— Да? И что же? — Марья Петровна по-прежнему глядела на Макса, но кроме него самого никто, похоже, этого не замечал; она, к тому же, сделала несколько шагов вперёд и встала в головах каталки герра Асса.

У Макса от дурных предчувствий закололо, будто мелкими иголками, тыльные стороны обеих ладоней. Настасьина мать держала правую руку так, чтобы на неё не падал свет, но Макс все равно разглядел, что за приспособление поблескивает на пальцах этой руки.

— Ну, — мужчина с брелоком издал каркающий смешок, — он лишится некой части тела, если решит нас кинуть.

Макс успел удивиться тому, что его тюремщик употребил это словечко — кинуть — в таком необычном контексте. Так почти никто не говорил в подобных случаях уже лет пятьдесят. Скорее уж — употребляли неоархаизмы, например, говорили «обмишулить» или «оплести». Другие тюремщики Макса при словах своего сотоварища неприлично заржали — явно подумали о том, какой именно части тела доктора Берестова следовало бы лишить. Но вот они-то кое-чего не успели: не успели досмеяться. Настасьина мать вскинула правую руку, крепко стиснув её кулак, раздались короткое характерное шипение, а в следующий миг говоривший рухнул на пол — навзничь, как полкошенный, прямо рядом с каталкой своего босса.

— На доктора Берестова, — сказала Марья Петровна, — у меня совершенно иные планы. Как и на этого господина.

И при последних словах она сделала короткий замах правой рукой, на которой в свете галогенных потолочных ламп блеснул никелированный кастет.

4

Максим Берестов среагировал быстрее, чем сам от себя ожидал. Да что уж там: он вообще не ожидал от самого себя, что ему взбредет в голову спасать этого человека! Но вот, поди ж ты: когда он увидел, как Настасьина мать замахнулась, чтобы врезать кастетом по виску бесчувственного герра Асса, он, доктор Берестов, сделал именно то, что планировал изначально — до появления Марии Рябовой. И сделал это быстрее, чем начали действовать сопровождавшие его охранники. Когда Мария Рябова подстрелила их босса из портативного «Ван Винкля», явно имевшегося в её кастете, они застыли на месте. И всё ещё держали Макса под локти, когда он завопил, как оглашенный:

— Стойте! Куда вы его везете? Вы хотите убить нас обоих?!

Выкрик этот отразился от высокого потолка ангара и получился даже громче, чем рассчитывал сам Макс. Он всегда был везучим: что бы он ни делал, эффект от его действий сплошь и рядом превосходил его собственные ожидания. Вот и теперь при его выкрике к нему повернули головы почти все, кто находился в ангаре: и бандиты, и примкнувшие к ним пациенты санатория корпорации «Перерождение». Марья Петровна Рябова на долю секунды задержала руку в воздухе — когда рядом кто-то орет «Стойте!», почти всякий непроизвольно прекращает движение. А двое амбалов, что держали Макса, чуть ослабили свою хватку.

И всё-таки этого оказалось недостаточно, чтобы предотвратить неизбежное. Макс рванулся из рук своих тюремщиков, которые от неожиданности разжали свои пальцы на его локтях — даже не попытались его удержать. И сделал отчаянный бросок вперёд: к кровати-каталке, на которой под термическим одеялом лежал его злополучный пациент. Возможно, Максу даже удалось бы сделать то, что он собирался: отпихнуть каталку в сторону раньше, чем Настасьина мать нанесет удар. В конце концов, после своей второй трансмутации он, доктор Берестов, физически стал восемнадцатилетним юношей. И двигался он очень быстро. Но, увы, в самый последний миг он запнулся о ноги человека с брелоком, которого Марья Петровна так ловко спровадила в царство Морфея. И — каталку Макс толкнул, уже падая на пол. Она отъехала в сторону, да. Но Мария Рябова успела нанести удар прежде, чем это случилось.

Макс видел, как дернулась голова герра Асса. Как брызнула кровь на белую наволочку, натянутую на подушку у него в изголовье. Как при этом ударе судорожно дернулось под одеялом всё тело здоровяка. Мария Рябова замахнулась было во второй раз — словно одного разящего удара ей показалось недостаточно. Но ударить повторно не успела, поскольку в эту самую секунду всё помещение с галогенными лампами под потолком погрузилось в хаос.

