, что во многих отношениях форсирование прохода Бока-Чика походит на атаку Виго. Существенной разницей является то обстоятельство, что флот оставался без прикрытия и что высадка была сделана прямо против фасов батарей. Почему это должно было быть так, не объяснено, хотя, может быть, при беглом взгляде на местность это и можно понять даже теперь. При наличии значительной береговой силы кажется странным, почему высадка войск не была сделана одновременно как на северной, так и на южной стороне прохода, и не видно теперь никакой причины, почему одна партия не была высажена значительно к югу, а другая – значительно к северу от фортов, которые надлежало взять, и почему флот не кооперировал с десантом, как это делалось обыкновенно. Потери и повреждения судов в их схватках с батареями, кажется, не окупились соответствующими выгодами. Мы должны здесь заметить, что риск, которому подвергались суда Вернона, не был добровольный, а вынужденный опасением вмешательства испанского флота, находившегося за тысячу миль в Гаване.

Состояние судов Вернона было таково, что, согласно инструкциям, он должен был отослать несколько из них домой, и тогда – с меньшим флотом и с отрядом, уменьшенным от первоначальной численности 12 000 до 3000 человек, – казалось бы, надо было считать невозможным продолжение нападений на территорию неприятеля. Вернон был, однако, другого мнения и думал, что, разделив флот, он будет в состоянии блокировать испанский флот и держаться против него в Гаване и делать также нападения на территорию.

Целью действий был избран Сантьяго-де-Куба, город и закрытая гавань на юго-восточном берегу острова, известный тогда как излюбленное рандеву приватиров. Вход в порт был весьма затруднителен, не только по причине его узкости, но также и вследствие отбойных ветров, которые застигали судно при его приближении к порту и для борьбы с которыми требовалась специальная сноровка. По этим причинам, а не вследствие какой-либо серьезной обороны места фортами и гарнизоном, решено было, так сказать, отодвинуть обыкновенный принцип успешной атаки до его крайнего предела и завладеть сначала вполне беззащитным и весьма легко доступным соседним портом и затем уже оперировать против Сантьяго-де-Куба с суши, опираясь на эту морскую базу. Упомянутый порт назывался Вальтенам Бэй (ныне Гуантанамо), в 40 милях к западу от Сантьяго-де-Куба, и замечателен своей удобной бухтой, могущей служить защитой флоту в течение «сезона ураганов», как раз тогда приближавшегося. Кажется, что Гуантанамо совершенно не был занят испанцами и ничем не защищен, и Вернон вступил в порт 13 июля 1741 г. со всеми своими силами, состоявшими из 61 судна; в том числе были 9 линейных кораблей, 12 фрегатов и меньшие суда[141], с транспортами, на которых было 3000 человек оставшейся армии и 1000 негров, взятых с Ямайки. Три дня было потрачено на то, чтобы ввести в бухту флотилию, собрать сведения и расставить шесть линейных кораблей поперек выхода, для обеспечения себя от внезапного нападения с моря; в то же время дивизия сэра Калонера Огля, вместе с фрегатами, была отделена блокировать вход в Сант-Яго и наблюдать за движениями испанского флота в Гаване[142]. Затем на военном совете, состоявшемся 20 июля 1741 г., решено было приступить к попытке покорить остров Кубу, начав с сухопутной атаки Сант-Яго.