— Если через минуту вы, барышня, не вернетесь, я должен буду позвонить господину Молодцову!

— Хорошо! — мгновенно согласилась Настасья.

И потом, когда она отслеживала перемещения Ольги при помощи отцовского мобильника, гаджет раз десять принимался вибрировать у неё в руках.

По счастью — удача и тут оказалась на стороне дочери Филиппа Рябова — Пречистенка была тем районом Москвы, который девушка успела неплохо изучить. Именно здесь — в бывшем Чертолье — располагался квартал, выкупленный корпорацией «Перерождение» под архитектурно-исторический заповедник. Корпорация обустроила там всё в стиле, более всего соответствовавшем эпохе царствования императора Александра Первого. Горожанам открыли в заповедник свободный доступ, а Макс и его отец несколько раз водили туда Настасью на экскурсии.

И попутно Алексей Федорович объяснил ей, как можно проникнуть в любое здание заповедника без ключа. Замки на дверях только выглядели старинными — этакими ржавыми амбарными громадинами. На самом деле внутри каждого из них пряталось электронное устройство с крохотной клавиатурой. Код для этих устройств был длинным и сложным, но зато — универсальным: отпирал все замки. И отец Макса сообщил его Настасье — на всякий случай. Он-то его, уж конечно, знал: все эти замки были продукцией «Законов Ньютона».

5

— Вы и есть господин Ф., — сказал Ньютон; это не был вопрос.

Человек, недавно освободивший его от пластиковых наручников, взметнул брови.

— Что же навело вас на такую мысль? — воскликнул он.

И тут же — словно только этого момента они и ждали — из-за сдвинутых столиков поднялись все до одного сотрудники полиции. Ровным шагом — чуть ли не шеренгой — они стали подходить к господину Ф., чье инкогнито было раскрыто. А когда подошли все, вперед выступил высокий полицейский в форме майора.

— Мы получили указание исполнять ваши приказы, — сказал он. — Однако желали бы получить разъяснения. Формально полковника Хрусталева никто от руководства операцией не отстранял.

— Половник Хрусталев, — сказал человек, только что изумившийся заявлению Ньютона, — ловко водил всех за нос. Но, если бы ни господин Ф., никто, быть может, ни о чем таком и не догадался бы.

— Что это вы, милостивый государь, о себе в третьем лице говорите? — Ньютон изобразил усмешку. — Может, хватит уже наводить тень на плетень.

И тут раздался голос — юношеский, звонкий и свежий:

— Вы, господа, все не по адресу обращаетесь. Позвольте отрекомендоваться: господин Ф. — перед вами.

Все разом повернулись к молодому человеку, который закинул автоматическую винтовку Мосина за плечо и держал теперь в правой руке, на уровне пояса, золотой значок, на котором выступали рельефом щит и меч. Ньютон изумился было, но тут же сам себя мысленно поднял на смех. Ведь и его Максимка выглядел сейчас как восемнадцатилетний юноша!

А подлинный господин Ф. тем временем пристегнул значок к поясу полицейской формы и проговорил — словно продолжая прерванную беседу:

— Я, конечно же, всё вам разъясню — однако позже. А сейчас мы с господином Берестовым должны подняться на крышу. Я знаю, кто на самом деле тот человек с плакатом. И знаю, чего он хочет.

* Отвратительная личность (нем.)

1

Подворотня, в которую задувала поземка, вывела Настасью, Ирму и Ольгу в Лопухинский переулок, где был припаркован ярко-красный «Руссо-Балт». А всего в нескольких метрах позади него стоял — развернутый в противоположную сторону — черный «Рено-Альянс». Возле него, однако, не было видно двух мужчин в одинаковых зимних кепках. И Настасья рассчитывала, что эти двое теперь нескоро вернутся к своему электрокару. Когда она вместе с Ирмой и Ольгой Андреевной покидала жарко натопленную квартиру в старинном доме, на полу остался лежать раздавленный Настасьей крохотный радиомаячок. Его Настасья обнаружила в маленьком внутреннем кармашке Ольгиной сумки; такие кармашки прежде предназначались для мобильных телефонов.