Макс ожидал, что какая-то реакция на его выкрики воспоследует: про микрофон в прищепке своего бейджика он ни на минуту не забывал. Чего он не ожидал — так это того, что вмешательство извне окажется практически мгновенным. И порушит все его планы.

1

Дверь в ангар распахнулась — и теперь уже не на короткое мгновение, как до этого. Ледяной воздух, яркий жёлтый свет, словно от мощных прожекторов, угрожающие выкрики, лязганье металла, топит тяжёлых ботинок — все это ворвалось внутрь в одно мгновение. И могло показаться: ворвалось отдельно от множества людей в белых одеяниях, которые не принесли всё это с собой, а пустили вперед. Организовали нечто вроде молниеносной артподготовки перед боем.

Марья Петровна, так и не опустив руку с кастетом, сделала резкий разворот к распахнувшимся дверям. И что-то коротко пробормотала. Максу показалось — она произнесла: «Слишком рано». Однако уверен он не был. Ему стало не до того, чтобы вслушиваться или всматриваться во что-либо — нашлись дела поважнее. У него в запасе оставалось секунд пять или шесть — и это ещё в лучшем случае.

Он больше не глядел на Марию Рябову. Забыл про герра Асса с его разбитой головой. Почти не видел людей в камуфляжной форме, которые белым потоком втекали внутрь. И не обращал внимания на вскинутые штурмовые винтовки «Севастополь» у этих людей в руках. Всё свое внимание доктор Берестов сосредоточил на том человеке, о чьи ноги он споткнулся только что.

Макс перекатился на живот и, работая коленями и локтями, в один миг заполз под каталку герра Асса, возле которой лежал человек с брелоком. Который, пожалуй, оказался самым удачливым из тех, кто находился сейчас в ангаре. Его расслабленная поза и мерное дыхание не оставляли сомнений: он спит себе, как легендарный Рип ван Винкль, в честь которого дали название самому популярному в мире не летальному оружию. И всё, что происходит с ним рядом, этого субъекта не тревожит ни в малейшей степени.

На долю секунды у Макса промелькнула мысль: интересно, почему Мария Рябова всего лишь усыпила этого бесславного ублюдка, тогда как герру Ассу решила проломить голову? Однако он моментально отодвинул эту мысль в сторону. Сосредоточил всё свое внимание на одной-единственной вещи: кармане джинсов спящего амбала.

Этот мнимый Рип ван Винкль был господином весьма упитанным. И штанины джинсов туго облегали его жирные ляжки. Макс попробовал запустить пальцы в карман его джинсов, но сумел протиснуть их всего на пару сантиметров. До брелока, который выпирал сквозь джинсовую ткань, оставалось расстояние шириной примерно в ладонь. А когда Макс попытался дотянуться до заветного устройства, в его ножном браслете что коротко завибрировало. И Макса ударил короткий, но вполне ощутимый разряд тока. Это явно был предупредительный сигнал для того, на кого такой браслет надели: ещё чуть-чуть — и лазерная пила начнёт свою работу.

Макс на долю секунды замер. И его спина под зимней курткой покрылась испариной — вовсе не от жары. Задержав дыхание, он стал переворачивать спящего амбала на бок — противоположный тому, со стороны которого в его кармане лежал брелок.

— Всем оставаться на местах! — будто из другой вселенной донесся до Макса крик одного из людей в белом. — Здание окружено! Сопротивление бесполезно! Сложите оружие, и никто не пострадает!

Все эти формулы звучали так тривиально, что Макс чуть было не рассмеялся. А ведь он всеми силами изыскивал способ, как ему предупредить ОСБ о том, что должно было произойти вот-вот! Считал, что те, кто вмонтировал микрофон в его бейдж, чего-то не поняли из сказанного подельниками герра Асса. Готов был лишиться ноги, лишь бы предупредить об опасности (Настасью) тех, кто находился в башне ЕНК. А всё это время люди, организовавшие прослушку, находились рядом с ним. Вероятно, оцепили ангар ещё час назад, если не раньше. Однако почему-то предпочитали ни во что не вмешиваться.