Ирма отперла машину — ключ-брелок был у неё. Однако села она не на место водителя, а не переднее пассажирское сиденье. Потом глянула на Ольгу и выговорила чуть насмешливо — со своим едва заметным немецким акцентом:

— Прошу вас за руль, сударыня! Вы знаете город куда лучше, чем я и моя подруга. А нам нужно поскорее убраться отсюда.

Медленно, будто нехотя, Ольга опустилась на водительское сиденье «Руссо-Балта».

— Может быть, — госпожа Булгакова глянула на Настасью, — лучше вы поведете? Всё-таки это ваша машина! А я, признаться, давно не садилась за руль.

Но Настасья только мотнула головой. Она ощущала себя настолько взвинченной, что не решалась сама вести «Руссо-Балт» — хоть это и был её электрокар: подарок Макса. Но в Максе-то и было всё дело! Настасья не могла перестать думать о том, в какой степени именно она была повинна в том, что происходило сейчас с её женихом. «Бывшим женихом», — поправила она себя мысленно. Но тут же наотрез отказалась эту поправку — с не меньшей категоричностью, чем только что отказалась сесть за руль.

Так что — хотела того Ольга Булгакова или нет, а вести красный «Руссо-Балт» пришлось ей. Она вырулила с Остоженки на Пречистенку и направила электрокар в сторону Зубовского бульвара. А Настасья Рябова расположилась за её спиной на заднем сиденье.

— Пожалуйста, поезжайте на Комсомольскую площадь, — попросила она Ольгу Андреевну. — Я должна забрать из «Ленинградской» Гастона — своего пса. Ну, то есть — он пёс моего жениха, хотя и мой тоже. А потом мы все вместе поедем к штаб-квартире ЕНК.

Вот только — никуда они не поехали. Не зря Ольга Булгакова их предостерегала: предупреждала о своих утраченных водительских навыках. Да и начавшаяся метель, наверное, сыграла свою роль в том, что произошло далее. Но — Настасья чуть позже решила: это была расплата за её малодушие. Целиком и полностью её, Настасьи Рябовой, вина.

2

Макс понимал: если он не решит свою проблему прямо сейчас, немедленно, то потом ему уже не представится шанса её решить. А если и представится, он непоправимо опоздает. Сейчас был тот самый момент, который он просто не имел права упустить.

Ангар, куда его привели, выглядел так, будто им никто не пользовался те пять с лишним лет, что прошли с момента, как директор зоопарка и его подельница приволокли сюда целый класс приготовленных на заклание детей. Кое-где Макс видел даже обрывки ленты, которой огораживают место преступления. Их так и не убрали с осени 2081 года. Что было и понятно: ангар не принадлежал зоопарку, у него имелся сторонний собственник. И этот человек явно не жаждал производить генеральную уборку в помещении, которое совершили такое.

«Как же его звали — того, кому этот ангар принадлежал?» — попытался вспомнить Макс. Ему отчего-то представилось, что это чрезвычайно важно. И ведь главное — когда-то он, доктор Берестов, знал фамилию того человека! Он читал отчет следователей о событиях, в результате которых перестал существовать класс Сашки Герасимова. Причем читал его дважды. В первый раз — вскоре после всего случившегося, в ноябре 2081 года. И второй раз — совсем недавно: перед тем, как он приступил к беседам с Сашкой. А теперь Макса, который всегда гордился своей памятью, будто переклинило. Всё, что он мог припомнить — так это то, что фамилия владельца ангара была какая-то стеклянная. И еще: что она каким-то боком связывала его не с кем-нибудь, а с генералиссимусом Сталиным.

«Хватит, прекрати! — велел себе Макс. — Еще Фрейд описывал феномен — что чаще всего забываются имена собственные. Вот и ты — забыл. Чем ты лучше остальных? Думай лучше о том, как тебе отсюда свалить — да поскорее, пока не стало совсем поздно!»

Но в том-то и состояла проблема: никаких путей к бегству Макс не видел, хоть убей.